Трус

Александр Александрович Крон

Вечная проблема

Очерк

В том вошли недавно написанный и уже получивший широкое признание роман "Бессонница", очерк "Вечная проблема", посвященный вопросам воспитания, и воспоминания А.Крона о писателях - его учителях и сверстниках.

Существуют ли вечные проблемы?

По-моему - да.

Вечные - это совсем не значит неразрешимые или, наоборот, раз навсегда разрешенные. Это не значит неизменные, неподвижные. Именно на вечных проблемах, будь то смысл жизни или отношение к смерти, нагляднее всего проявляется изменчивость мира и социальная обусловленность наших представлений. В различные эпохи человечество решает эти проблемы по-разному.

Артур Кронберг

"Особая процедура"

Со мной что-то случилось, сомнений больше нет: я перестал получать наслаждение от своей работы. Видимо, все последнее время во мне накапливался ряд мелких изменений, которых я не замечал, и вот свершился переворот в восприятии. Особенно ясно это стало сегодня, когда ко мне обратилась эта рыженькая. Почему именно ко мне? Возможно, она не доверяет Прокошину. Что было делать? У меня не было ровным счетом никаких причин для отказа! А меня словно разбил паралич, я не мог вымолвить ни слова, пока она робко раздевалась за ширмой. У нее оказалась черная с рыжеватым отливом поросль между ног, к тому же - сильно надушенная (перед визитом к сексологу?) Когда она беспокойно сдвигала и раздвигала свои ляжки, меня буквально обдавало густой волной духов. Ее писька показалась мне противной и глупой, я чувствовал страшную скуку и раздражение, когда мои пальцы погрузились в ее разгоряченную вульву и я понял, что рыженькая не на шутку возбудилась. Я копался в скользкой розовой пещерке и никак не мог взять в толк, зачем меня занесло в эту идиотскую Школу оргазма? Что я тут делаю? Для чего привычно манипулирую похотником этой милой женщины, лежащей передо мной совершенно обнаженной, да еще в столь бесстыдной позе? На кой ляд облачен я в этот дурацкий белый халат? Моя страсть к женским писькам умерла. Она заполняла и морочила меня много лет подряд, она была главным двигателем моей карьеры - а теперь я чувствовал себя усталым и опустошенным. Уныло размышляя об этом, я полуавтоматически двигал пальцами в нужном ритме (сказывались годы ежедневной практики), и моя пациентка вдруг задергалась, словно через нее пропустили высокое напряжение. Собственно, так всегда бывает, если добываешь первый в жизни женщины настоящий оргазм. Не те жалкие вершинки страсти, которые единственно и может доставить своей супруге среднестатистический мужчина, одаренный от природы обычными возможностями, но пик Победы, Эверест, Джамалунгму, на которую способен возвести посетительницу только и единственно профессиональный сексолог, прошедший многотрудную подготовку в мюнхенской Академии эротики. Коллеги уже давно притерпелись к сладострастным воплям из моего кабинета, но посетительницы в коридоре воспринимают их совершенно по-иному и это тоже учитывается в работе. Ничто так хорошо не готовит пациентку к процедуре исследования и изучения ее эрогенных зон как прослушивание в течении определенного времени звуковых реакций ее предшественниц. Зачастую следующая посетительница входит ко мне в кабинет уже совершенно мокрой, и мне остается только применить пару несложных технических приемов, чтобы вызвать настоящий сексуальный обвал. Все это экономит дорогое время. Само собой, по-другому реагируют на все происходящее мои помощники сравнительно молодые, необстрелянные практиканты, которых я стараюсь регулярно менять. Дело в том, что возбудившийся мальчик - лучший допинг для подготовленной к манипуляциям женщины. От перевозбудившегося новичка, между прочим, даже исходит особый тонкий аромат, немедленно улавливаемый женскими ноздрями и безошибочно воздействующий на подсознание. Вот почему я предпочитаю именно новеньких. Разделавшись с рыженькой, я спустился в наше кафе. Меня сразу же затащили к столу, где шла оживленная беседа. В ненужных подробностях, со смачными шуточками, от которых меня коробит, обсуждали какой-то сложный и крайне запутанный случай сексуального расстройства. Коллеги меня поражают: прихлебывая свой кофе, они без устали анализируют мельчайшие детали очередной перверсии, делятся результатами тестирований, обмениваются даже цветными фотографиями - надо признать, некоторые