Зеленая река

Трилогия известного детского прозаика В.А.Осеевой рассказывает о пионерах - Ваське Трубачеве и его товарищах. Это честные, смелые ребята, готовые защитить товарища, взять на себя самое трудное дело. В начале войны они оказались на территории, оккупированной фашистами, где принимают участие в борьбе с врагами. После долгих скитаний, горестей и потерь пионерский отряд возвращается домой. Жизнь продолжается. Надо восстанавливать все, что разрушено, надо работать, учиться. И все ребята, так рано повзрослевшие во время войны, идут строить школу.

Для среднего школьного возраста.

Трилогия известного детского прозаика В.А.Осеевой рассказывает о пионерах - Ваське Трубачеве и его товарищах. Это честные, смелые ребята, готовые защитить товарища, взять на себя самое трудное дело. В начале войны они оказались на территории, оккупированной фашистами, где принимают участие в борьбе с врагами. После долгих скитаний, горестей и потерь пионерский отряд возвращается домой. Жизнь продолжается. Надо восстанавливать все, что разрушено, надо работать, учиться. И все ребята, так рано повзрослевшие во время войны, идут строить школу.

Для среднего школьного возраста.

Трилогия известного детского прозаика В.А.Осеевой рассказывает о пионерах - Ваське Трубачеве и его товарищах. Это честные, смелые ребята, готовые защитить товарища, взять на себя самое трудное дело. В начале войны они оказались на территории, оккупированной фашистами, где принимают участие в борьбе с врагами. После долгих скитаний, горестей и потерь пионерский отряд возвращается домой. Жизнь продолжается. Надо восстанавливать все, что разрушено, надо работать, учиться. И все ребята, так рано повзрослевшие во время войны, идут строить школу.

Для среднего школьного возраста.

Эта книга – о судьбе девочки-пионерки Зины Стрешневой. У неё умерла мать. Потерять так рано мать – само по себе тяжёлое горе. Но Зине, старшей сестре, пришлось принять на себя заботу о хозяйстве, о младших братишке и сестрёнке, постараться сохранить тот же уклад жизни, что был и при матери. Для этого нужно большое мужество, и этого мужества у девочки не всегда хватало.

Не совсем гладко сложилась у неё жизнь и в школе, и в пионерском отряде. У Зины были срывы, были и тяжёлые дни, когда она падала духом. Может, и совсем плохо обернулось бы дело, если бы не поддержали её друзья.

Эта книга – о дружбе настоящей и ненастоящей, о мужестве и долге, о принципиальности и подлинно пионерском поведении в жизни.

Повести Николая Ивановича Дубова населяют многие люди - добрые и злые, умные и глупые, веселые и хмурые, любящие свое дело и бездельники, люди, проявляющие сердечную заботу о других и думающие только о себе и своем благополучии. Они все изображены с большим мастерством и яркостью. И все же автор больше всего любит писать о людях активных, не позволяющих себе спокойно пройти мимо зла. Мужественные в жизни, верные в дружбе, принципиальные, непримиримые в борьбе с несправедливостью, с бесхозяйственным отношением к природе - таковы главные персонажи этих повестей.

Их было три брата: честолюбивый Валерий, отчаянный Юрка и совсем еще маленький Васек. Дети поморов, они жили в заполярном поселке Якорном, на берегу глубокой губы, и, как казалось поначалу, очень дружили.

Но не так-то все просто и легко складывается в их жизни.

Пока их отец, капитан сейнера, ловит в океане рыбу, много неожиданных событий случается на берегу: между братьями происходит острая и трудная борьба.

Далеко не сразу понял Юрка, как нелегко бывает разобраться в человеке, в том, что у него настоящее и что неискреннее, тщательно маскируемое внешним обаянием и добрыми словами…

Эта повесть — о двух путях к большой мечте. Один путь — путь правды, честности и трудолюбия, и второй — путь сделок со своей совестью, путь обмана и себялюбия.

Библиотека пионера, том VII

Из послесловия:

Библиотека пионера, том VII

Из послесловия:

В сборник входят повесть и рассказы о ребятах. "Дом в Черёмушках" — повесть о том, как провели лето в деревне два городских человека — взрослый и мальчик, как установилось между ними взаимопонимание и дружба, о том, как наладилась у них самостоятельная трудовая жизнь.

