Верный Коленька

В книгу вошли произведения молодых авторов, написанные в жанре героики и приключений, историко-патриотической прозы, острой публицистики, посвященной проблемам современной Советской Армии.

Книга очерков «Возвращение из небытия» военного журналиста, поэта, прозаика, переводчика, одного из организаторов и лидеров казачьего возрождения Валерия Латынина повествует о выдающихся военных деятелях и народных вождях прошлых веков и наших современниках. Очерки основаны на реальных фактах, глубоком изучении материала, а порой и на личном участии автора в важных исторических событиях. Вошедшие в книгу произведения были опубликованы в периодических изданиях России, Украины, Болгарии и вызвали широкий общественный интерес.

Валерий Латынин

Бумажные цветы

Валерий Латынин родился в 1953 году в Ростовской области. Окончил Алма-атинское высшее военное училище и Литературный институт им. А. М. горького. Автор одиннадцати книг, в том числе "Казачья застава", "черти и ангелы", "Чертополох".

Живет в Красноярске.

Каждый раз, приезжая в отпуск, я навещаю стариков Митренковых, своих соседей. Люди они сердечные, искренне радуются моему появлению, расспрашивают про житье-бытье, про службу офицерскую, щедро потчуют дарами своего большого сада. С тех пор как похоронил я сначала отца, потом маму, в станице, кроме этих стариков, никого ближе и не осталось. Домишко с грехом пополам продал - шибко не наездишься, далеко от родных мест нашего брата заносят ветры кочевой военной судьбы. Вот и к родным могилам стал все реже наведываться. По логике - мертвым-то безразлично, но душа холодеет, если такие мысли появляются. Могилы родителей... Это, может, и есть магнитный полюс человека, его земное притяжение!

Церковно-приходская школа.

Ирина Васюченко — родилась в 1946 году в Харькове. Окончила МГУ, русское отделение филологического факультета. Начинала как критик в середине 70-х гг., в конце 80-х занялась литературным переводом с французского. Автор повестей “Лягушка в молоке” (под псевдонимом Н.Юченко; “Дружба народов”,1997, № 10) и “Автопортрет со зверем” (“Континент”, 1998, № 96). Живет в Москве.

70-е годы 20 века. В Германии идут съёмки фильма про Гитлера. Актёр, исполнитель главной роли слишком глубоко вживается в роль и начинает представлять себя Адольфом Гитлером.

Олег Чувакин

Чёрные снежинки, лиловые волосы

1

Её имя очень взрослое — Антонина, а я зову её коротко: Тоша.

Коротко ей не нравится, а я всё равно зову.

Я и Тоша, мы гитаристы. Мы учимся заочно в училище искусств и ведём в музыкальных школах классы гитары. Тоша совсем молодая заочница, ей едва исполнилось восемнадцать. Я уже отслужил в армии.

В музыкальном мире гитаристы — изгои. Отщепенцы, на которых криво, снисходительно поглядывают снобы-преподаватели: баянисты или аккордеонисты. Аккордеонисты считают, что гитара — это Булат Окуджава или Владимир Высоцкий, а заносчивые баянисты пропускают академические концерты гитаристов.

Олег Чувакин

Страусовая политика

К тому, что Володя не работает — не имеет работы, не ходит на работу, не зарабатывает денег, — Даша привыкла. Она и не помнила, как давно к этому привыкла: месяц назад, полгода, год или два. Она уходила на свою работу, и возвращалась с неё, зная: Володя дома.

Володя тоже привык к тому, что он не работает. Его жизнь, в сущности, напоминала дни школьника на каникулах. Он привык не работать с мыслью о том, что вот-вот найдёт работу, но что это случится не сегодня. А сегодня он ещё может посидеть за ноутбуком, поиграть в «Героев магии и меча» или посмотреть фильм «2012». Володя может пригласить в кино жену: набрать телефонный номер, спросить начальника отдела по работе с поставщиками и сказать: «Даша, пойдём вечером в кино?» Она обрадуется, и они пойдут на поздний сеанс. На «2012».

Хиппи-беглецы из социалистического рая живут на загнивающем Западе, спецслужбы современной России и мафия ищут наследника миллиарда, в Праге возникает Центр развития идей шестидесятых годов, бабушка-десантница и патриарх Церкви Джинсового Бога Святого Духа по имени Еб (голландец, голландец!), огромное море марихуаны, почти постоянный стеб и карнавал (для некоторых), смерть и кровь для других…Повышенное количество беглецов на единицу времени и площади романа оправдывается реализмом, цинизм спецслужб скрашивается огромнейшим количеством любви во всех возможных проявлениях, наглые и постоянно обкуренные волосатые фейсы сорока с лишним лет не желающие взрослеть против всего цивильного разумного мира взрослых и старых… И неожиданный конец!

Фантастическо-реалистическо-сюрреалистический роман о том, как из потерявшегося в советской действительности интеллегента-алкоголика, вроде бы прожившего несколько жизней, можно сделать космонавта. Главное — пообещать квартиру оперу из угрозыска. Пародия на ельцинскую Россию с элементами гиперболы и сюрра, спецслужбы, мафии, революционные армии освобождения, показуха и обман — все знакомо, узнаваемо и… страшно. Недаром первая часть называется — Партия, вторая — Россия, и третья — Дурдом… Взбесившийся космический корабль, живущая на подачки Запада страна и конец?.. Не конец? Кто знает…

1.0 — создание файла

«Почему иностранец менее стремится жить у нас, чем мы в его земле?» — некогда осведомлялся достославный мыслитель и сам себе ответствовал: «Потому что он и без того уже находится за границей». Сто с лишним лет миновало, а поди ж ты, все таит в себе заграница неизъяснимую прелесть для россиян, маячит болотным огоньком в тумане, блазнится: вроде и есть она, вроде и нет ее, и проверить нет решительно никакой возможности. Но темна вода во облацех—ни с того ни с сего приоткрылась вдруг в начале семидесятых годов неширокая щелка на Запад, и хлынули в нее толпою, чуть не калеча друг друга, интеллигенты и подпольные коммерсанты, зубные техники и тайные агенты, бобруйские инженеры и ленинградские художники-модернисты. Так и Костя Розенкранц, двадцатисемилетний переводчик английской технической литературы, в один прекрасный день вошел на негнущихся ногах в пропахшее сургучом и почтовым клеем здание московского Центрального телеграфа, как бы символически увенчанное светящимся глобусом, и тайком от родных заказал разговор с Иерусалимом, где уже постигал азы иврита его школьный приятель Борька Шнейерзон. «Присылай,—выкрикнул Костя сквозь телефонные шумы, писки и поскрипывания,—присылай, и срочно, сил моих больше нет!» Месяца через три он уже выуживал из своего почтового ящика длинный конверт с прозрачным окошком и, приплясывая на лестничной клетке от возбуждения, узнал о надеждах своего родственника Хаима, не Розенкранца, правда, а Розенблатта, на то, что советское правительство со свойственной ему гуманностью позволит Косте воссоединиться с ним на земле предков.