За того парня

Гуру бизнеса

Почувствовав зловонное дыхание экономического кризиса, Денис задергался, запереживал. Первым делом он собрал соучредителей и попытался внятно и доходчиво обрисовать им ситуацию. Однако партнеры были настроены благодушно и всерьез его увещевания не восприняли. Дениса снисходительно похлопали по плечу и посоветовали «не гнать волну».

Спустя месяц, когда слабые признаки окрепли и проявились слишком уж явно, Денис еще раз воззвал к отцам-основателям. В этот раз они были настроены гораздо серьезнее. Дениса внимательно выслушали, и после непродолжительного обсуждения складывающейся ситуации перешли к выдвижению и обговорению предложений. Нарастающий бедлам прервал один из основных инвесторов. Троценко в их компании считался не только самым богатым, но и наиболее продвинутым, и к его мнению всегда прислушивались.

О раболепии

«Ах, как хлеб стоял,

Раболепствуя,

Перед ветром, рвущим колосья ржи».

Александр Розенбаум

Раболепие — одна из самых отвратительных, мерзких, позорных черт человека. Казалось бы, это аксиома, не нуждающаяся в доказательстве. Однако…

Среди колоссального количества человеческих пороков, да и просто изъянов, — о, хвала Творцу! — раболепие, раболепность занимают отдельное место. Одни наивно полагают, что это даже некий атавизм, доставшийся человеку от тех далеких-далеких времен, когда самые сильные и дерзкие правили сонмищем людским, ныне высокомерно называемым племенем.

Пресс-конференция – пресуха на журналистском жаргоне — протекала нудно-тягостно. Инфомейкеры пыжились, пытаясь создать видимость важного информационного повода, хотя событие не стоило и выеденного яйца. Поэтому, когда очередное приглашение задавать вопросы повисло в воздухе, все с облегчением зашевелились, втайне надеясь, что не найдется придурка, который еще что-то не выяснил. Такового среди пишущих и снимающих действительно не оказалось, и журналистская братия, разминая затекшие ноги, неспешно потянулась к выходу из информагентства.

Накануне

Утром папа, позевывая и почесывая животик, торчащий, словно маленький херсонский арбуз, вышел на кухню и во всеуслышание объявил:

- Мне сегодня приснилась собака!

- Собака – это друг, — не прерывая помешивания чего-то в кастрюле, пояснила мама.

- А какая собака? — спросила дочка, радостно отрываясь от овсянки.

- Не знаю, как эта порода называется, маленькая, рыженькая, много шерсти, как у льва, а мордочкой похожа на лисичку.

День милиции

«Как это у нас, в батальоне, говорили? В армии праздник что для лошади свадьба: голова в цветах, а задница в мыле… Вроде, так?.. — Сергей курил, выпуская дым в форточку, и наблюдал, как в здание областного УВД, находящееся как раз напротив, тянулись офицеры милиции, все как один в парадной форме. — А что это нынче за торжество? С какой радости они в парадном?»

Докурив, он вернулся к компьютеру и перед тем как приступить к неоконченной статье, кликнул «мышью», открывая новостийную ленточку. Быстро пробежал глазами заголовки и, наконец, обнаружил то, что искал. «Ах, вот оно что! Сегодня День милиции… Ну, так тем более, дали бы отдохнуть служивым… Какого лешего их в праздник на службу тащить…» — и Сергей сочувственно покряхтел.

- Дмитрич, а, Дмитрич… Вся надежда на тебя!

- Что случилось, Сережа?

- Если ты уху не приготовишь, то, считай, рыбалка зря прошла…

- А вы с Витей не способны?

- Дмитрич!.. Ты меня удивляешь! Мы с Витьком – «белые воротнички», можно сказать, homo office, такие, как мы, только на подсобные работы и годятся! Ну, дров нарубить, картошку почистить, на худой конец, рыбу выпотрошить… Но к серьезному делу нас допускать нельзя…

Кайф — состояние сугубо индивидуальное. Одни млеют, когда меццо-сопрано берет фа третьей октавы, у других холодок по спине при взгляде на тибетские пейзажи Рериха-старшего, третьи тащатся от дешевого шмурдяка, особенно, в больших количествах, четвертые… ну и так далее.