гениталии действительно заслуживают портретирования во имя науки. Странно подумать, когда-то и я поступал так же, но ныне, едва завидев широко распяленную, обрамленную курчавыми светлыми волосиками манду, клитор которой победоносно вздымается посередь мясистых половых губ словно свисток, мне хочется воскликнуть: чур, чур меня! Конечно, это новое состояние меня тревожит. Вот уже с полчаса я старательно избегаю смотреть на этот в своем роде выдающийся иллюминатор. Я смотрю поверх фотографии, ниже нее, правее, левее - лишь бы глядеть мимо. И в то же время отлично сознаю, что девять из десяти нормальных мужиков дорого бы дали, чтобы оказаться на моем месте, чтобы иметь возможность ежедневно лицезреть стыдливую комедию раздевания, чтобы получить право ставить обнаженную посетительницу в любую, самую откровенную позу, чтобы деловито задавать самые бесцеремонные вопросы и требовать подробных ответов. - Итак, ничего не пропуская опишите обычную последовательность любовных ласк перед вашим супружеским сношением. Бедняжка как правило страшно смущается, опускает глаза, густо краснеет. Ее и ошеломляют, и одновременно будоражат мои вопросы. Никому в жизни, включая и собственную мать, она еще не рассказывала как слизывает сперму с супружниного мотовила, как играет с яичками (`яйцами, яички на базаре`, - поправляю я ее), как еще до замужества (`только мужу ни слова!` - испуганно добавляет она) довелось однажды пройти через так называемую летку-енку... Но ведь здесь она - в специальном кабинете, в особом заведении, и человек, сидящий за столом в белом халате, вникает в подробности ее интимной жизни не из собственного любопытства, но по долгу службы. Прежде я любил этот момент, когда посетительница впервые отверзает уста и сначала медленно, с запинками и оговорками, а потом все стремительнее и безоглядней начинает повествовать о своей сексуальной жизни, уходит в воспоминания раннего детства, ссылается на прочитанные книги, цитирует запавшие в душу скабрезные пассажи из каких-то романов, припоминает подсмотренные сексуальные сцены, признается в смертном грехе мастурбации. Да-с, память человеческая чем-то напоминает недра женщины, живущей богатой и несколько хаотической половой жизнью - чего там только не сыщешь при глубоком осмотре! Помнится, одна посетительница призналась, что в семилетнем возрасте частенько с папой ходила на футбольные матчи. Став постарше, обнаружила, что ее заводит вид бегающих по полю спортсменов. Почти всегда к концу второго тайма она чувствовала себя необыкновенно возбужденной, хотя и неудовлетворенной. Тогда она шла к выходу со стадиона и поджидала спортсменов. Некоторые из них вполне охотно знакомились с местными поклонницами. Так моя пациентка перезнакомилась и перебывала в постели с десятками самых знаменитых мастеров. `Я не сразу поняла, что меня особенно восхищают именно их мускулистые ноги`, - призналась она. -`Но в постели они обычно оказывались довольно неуклюжими. Горячие жеребцы, которые умели не больше, чем я сама`. Все же член одного известного на всю страну форварда доставил ей незабываемые переживания, и она месяцами выслеживала его, переезжая из города в город, чтобы снова угодить в его объятия. Это ей удалось еще только дважды, и оба раза ее постигло горькое разочарование. Разуверившись в футболистах окончательно, она пришла в нашу клинику. Да, прежде все это занимало меня. Казалось чертовски важным досконально разобраться с конфигурацией редкостного либидо или, например, извлечь темпераментнейшую лесби из-под обломков какой-нибудь благонравной матроны. Поднимаясь по лестнице в свой кабинет, я слышал как полуголое грудастое создание в розовом халатике и домашних тапочках (видимо, из стационара) жаловалась приятельнице на своего дружка. - По мне, лучше б он бабником был, чем эти онанистические оргии у Мишки! На бабу я бы рукой махнула, лишь бы меня ублажать не забывал, но эти малафейщики... Ее собеседницу я хорошо знаю: эта чернявая кочережка умудрилась купить себе завидного трахальщика-пьяницу и в общем довольна, однако в последнее время его способности явно поослабли, и она обратилась к нам за помощью. В ней накопились слишком большие запасы нерастраченной сексуальной энергии. Ей назначили интенсивный мастурбационный курс на специальном вибраторе, но все равно она дважды попадалась на том, что