А тебе я верю, очень верю,
Да и ты со мной не пропадёшь, —
Осторожно к опытному зверю
Ты по снегу белому идёшь.
В редколесье тропы не петляют,
Держатся наезженных дорог,
Браконьеры даже не стреляют,
Столько пуль всадили – превозмог.
Без позору чуду не являться,
В праздном дыме не седеет прядь,
Доброте привык я удивляться,
Ненависть страданьем усмирять.
На Руси шумят и выпивают,
Разрушают праховый уют,
На Руси поэтов убивают,
Раненым пощады не дают.
Пусть не раз я побывал за гробом,
Слава Богу —
не видала ты,
Как тянулись по родным сугробам
Тёплые кровавые цветы.
1996
Зачем твои груди таятся под белой рубашкой?
Они ведь, зарею омытые, позолотели?..
К тебе пробирался я с пикой
да с грубою шашкой,
Да с атомной бомбой летел
в хиросимской метели.
Мужчины, тебя мы делили на воду и сушу
И двигали жутко победные армии к маю,
Теперь отрезвели: твою полнолунную душу
В ночи необъятной я к звездам один поднимаю.
И очи твои, Богородицы вечные очи,
Целую глубоко, хочу тебе пламенем этим,
Молитвой, что юности нашей умней и короче,
Поклясться и снова исчезнуть
в мятежном рассвете.
Люби меня, чуткого, сильного, умного зверя,
Люби меня, русского витязя и стихотворца,
Скачу я, скачу я: Россия для русских – потеря,
И к русской могиле антихрист
оплакивать рвется.
Ты нежностью веешь,
ты веешь покоем и домом,
И все преступленья,
кровавые смуты прости нам,
Бывает такое – как в озере нам не знакомом
Одна вдруг качнется, до боли родная, тростина.
Не надо бороться, ну даже, допустим, с врагами,
Не надо свиваться в единую песню с тобою,
Вон лодка пустая у берега ходит кругами,
И скоро пространство поглотит её голубое.
1995
Боевые рати упокоив,
Раздарив, – метелям овевать,
Стала Русь давно страною гоев,
С братом брат не прочь повоевать.
Генералы доллар не разделят,
И страдает русская земля,
А над ними, пьяный по неделям,
Правит самозванец из Кремля.
Кто он? Что он? Русские снежины,
Мы с тобой в кровавой бездне слез,
И горят, для нас недостижимы,
Голубые очи вечных звезд.
Неужели это переклики
С черными, с твоими, в дни, когда
В городах, отвагою великих,
Царствует вонючая орда?
Пляшет шут на сердце у народа:
Слово – бранью,
песня – кувырком,
Потому и Спасские ворота
До Чечни пропахли чесноком.
Разбуди мою седую волю,
Разверни багряных стягов шелк,
Чтобы я прошел по бесью полю,
Вскинул меч и до конца прошел!
1996
Похожи наши души,
Будь для меня сестрою,
Твой храм не я разрушил,
Не я его отстрою.
Хочу я в чудо верить,
По следу вьюгой мчаться,
Да в сорванные двери
Поэты не стучатся.
И крест грехи не лечит,
Я это понимаю, —
Тебя любить не легче,
Чем двигаться к Мамаю.
Но медью колокольной
Плеснул собор в просторы,
И в суете окольной
Примолкли разговоры.
Не одному ведь хлебу
Жизнь
сцеживать
по капле:
Летят березы к небу,
Две серебристых цапли!..
1996
Когда снегов серебряных так много,
Мерцающих и плачущих снегов,
Мне кажется, что русская дорога
Давно перетекла через врагов.
Зачем же нас гнетут с тобою раны
Пропавших в битвах, но для нас живых?
По всей Руси горбатятся курганы
С приметами скрижалей вековых.
Травой зелёной, тропкой ли убогой,
Утёс гранитный, каменный ли столб, —
Ты подойди, и за плечо потрогай,
И поцелуй в тяжелодумный лоб.
И он ответит: «О, не мне под старость
Почтенье наставленьями стяжать,
Тебе от Бога только и досталось —
Хранить уют и воинов рожать!»
Нас истребляют водкою и пулей:
Горит Кабул!..
Пылает Гудермес!..
И потому встревожен звёздный улей
Во мраке накренившихся небес.
1996
Я тебя ласкаю и ласкаю,
Страсти сердца стоном тороплю,
Словно бы на волю отпускаю,
Так ласкаю, словно разлюблю.
Ходят звезды за окном толпою,
Серебрист небесный океан,
Но сегодня пьян я не тобою —
Белой вьюгой, белой вьюгой пьян.
Черный свет ресниц твоих колючих,
Черных глаз бездонные пути,
Хорошо, что я давно не лучший,
Проще будет лучшего найти.
Вот когда сорвет ромашки мая
И подарит девушкам ОМОН,
Пусть тебя, в пустыне обнимая,
Поцелует сам Тутанхамон…
Пирамида черная, гробница
И сугробы черные вокруг,
Не его ли эта колесница
По России
пролетела вдруг!..
1996
Ночную думу сколько не баюкай,
А новый день встречаю я с трудом.
Ушел бы я за белой, белой вьюгой
И никогда б не возвратился в дом.
Ну где она, меж радостью граница
И горем, нас пугающим в веках?
И потому хочу я раствориться
В лебяжьих белокрылых облаках.
Мы, русские, спеленуты пустыней,
Нас всех зовёт забвения огонь.
И только иней, сизый, сизый иней,
Тебе легко осыплется в ладонь.
Мир серебрист и звёздным вздохом светел,
Грядёт во мгле последний перевал.
И вроде я тебя ещё не встретил,
Ещё ни разу не поцеловал.
Ты взята мной и мной одним любима, —
Смешна корысть,
да и ничтожна власть,
Когда в груди цветёт неистребимо,
Как снежный вихрь, ликующая страсть.
В кабальном разорении великом
Над нами виснет иговая тень.
И нас с тобой друг друга не докликать:
Так поредели стаи деревень!..
1996