С моим школьным другом Ларкой Красовской — в девичестве, разумеется, после двух её замужеств запомнить нынешнюю фамилию я никак не могу — мы ловили кайф от общения за пивом. Видимо, сразу нужно уточнить, меня Лара тоже воспринимала исключительно как подругу. Я был в курсе её всех семейных дел, знал о всех любовниках и любовницах, а иногда она делилась такими интимными подробностями, что мне даже как-то крайне неловко становилась. Но Ларка, ничуть не смущаясь — наверное, подобный цинизм — профессиональная особенность медиков, продолжала время от времени посвящать меня в свои постельные, да и не только, нюансы. Впрочем, иногда она прибегала к моей помощи как мужчины, в первую очередь, когда дело касалось электрики. Все-таки в КПИ давали неплохое образование… И в отличие от меня, поменявшего в девяностые годы чуть ли не с десяток профессий, своей Лара оставалась верна — как начала чинить зубы после мединститута, так и продолжала двигаться по этой стезе. Тем более что второй муж оставил ей не только дочку, но и небольшой стоматологический кабинет, позволявший без проблем растить детей, да еще и родителям-пенсионерам помогать.

Как-то после спектакля, стоя в, казалось, бесконечной очереди в гардероб, я ненароком прислушался к нарочито (так почудилось) громкому и чересчур возбужденному обсуждению игры актеров, происходившему буквально за моей спиной.

«Вы знаете, mon cher, сегодня NN играла крайне эпатажно!» — безапелляционно заявил уверенный, хорошо поставленный женский голос. (К слову, такие голоса чаще всего встречаются у преподавателей и батальонных старшин…) Далее последовала длинная и сложная тирада, общий смысл которой сводился к неподдельному (а, может, мое огрубевшее ухо и не уловило тонкой иронии?..) восторгу актерским мастерством NN. Однако ее игра у меня не только восхищения, но даже и малейшего одобрения не вызвала. Выждав приличествующую моменту паузу, я обернулся и был крайне поражен почти невероятным совпадением мысленного портрета, который я себе уже составил, и той реальности, которую был вынужден созерцать. Бальзаковского возраста искусственная блондинка, стремящаяся, видимо, из всех физических сил и финансовых ресурсов выглядеть моложе лет на десять, а при удачном освещении — и на все пятнадцать, одета была и впрямь эпатажно: нежного, бледновато-розового цвета длинный, крупной вязки кардиган, выглядывающая из-под него насыщенно-зеленая, до ядовитости, шелковая блуза с немыслимых размеров бантом и, наконец, узкие брюки из тяжелого черного твида.

Николай Наседкин

Пирожки с мясом

Рассказ

1

Где же Маринка?

Максим психанул уже всерьёз. Двери школы перестали хлопать, дети, первосменки, разбежались-разбрелись, галдя и балуясь, а дочку как корова языком слизала. Куда она запропастилась? Надо бы закурить, успокоиться, да в том и запятая - сигареты ещё утром кончились. А стрелять сейчас, попробуй стрельни - черта с два кто даст. Ох курить хочется, вот уж действительно уши пухнут, горят так, что и морозец их не берёт. А подмораживать после обеда начало. И темнеет прямо на глазах, хотя только четверть третьего. Ничего, ничего, сейчас обкуримся - из ушей дым пойдет. Тьфу ты, дались эти уши!

Орхан Насибов

"ФУНТИК"

Белое, словно лист бумаги, лицо предательски подыгрывало дрожащим рукам и коленям - "Вот оно! Вас ждут на проходной, говорят из Баку..." Тайный смысл этих слов доходил до меня только сейчас. Можно ожидать из Баку все что угодно: письмо, посылку, родственника, наконец. Но такую подлость!!! Стоя в проходной, подлость улыбалась золотозубым ртом во всю ширь своей багровой морды. " Ну, здравствуй! А я уж думал и не найду тебя в этой большой Москве. Мама твоя, как нарочно, дала мне неправильный номер твоего телефона, а я со вчерашнего дня все долбаю его и долбаю. Хорошо, догадался в справочную позвонить" - и Фунтик повис на мне мешком приветствия. "Да уж, бедная моя мать. Лучше ей не говорить, что он меня нашел. И жене не надо знать - благо она с ребенком в Краснодаре. И вообще, близких надо беречь от психологических травм " мелькнуло в голове.