соблазняла пациенток помоложе... Однако сколь ни оттягивай этот момент, он неизбежно наступает: я открываю двери своего кабинета и вижу до отвращения знакомую картину: в смотровом кресле широко раскинув ноги лежит женщина, подготовленная моими мальчиками к исследованию. Судя по состоянии ее пичужки, пока я прохлаждался в кафе они поработали на славу - что ж, когда-то и сам я был неудержимым! Рядом с подлокотником кресла разложен весь набор приспособлений, с помощью которых они добились нынешнего состояния пациентки. С первого взгляда ясно, что она уже выведена на плато - до Эвереста рукой подать, но как мне переломить себя и взяться за дело? Трудно выразить, до чего тошно брать в руки этот огромный вибратор с плавающей головкой и подогревом (ей подойдет только огромный, распирающий влагалище - это очевидно), до чего лень вонзать этот отбойный молоток в сочную мякоть ее лона, снова, в который уже раз слышать ее исступленные вопли и видеть жадные пальцы моей своры кобелей, сладострастно мнущих ее подпрыгивающие в такт движениям фаллоса груди! Справедливости ради надо признать, что ребятам тоже нелегко. К концу рабочего дня они сильно перевозбуждаются, и если ничего не придумать для снятия напряжения, вынуждены заниматься самостимуляцией до того, как отправиться домой. Но ведь для нас в клинике нет ничего невозможного или недоступного: дамы приходят сюда за оргазмом и ради этого готовы практически на все. Негласная практика такова: ближе к концу рабочего дня кто-нибудь из моих помощников выходит в коридор и высматривает `жертву` - эта пациентка будет оставлена на закуску. Основательно возбудив ее, ей объясняют, что многое может улучшить оральный секс, которым ей необходимо овладеть. `Курс обучения` начинается немедленно, и пока я заполняю нужные бумаги за столом, из-за ширмы доносятся характерные почмокивания - пациентка старательно разряжает мальчиков. В некоторых порой открываются просто-таки гениальные как выражаются мои помощнички `фуфлерши` думаю, их мужья должны быть нам очень благодарны! Но, впрочем, разве дождешься благодарности от этого быдла... Иногда в нашу приемную заглядывают дамочки, которые просто жаждут посидеть между пациентками, посудачить, послушать звуки, доносящиеся из-за плотно прикрытых дверей кабинета. Но эту молоденькую девушку я вижу явно впервые. - Эта свеженькая, - шепчет мне на ухо Лавренович по прозвищу Секель. - Не понимаю, что она может тут искать? Славная девчушка, робка как лесная лань! `Как будто лань может быть не лесной!` - с раздражением думаю я. Секель, гордо неся свои благородные седины, уходит вдоль коридора, а девушка, вся розовая от смущения, сидит под моей дверью и являет собой настоящий символ скрытого сладострастного восторга. Нет сомнения, сегодня она впервые слышала нечто подобное тем мартовским воплям, которые в любое время года раздаются на нашем этаже. Вид у нее такой, будто она только что потеряла девственность. Двери распахиваются, и один из моих шалунов широким жестом приглашает зайти. Так, значит оглоеды сегодня решили попользоваться двойной порцией свежачка... Распустились, ощутили вседозволенность. Пора менять команду... Девушка суетливо оправляет юбку и исчезает за дверью. Не хочется даже и представлять себе, что с ней сейчас начнут проделывать. За каких-нибудь сорок минут мои умельцы выжмут из нее все, что она может дать и даже чуточку больше. Никогда, никогда в жизни ей уже не подняться на такие вершины возбуждения. До гробовой доски будет она помнить это приключение, начинавшееся столь обыденно, до конца дней будет преследовать ее чувство неудовлетворенности и особой эротической тоски... На выходе из клиники ко мне присоединяется Жанна, наша молодая специалистка из Усть-Каменогорска. Вид у нее лукавый и немного таинственный. - А я видела на прошлой неделе как вы за десять минут вызвали оргазм у пожилой женщины в парке. Одними разговорами! - А-а, верно. Она жаловалась на врожденную холодность. - Но не прикасаясь руками, без инструментария! Хотела бы я достичь такого мастерства. Внезапно она грустнеет. Сколько раз я наблюдал такие перемены в настроении женщин! Для меня вполне очевидно, что Жанна страдает некоторыми весьма мучительными сексуальными дисфункциями. Но ведь я и сам сейчас чувствую себя не вполне здоровым. - Жанна, вы наблюдали демонстрационные