Библиотека пионера, том V

Из послесловия:

ДАНТЕС СТРЕЛЯЛ В ПУШКИНА И ПОПАЛ В СЕРДЦЕ. ПУШКИН СТРЕЛЯЛ В ДАНТЕСА И ПОПАЛ В ПУГОВИЦУ. У ПУШКИНА БЫЛО БОЛЬШОЕ СЕРДЦЕ. ДАНТЕС СРАЗУ В НЕГО ПОПАЛ. А У ДАНТЕСА НЕ БЫЛО СЕРДЦА — ПУГОВИЦА ВМЕСТО НЕГО. МНЕ ЭТО ОДИН ПАЦАН РАССКАЗЫВАЛ.

Гена, 13 лет, 1985 г.

В книгу входит несколько повестей о школе и школьниках. «Борьба за прочные знания» — таков девиз ребят и их наставников, но на пути к знаниям встречается немало преград, которые надо преодолеть, и тут часто происходят забавные и даже невероятные истории.

Состав:

1. Трагический иероглиф.

2. Караул! Тигры!

3. Кавеэнщик.

4. Загадочная страна, или сентябрь — сентябрь.

5. Обратного адреса не было.

6. Колесо истории, или сверхпроводимость.

Михаил Коршунов

Караул! Тигры!

1

Филёнкин - это фамилия. Зовут Васей. Но ребята в школе вместо Филёнкина говорят Фанеркин.

Думаете, ошибаются?

Специально говорят.

Неужели самый первый Филёнкин не мог сочинить другую фамилию, не такую деревянную? Ему было всё равно, а Васе не всё равно. Вася мечтает стать артистом.

В планах класса обязательно добавляет: беседа о великих актёрах прошлого и настоящего.

Библиотека пионера, том V

Из послесловия:

Михаил Павлович КОРШУНОВ

Я слушаю детство

Повесть

ПОД КРЫШЕЙ НИЧЕГО НЕТ

Рассказ перед повестью

1

Впервые я залез на чердак в детстве. Залез, чтобы изведать неизведанное, таинственное.

Был уверен - на чердаке что-то спрятано. Надо только поискать в темноте.

Для этого необходим фонарь, и все. Да, и еще необходима осторожность, потому что на чердак лазить не разрешают: "Крошатся потолки и растаптываются по квартире".

Автор прослеживает в романе судьбы юных музыкантов, начиная от музыкальной школы и кончая Консерваторией. Не сразу и не просто складываются творческие успехи героев — скрипачей Андрея Косарева, Лади Брагина и органистки Оли Гончаровой. Их воля, убежденность в призвании подвергаются серьезным испытаниям.

В мир, описанный в романе, широко входит жизнь современной молодежи: школьников, студентов, рабочих, и город, в котором они живут и который любят, — Москва.

Давно-давно это было! Так давно, что и вспоминать неохота, когда это было. Это было давно и прекрасно. Весна была – вот что стоит в памяти, как будто это было вчера.

Ехал я по Чуйскому тракту из Онгудая домой, в Сростки. В Онгудае я жил с месяц у дяди Павла, крестного моего, бухгалтера… Была такая у нас с мамой весьма нелепая попытка: не выучиться ли мне на бухгалтера? Стало быть, мне лет 12-13, потому что когда мне стало 14, нас обуяла другая мысль: выучиться мне на автомеханика. Нас с мамой постоянно тревожила мысль: на кого бы мне выучиться?

Пимокат Валиков подал в суд на новых соседей своих, Гребенщиковых. Дело было так.

Гребенщикова Алла Кузьминична, молодая, гладкая дура, погожим весенним днем заложила у баньки пимоката, стена которой выходила в огород Гребенщиковых, парниковую грядку. Натаскала навоза, доброй землицы… А чтоб навоз хорошо прогрелся, она его, который посуше, подожгла снизу паяльной лампой, а сверху навалила что посырей и поставила ша'ять на ночь. Он шаял, шаял, высох и загорелся огнем. И стена загорелась… В общем, банька к утру сгорела. Сгорели еще кое-какие постройки, сарай дровяной, кизяки, плетень… Но Ефиму Валикову особенно жалко было баню: новенькая баня, год не стояла, он в ней зимой пимы катал… Объяснение с Гребенщиковой вышло бестолковое: Гребенщикова навесила занавески на глаза и стала уверять страхового агента, что навоз загорелся сам.