Павел Настин

Сны,  рассказанные  мальчику

Так весело стало, когда я представил себе: вот ты сидишь на краю моего старого дивана и смотришь на меня. Это все для того, чтобы видеть твои глаза, то, как ты ищешь мой взгляд, я нарочно смотрю в угол, и чудо твоего присутствия только самым краем задевает сетчатку, привыкшую не ждать ничего хорошего в хрусталиковых преломлениях - пустая работа: все серое, все комом, все похоже на сломанный трехколесный велосипед в углу за шкафом.

Андра НЕЙБУРГА

Женщина в доме

Рассказ

Перевод: Артур Пунте

Андра Нейбурга. Прозаик. Родилась в 1957 году. Окончила Латвийскую государственную академию художеств, создавала дизайн авангардного литературного журнала для молодежи "Родник" (1986-1987). Была референтом-консультантом Союза писателей Латвии, руководила объединением молодых авторов (1987-1989). Книги на латышском языке: "Чучела птиц и птицы в клетках" ("Izbazti punti un punti buros"), 1988; "Рассказ о Тиле и мужчине с собаками" ("Stasts par Tilli un sunu viru"), 1992; "Толкай, толкай" ("Stum, stum"), 2004. По мотивам книги "Рассказ о Тиле и мужчине с собаками" в 2002 году снят телевизионный фильм. Рассказы и повести Андры Нейбурги публиковались на русском, украинском, эстонском, литовском, немецком, английском и французском языках.

Эмма никогда не любила романтическое фэнтези. И знаменитая трилогия «За двадцать минут до полуночи» исключением не стала. Эмма даже до конца её не дочитала, честно! Но почему-то именно ей повезло случайно вытащить в реальный мир одного из персонажей этой книги. Им оказался не благородный главный герой, а его брат – роковой злодей Винценц. И теперь Эмма должна помочь сбежавшему со страниц парню, иначе её вместе с ним затянет в его книгу…

Эта книга – результат многолетней работы Кристофера Воглера и Дэвида Маккенны. Будучи профессиональными экспертами, они проанализировали в общей сложности более 40 000 сценариев самых разных жанров. Свой совместный труд Воглер и Маккенна рассматривают не просто как полезный инструментарий сторителлинга, они считают его «спасительным» и для начинающих, и для активно пишущих авторов.

Своим названием книга обязана методичке Memo, написанной когда-то Воглером для работы в сценарном отделе и ставшей легендарным руководством для многих поколений сценаристов. Но это лишь один из множества описанных в книге методов анализа и работы над структурой повествования и персонажами – от характеров Теофраста и морфологии волшебной сказки русского филолога Владимира Проппа до авторских методик самих Воглера и Маккенны. Авторы не только щедро делятся своими секретами и показывают на примерах успешных кинолент, как они используются, но и дают после каждой главы практические советы и конкретные задания для самостоятельной работы будущим сценаристам и писателям.

«…Многие годы фраза «меньше – значит больше» (less is more) была девизом минимализма. Ассоциируясь со сдержанным стилем Миса ван дер Роэ, это словосочетание, позаимствованное немецким архитектором из стихотворения Роберта Браунинга, воспевает этические и эстетические ценности добровольной экономии средств. Очищенная от украшений архитектура Миса, формальная выразительность которой строилась на простом соединении готовых заводских элементов, подразумевала, что красота возможна только при отказе от всего, кроме самого необходимого. В последние годы, особенно после кризиса 2008 года, подход, описываемый выражением «меньше – значит больше», снова вошел в моду…»

Перед читателем – сборник философских эссе о живописных полотнах великого итальянского художника Микеланджело Меризи де Караваджо… Текст содержит интерпретацию философско-экзистенциальных и этических смыслов, вдохновенным языком которых выступила образность полотен, а кроме того – выражение впечатлений и переживаний, неотвратимо заполняющих душу в путешествии по тем же улицам и площадям Рима, с которыми оказались сращены годы становления и зрелости гения живописи Барокко…