акты? - интересуюсь я, чтобы поддержать разговор. - Соития, что демонстрируют излеченные пациенты? - переспрашивает она с жалкой улыбкой. - Сколько раз я пыталась представить себя на месте одного из них! Увы, меня почти не возбуждает вид людей, занимающихся любовью. Конечно, я получаю удовльствие, наблюдая за виртуозной работой мастеров эротических дел из четвертого отделения, но сексуального наслаждения нет и в помине. Я даже пробовала мануально участвовать в акте, направлять движения члена, держать его в момент разрядки - никакого результата! Честно говоря, меня все это сильно удручает. - Завтра с утречка введите во влагалище тамильские шарики, - рекомендую я, - а вечером - ко мне, в кабинет. Да, и прихватите с собой остро заточенный карандаш с твердым грифелем. Бедняжка не подозревает, что относится к редчайшему типу женщин с точечным оргазмом. С помощью электроопределителя мы в несколько секунд установим конфигурацию ее `созвездия` и запустим механизм... Ах, если бы со мной все было бы столь же просто! Может быть, годы работы просто превратили меня в импотента? Есть одна-единственная женщина, которая еще способна разогреть мое либидо. Я стесняюсь, стыжусь этого существа, я никогда не решился бы появиться с нею на улице или в обществе, но факт остается фактом: толстуха Тамара ужасно заводит меня в любое время суток. Тамара в непомерно коротком черном платье открывает мне дверь. Руки она, конечно, не протягивает, даже не здоровается. Наверняка у нее кто-то есть. Она говорит очень быстро, спеша покончить с формальностями: - Раздевайся и садись, где хочешь, только не лезь в спальню. Я сейчас закончу. Она уходит, из спальни доносятся глухие звуки какой-то страстной возни, всхлипывания, стоны, взвизги. Я курю и размышляю, что Тамара несмотря на всю свою грузность, даже бегемотообразность чем-то напоминает маленькую девочку. Профессиональная шлюха с десятилетним стажем. Специалистка высочайшей квалификации. Моя тайная страсть. Тамара выходит из спальни совершенно обнаженной и говорит: - Ложись на диван. Сейчас будем делать глубокий массаж. Она двигается по комнате легко и плавно, с грузным величием. Меня отчего-то несказанно волнуют ее необъятные груди - возможно, подсознательно я страшусь, что буду раздавлен ими. - Ну, что с члеником нашего доктора? - певуче начинает Тамара свой терапевтический сеанс. Она действительно гениальна. Сколько раз уже я приглашал ее к нам, в клинику, но Тамара только отмахивается. Она предпочитает статус свободной художницы. Некоторое время она пальцами наигрывает на моей флейте какую-то чрезвычайно изощренную мелодию, мой жезл мгновенно приободряется, поднимает голову. Тамара смеется - я узнаю этот хохоток, очень низкий, немного в нос. Она разглядывает мой хоботок с любопытством. - По нему не скажешь, чтобы у тебя сейчас была особенно богатая сексуальная жизнь! - дразнит она. Потом наклоняется и начинает сосать как-то странно похрюкивая. Как я и предполагал, первые четверть часа довольно трудны для нас обоих. Но Тамара никогда не отступает. Мне даже интересно попытаться сдержать извержение семени - но ничегошеньки не получается, и Тамара снова смеется: - Смотри, какой фонтанчик: как у кашалотика! Ее сравнения всегда поражали меня. - Научи меня снова любить пизды! - говорю я. - Сделай так, чтобы я снова мог работать. - О, это просто, - спокойно говорит она. - Я знаю, что тебе нужно, доктор. Я проведу с тобой сеанс `заглатывания`. О таком не слышал даже я. - Что это значит, объясни? - Особая процедура. Ты почувствуешь, что протискиваешься меж моих половых губ, с усилием раздвигая их головой, погружаешься в длинный и скользкий коридор-влагалище, плюхаешься в матку и несколько часов плаваешь там, в темноте, тепле и безопасности. А потом я снова `рожу` тебя, вытолкну в мир - и ты будешь свежим как огурчик, розовым как младенец! - Это гипноз, Тома? - Ты слишком много болтаешь, доктор, - слышу я ее приглушенный голос, и вдруг чувствую, как ее гигантская растянутая вульва надвигается, натягивается на мое лицо. Увидев крупные губы, розовый клитор, я вдруг проскользнул во влажные, темные глубины, толчками продвигаясь все глубже и глубже, чувствуя себя все спокойнее и спокойнее, испытывая блаженный покой и благодарность... - Господи, только бы она не позабыла родить меня обратно! - еще успеваю подумать я.

