Два солдата из стройбата
Петров, конечно, не горел особым желанием попасть в армию, про которую знакомые рассказывали разные ужасы. Но когда пришла повестка, воспринял её, как должное. Суждено, стало быть, послужить Родине. Надо, значит, надо. Можно было, наверное, попытаться откосить, сославшись да хоть на плоскостопие, но Петрову это казалось проявлением слабости, юношеским позором, и он не захотел суетиться. Он вообще был инертным малым, не любившим лишние движения, скучавшим на вечеринках, ненавидевшим гостей, поэтому, получив повестку, решил, что проводов устраивать не станет ради спокойствия матери и сохранения денег. Его всегда удивляли рассказы о бурных проводах, о десятках литров выпитой водки и о возникавших на этой почве скандалах и драках. Что за радость ужраться перед уходом в армию? «Ни хрена ты не понимаешь, – говорили ему знакомые парни, в том или ином качестве уже прошедшие через проводы, – потом будет хотя бы о чём вспомнить». Что тут вспоминать, недоумевал Петров, – бессчетные стаканы сивухи и фингалы, поставленные тебе по дружбе? Словом, от проводов он отказался, а оставшееся до дня призыва свободное время посвятил приведению в порядок своих гражданских дел.