Уголовная хроника

М. ПУТИHКОВСКИЙ

ЛИHЧЕВАHИЕ МИЛЕДИ

После заметки "Уголовная хроника" ("КО", No 9) некоторые знакомые решили. что я пошутил (ничего себе шутки), а другие, в т.ч., как ни странно, женщины, смотрят на меня косо. Дескать, мушкетеры, все трое, то бишь четверо, премилые люди, а миледи злодейка и стерва; никакого самосуда над ней учинено не было, а был, хоть и частный, но честный суд благородных людей над исчадием ада.

Разберемся. Сперва о миледи: миледи красива ("сверъестественно красива", по свидетельству автора), умна и талантлива (автор справедливо называет ее гениальной), обладает чарующим голосом (редкое качество, которое я ценю особенно высоко), способна на искреннее и глубокое чувство, с поразительным мужеством встречает страшные удары судьбы -- короче, на голову выше всех четырех мушкетеров, из которых двое влюблены в нее по уши, а прочие побежали бы за ней, как котята, помани она их только пальчиком (не здесь ли разгадка пристрастного отношения к ней ревнивых читательниц?).

ПОСЛЕДНИЙ ВРАГ

Забавно наблюдать за смятением и растерянностью, охватившими политический истеблишмент и примыкающие к нему круги. Политические партии, маститые политологи и околополитические борзописцы удивленно комментируют развивающийся на Кремлевском Олимпе любопытный эволюционный процесс. Отчаянные схватки за никель, хитро закрученные интриги отставок и назначений, аресты мэров и губернаторов - над всеми этими баталиями больше не развиваются знакомые знамена политических организаций и партий. Общественно - политическая жизнь в своем классическом проявлении медленно, но неуклонно затухает или маргинализируется, деполитизируется: ни партии, ни фракции Госдумы больше не решают исход гладиаторских сражений между финансово-промышленными корпорациями, разворачивающихся на фоне всевозможных скандалов и журналистских дуэлей. А ведь борьба идет не просто за очередные кредиты или сферы экономического влияния - борьба идет за Власть с Большой Буквы.

"К Л Е Й П У Ч К А П Ь Е Т В С Е"

с п е ц в ы п у с к

"СТРАЖ-ПТИЦА" Nо 16

% Рабоче-крестьянский, критико-радикальный, %

% лапидарно-публицистический,неподцензурный, %

% нерегулярный, неподкупный, неинформацион- %

% ный,непрофессиональный бюллетень по вопро- %

% сам ФАНТАСТИКИ, ФЭНОВ, ФЭНЗИНОВ и ФЭНДОМА. %

"Н И К О Г Д А" Nо 2

ЛЮБИМЫЙ ФЭНЗИН АНДРЕЯ НИКОГДАЕВА

Это у меня профессиональное, я обожаю атмосферу

" К Л Е Й П У Ч К А П Ь Е Т В С Е ! "

ЛАУРЕАТ ПРЕМИИ Ф О Н Д А Ф А Н Т А С Т И К И

(посмертно)

" С Т Р А Ж - П Т И Ц А " N 18

% Ордена Красного Знамени, первый образцово-показа- %

% тельный рабоче-крестьянский, критико-радикальный %

% лапидарно-публицистический, неподцензурный, нере- %

% гулярный, неподкупный, неинформационный, непрофес- %

% сиональный, бесплатный бюллетень по вопросам %

Эти строки пишутся в маленькой землянке, построенной на склоне горы, среди гранитных скал и мелкого, очень редкого лесочка. Сейчас ночь, но пишешь при дневном свете. Землянка обита внутри фанерой. Горит железная печка, в которую надо беспрерывно днем и ночью подкладывать дрова, иначе станет холодно. За маленьким окошком косо летит снег. После нескольких солнечных дней, во время которых вскрылись горные реки и ручейки и стал было таять снег, температура снова упала. Начался буран. Он завалил снегом дороги, лощины, склоны гор, огневые позиции артиллерии, наблюдательные пункты, землянки и сложенные из камней пехотные окопы (окопы здесь не роются, а возводятся). Как видите, май на Кольском полуострове, за Полярным кругом, имеет свои чисто местные особенности.

