Две песни

 

Зачем упиваться безумием чувства седому,

Дороги не будет к тому незнакомому дому.

 

 

И люстра не вспыхнет для нас, огоньками играя,

Из ада мы вырвались, но не пробились до рая.

 

 

А рай – белоснежная русская наша пустыня,

И церковь над нею – сияет крестами святыня.

 

 

И если мы вскинем с тобою крылатые руки,

Как лебеди, вечно мы будем лететь без разлуки.

 

 

Крылом прикасаясь к родному крылу

в поднебесье,

Две капли жемчужных,

два сердца,

две стонущих песни.

 

 

И только боюсь я, что горько дрожа от мороза,

За нами сорвётся и канет в сугробах берёза…

 

1995

Когда в лесу

 

Когда в лесу засеребрится вечер,

Ночным теплом к себе поманит дом,

Я мысленно твои целую плечи

На самом том изгибе золотом.

 

 

В окно луна глядит – и звёздно, звёздно,

И вот опять я повторю себе:

А ничего действительно не поздно

В моем пути да и в моей судьбе.

 

 

Но разве ты не мучима бедою

И разве я не мучим?..

И куда

Мне поклониться головой седою,

Вся жизнь – одна великая беда!

 

 

Мы тосковали долго друг о друге,

В холмах невзгод потерян счастья след,

И кроме вьюги, кроме сизой вьюги,

Иных чудес перед глазами нет.

 

 

Страшнее смерти белой вьюга-птица,

Колдуя вдоль селений вековых,

Она летит – и ветер серебрится

И тонет дом в туманах роковых.

 

1996

С тобой говорю

 

Хлопья снега, большие, большие,

На закатную веют зарю.

Долго, долго не слышал души я,

А сегодня с тобой говорю.

 

 

Очень добрая, очень родная,

Ты пытаешься горе понять.

Пусть за окнами кто-то рыдая,

Жизнь мою проклинает опять.

 

 

Пусть за окнами тройка лихая

Удилами звенит на лету

Я-то знаю, уже потухая,

Бьёт крылами она в темноту.

 

 

Мы нежнее обнимем друг друга:

Разве дважды купава цветёт?

Скоро двинется чёрная вьюга,

Все кресты на Руси заметёт.

 

 

Что же сделали с нами и с вами:

Только

кладбище —

мукам конец?

Мы клялись, но святыми словами,

А они – разрядили свинец!..

 

 

Месяц канет в просторе белесом,

Вечной бездны оборванный лист,

И обрушится низко над лесом

Заплутавшего дьявола свист.

 

1995

К морю синему

 

И шагнул я в те пределы,

Где упали небеса,

Где в снегах лебяжье-белых —

Чёрные твои глаза.

 

 

Где в сумятице минутной,

Золотисто-горяча,

Ты надежно и уютно

Держишь пламя, как свеча.

 

 

Прикоснусь – и заискрится

Хвоя чёрная ресниц,

Прикоснусь – и загорится

Страсть, без меры и границ.

 

 

Не холмы, а храмы, храмы,

Беломраморный трезвон,

И домов окрестных рамы

Вскрикнули со всех сторон.

 

 

Белое и голубое,

Звёзд шуршащая тайга,

Унесёт меня с тобою

К морю синему пурга.

 

1995

Ну зачем?

 

Ну зачем спешишь ты в край безвестный,

Разве мал тебе мой пьедестал?

Я хочу, чтобы состав железный

Тормозами заскрипел и встал.

 

 

Ты моя шальная недотрога,

Неужель я целовать горазд

До тех пор, пока тебя дорога

В чьи-то руки вдруг не передаст?

 

 

Веющий уральскими степями,

Белый снег летит из дальних стран,

И звенит чугунными цепями

Твой вагон, как царский арестант.

 

 

Никуда вовек я не поеду

Даже если кликнут соловьи:

Признаю одну из всех победу —

Стоны лебединые твои!

 

 

Ни в лугах мелькнувших, ни в берёзках

Мига осчастливленного нет.

И на всех путях и перекрёстках

До зари я выключаю свет.

 

1995

Тост поэта

 

Когда серебрится луна

Над спящими в поле холмами,

Мне кажется, это страна

Вокруг прирастает домами.

 

 

Но стоит суровей взглянуть —

Пустыня, аж сердце в испуге.

Мы сами расчистили путь

Бессчетными войнами вьюге.

 

 

Какой ураган разгромил

Наследные избы и хаты?

Не встанут из братских могил

И нас не прикроют солдаты.

 

 

Так выпей же громче, поэт,

Тебе не прорваться к покою,

Опять из расстрелянных лет

Кричат журавли над рекою.

 

 

Вселенная слышит Христа,

Страдания длятся и длятся,

И ты ведь не можешь с креста

За птицами следом подняться.

 

 

Окончились пленом бои,

А взлёты – потерей орбиты.

И русские крылья твои

Гвоздями измены прибиты.

 

1995

Журавлиная река

 

Такая светлая вначале,

Как будто лишь для нас двоих,

Течет река, темней печали,

Черней широких глаз твоих.

 

 

Пока звенят в ней ливни мая,

Течет она через леса,

Холмы степные обнимая

И зарываясь в небеса.

 

 

Листва проносится к затону,

И круто в золотой пыли

Над ней снижаются и стонут

Замедленные журавли.

 

 

Нам далеко еще до ночи,

Звездолюбивая река,

Твои мерцающие очи

Мне распахнули путь в века.

 

 

С упорностью седого скифа,

Идя один, плывя один,

Я мыслью доставал до мифа,

А сердцем – до твоих глубин.

 

 

Камыш уснет в закрайках длинных,

И на песчаном серебре

Про тайну стонов журавлиных

Метель расскажет на заре.

 

1995

Побудь со мной

 

В тебе, покорной и земной,

Есть тайна и уют,

Побудь, побудь ещё со мной,

Пока снега поют.

 

 

К тебе замыслил я побег,

И здесь, в краю степном,

Я сам седой, как этот снег,

Шумящий за окном.

 

 

Ты – добрый миг, ты – свет иной,

И я прошу опять:

Побудь ещё, побудь со мной,

Меня хотят распять.

 

 

Со всех сторон спешат враги

Простой судьбы моей,

Побудь со мной и помоги

Мне мудростью своей.

 

 

А смерти нам не миновать,

Но не про гибель речь, —

Тебя пришел я целовать,

А Родину беречь.

 

 

Глаза твои, глаза её

И колокольный звон,

Всё это – вечное, моё,

Протяжное, как стон!

 

1995