Кронберг А.

Прожиточный минимум

Ирина Владимировна с наслаждением прогуливалась по вечернему пляжу, наслаждаясь свежим ветерком, пестрой толпой отдыхающих, вслушиваясь в русскую и украинскую речь. Приятные мысли неспешно проплывали в сознании молодой учительницы русского языка и литературы. Ей представлялось, например, как она в одном из своих учеников угадывает недюжинные способности, как помогает раскрыться молодому дарованию. Или - почему бы в самом деле не помечтать? - Ирина Владимировна Зотова превращается в старую заслуженную учительницу, на скромную, но достойную пенсию живущую в небольшой уютной квартирке в блочном доме и здесь ее посещают бывшие воспитанники. Один стал всемирно известным ну... Пусть орнитологом, другой замечательный писатель, третий - дипломат... И все они с благодарностью вспоминают, как Ирина Владимировна заронила в их юные души семена, давшие с годами замечательные всходы.

Петр Кропоткин

Налог - средство обогащать богатых

Налог так удобен! Наивные люди - "дорогие граждане", как их именуют во время выборов, - привыкли видеть в налоге средство для совершения великих дел цивилизации, полезных для народа. Но правительства великолепно знают, что налог представляет им самый удобный способ создавать большие состояния за счет малых, делать народ бедным и обогащать некоторых, отдавать с большими удобствами крестьянина и рабочего во власть фабриканта и спекулянта, поощрять одну промышленность за счет другой и все вообще промышленности - за счет земледелия и в особенности за счет крестьянина или же всего народа.