Наш век — просто рай для пророков. После успешного создания подводных лодок и летательных аппаратов, после изобретения радио и открытия Северного полюса счастливому предсказателю будущего остается только восседать на перегруженной новинками телеге и громко восклицать: «Я же говорил!» В ажиотаже этих свершений никто как-то не заметил, что предвещание будущих успехов безнадежно отстает от урожая новых открытий. Современная наука оперирует совсем не такими очевидными вещами, как это было лет двадцать назад; она больше не обещает овладеть новыми пространствами и стихиями, как это было в прежние непритязательные времена. Раз уж вы полетели, то вы полетели. Раз уж поплыли под водой, так уж поплыли под водой. Где же те великие подвиги, к которым еще можно стремиться? Их, кажется, больше не осталось, и я почти жалею о неосмотрительной торопливости командора Пири и капитана Амундсена. Пройдут, надо думать, столетия, прежде чем положение в этом смысле изменится. Мы проникли уже во все стихии. Предположим, что вскоре будет изобретен своего рода «червячный» механизм, с помощью которого человек начнет вгрызаться в скалы и, точно червяк, станет буравить землю, оставляя позади отвалы породы; но, мягко выражаясь, тут есть немалые трудности. Кроме того, сомнительно, чтобы такая перспектива слишком пленяла наше воображение. В целом же я полагаю, что прикладные отрасли знания уже материализовали все свои сегодняшние возможности и в ближайшие годы придется прежде всего совершенствовать эти достижения и применять их в более широких масштабах. Наука, без сомнения, еще поразит нас удивительными открытиями, но ничто уже не сможет сравниться с драматизмом новизны, с трепетом первооткрывателей, проникших в мир неизведанного, как Монгольфье, или братья Райт, или Колумб и покорители полюса. Остается, конечно, овладеть атомной энергией, но на это я отвожу не менее двух столетий…

Мне сказали: «Напишите предисловие к русскому изданию ваших сочинений».

Я удивился и обрадовался. Признаться, мне и в голову не приходило, что меня читают по-русски. И теперь, когда я приветствую своих нежданных читателей, — не правда ли, мне простительна некоторая гордость? Английский автор, выступающий перед читателями таких мастеров, как Толстой, Тургенев, Достоевский, Мережковский, Максим Горький, имеет право слегка возгордиться.

«Расскажите нам о себе», — попросили меня. Но чуть я принимаюсь за это дело и пытаюсь рассказать русскому читателю, что я за человек, мне с особенной силой приходит в голову, какая страшная разница между моим народом и вашим; разница в общественном отношении и в политическом. Вряд ли можно найти хоть одну общую черточку, хоть один клочок общей почвы, на которой мы могли бы сговориться. Нет общего мерила, которым мы могли бы мерить друг друга.

С давних времен общепризнано, что существуют два совершенно различных подхода к социологическим и экономическим проблемам: один называют научным, а второй — ненаучным. В этом определении нет никакой моей заслуги, однако, выясняя разницу между этими двумя подходами, я, как мне кажется, говорю нечто новое, и на это-то новое мне и хотелось бы обратить ваше внимание. Я, разумеется, не претендую при этом на какое-либо оригинальное открытие. То, что я хочу сказать и уже не раз говорил, вы найдете (приблизительно и с некоторыми отклонениями) у профессора Бозанке, в работе Элфреда Соджвика «Употребление слов в логических рассуждениях», в «Логике» Сигворта и в современной американской философии. Мое суждение — всего лишь частица общего потока развивающейся общественной мысли. Весь ход моих размышлений привел меня к мысли, что социология не наука или наука в том свободном понимании этого слова, в каком можно считать наукой современную историю; кроме того, я сомневаюсь в ценности социологии, коль скоро она чересчур точно следует так называемому научному методу.

Франция – удивительная страна свободы; вина и свежих круассанов. Наши культуры весь XIX век тесно шли рука об руку, развиваясь вместе и то и дело влияя друг на друга. Поэтому неудивительно, что во Франции любят Россию, а в России питают особую любовь ко всему французскому. Но как бы мы ни любили друг друга, нам, русским людям, порой бывает сложно понять французов, их искусство жить и наслаждаться моментом.

В книге «Франция, я люблю тебя! Искусство жить по-французски» самая русская француженка приоткроет завесу тайны и расскажет о том, как живут обычные французы, что едят, о чем говорят, как воспитывают детей, соблюдают традиции, привнося что-то новое, живут в моменте, замечая и сохраняя красоту буквально во всем.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.