Книга прозы известного советского поэта Константина Ваншенкина рассказывает о военном поколении, шагнувшем из юности в войну, о сверстниках автора, о народном подвиге. Эта книга – о честных и чистых людях, об истинной дружбе, о подлинном героизме, о светлой первой любви.

Книга прозы известного советского поэта Константина Ваншенкина рассказывает о военном поколении, шагнувшем из юности в войну, о сверстниках автора, о народном подвиге. Эта книга – о честных и чистых людях, об истинной дружбе, о подлинном героизме, о светлой первой любви.

«Полтора-Хама» — рассказ о преступлении, которое выходя наружу, находит все новые жертвы.

«Чудесные похождения…» – раскованное, свободное фантазирование, в котором парадоксально переплелись сатира, фантастика, гротеск и совершенно точные реалии литературной жизни тогдашней России. Резко сатирически изображает автор ксендзов и жандармов в буржуазной Польше, фашиствующих молодчиков в Германии, русских белоэмигрантов в Париже. Кроме того, повесть пронизана прямой литературной полемикой.

Анкетные данные. Дмитрий Андреевич Никоренков, профессия: закройщик-модельер высшей квалификации, год рождения 1929, член КПСС, жена Анна Павловна – швея, сын Павел – десятиклассник.

Грамота. Читать я научился еще до школы; старшие братья Костя и Андрей сядут за уроки – меня от них на буксире не оттащишь. Отец мой, Андрей Никитович, человеком был веселым, однажды подзывает к себе, нарочно хмурится и говорит: «Прочтешь название вот этой книги, поверю, что грамотный». Гляжу: вот так книга! Форматом больше букваря раз в пять, а название – буквы золотом отливают. Старательно читаю: «Полный Академический курс кройки военного платья Вспомогательного общества Санкт-Петербургских закройщиков. Координантная система». Отец от радости меня на стол посадил и на весь дом закричал: «Димка-то у нас грамотеем заделался!» А потом вдруг серьезно спрашивает: «Читать научился, а прочитанное понимаешь?» Я отвечаю: «Эта книга у тебя потому, что ты давно-давно был лейб-гвардии Волынского полка Его величества закройщиком… Я, папа, по другим книгам сразу отличу мундир драгуна от мундира улана». Отец словно своим ушам не верит, берет еще несколько книг: «Это что?» Я отвечаю: «Мундир юнкера». – «А это?» – «Кирасира…» И отец поднимает такой радостный шум, что сбегается весь дом. «Вот кто меня заменит! – восторженно сообщает всей семье отец. – Вот в чьи руки свое дело передам. А я уж думал, что оборвется род закройщиков Никоренковых!»

Да пропади же он пропадом, этот автомат, кто его только выдумал! Заиндевелый, обжигающе холодный, он с прожорливостью весеннего медведя заглатывал двухкопеечные монеты. Аксаут разозлился и пнул ногой фанерную дверь.

В этом городе автоматы стояли друг от друга далеко. Согнувшись, Аксаут пошел вверх по улице. Проезжая часть ее была жестко стиснута двумя хребтами заледеневшего снега, и кое-где были видны места, в которых разъезжались встречные машины. «Словно большая артерия, сжатая склерозом», – подумал про улицу Аксаут и некоторое время еще шел в колебании – записать ли пришедший образ. Но в конце концов он решил, что образ запомнит. Холодно будет писать, да и вид человека, что-то записывающего в такой мороз на пустынной ночной улице, может показаться странным. Аксаут пытался придать только что пришедшему образу вид поэтической строки, точно укладывающейся в какой-нибудь размер, но в голову что-то ничего не приходило, кроме дурацкого «словно большая артерия, сжатая сильным склерозом». Бред!