Тахиона

 Всю ночь над Голым болотом грохотала гроза. Взрывы грома и зигзаги молний, похожие на огнедышащих драконов, непрерывный ливень, сплошные потоки воды... Дома на окраине тихого маленького городка, окруженные мокрыми кустами сирени, сонно смотрели на болото полуприкрытыми глазами окон.

В одном из окон шторы были раздвинуты, и на небывалую грозу таращились изумленные мальчишеские глаза, — Игорь проснулся среди ночи и с удовольствием наблюдал, как молнии вклеи ваются в горизонт, как вычерчиваются на фоне огненных вспышек силуэты кривых деревьев по краю болота, Игорю казалось, что вот-вот потоки дождевой воды превратят давно высохшее Голое болото в бурное море, и волны подкатят к домам на окраине. Интересно, зальет Приют или нет? Приютом Игорь и его друг Пашка называли небольшой бугор посреди Голого болота; бугор этот порос кустами, а среди кустов образовалось свободное пространство. Приют бывал то космопортом, то джунглями неизвестной планеты, куда забросила разведчиков неисправность корабля, то необитаемым островом... Это зависело от того, что Игорь и Пашка читали в последнее время.

Хинкап никогда прежде не слышал о том, чтобы почтовые катера типа «Тис-2179» выходили из строя. Но факт оставался фактом. Его, Сола Хинкапа, выбросило из подпространства в абсолютно неизвестном районе, и первое, что он подумал, увидев на экране звезду, – почта опоздает.

Осмотревшись внимательнее, Хинкап решил, что нужно, во-первых, попытаться сесть на одну из шести планет, вращавшихся возле похожего на Солнце светила, а во-вторых, естественно, послать сигнал бедствия.

Дарейты, разумные осьминоги, были вывезены из своего мира насильно, но когда корабль их похититетелей потерпел аварию неподолеку от Ауяны, они не могли и предположить, что на этой планете их ждет едва ли не рабство, а их труд ляжет в основу экономики аборигенов. Исправить положение взялся инспектор Федеральной безопасности Даниил Ольшес, для чего ему пришлось вступить в противоборство чуть ли не со всеми влиятельными лицами на планете.

Татьяна Грай

"СГИНЬ, ДИКАЯ СИЛА..."

Снега уже подернулись черным, осели, - словно скисли. Ветер дул резкий, сырой - весна... День хоть и воскресный был, да что-то нерадостный. Низкие тяжелые облака нависли прямо над головой, время от времени из чернеющих клубов вываливались на землю белые огромные хлопья, но едва лишь касались дороги - таяли, добавляя тяжелые капли к жирной грязи, и без того уже непролазной. Невеселый наступил день, муторный. Ни свет вокруг, ни тьма все колеблется, все неверно, неустойчиво. Да только Анне было все равно. Муторнее ее дум никакой день быть не мог. Анна шагала с самого рассвета, переночевав в маленькой деревушке, верстах в пяти отсюда, - пустили добрые люди, обогрели, накормили... Анна расспросила хозяйку, далеко ли село, велико ли да каков там батюшка. Рассказали. Село зовется Никодимское, большое, по праздникам там ярмарки, и народ веселый живет. А поп в тамошней церкви новый, ничего пока о нем не знают. Прежний-то батюшка был хорош, добрый да безотказный; за требы много не брал, а с кого спросить нечего даром и венчал, и крестил. Преставился в начале зимы, упокой, Господи, его душу... А теперь - отец Варсофоний, молодой. Из ученых. Знает-то он много. А каков человек - не разобрались еще.

Татьяна Грай

ПРОСТИ, БЫЛОЕ

Напротив статистического бюро, на стене облупленного зеленого дома появилась вывеска - "Институт времени". Когда именно возник черный квадрат с серебристыми буквами на привычно-пустой стене, Евгения Егоровна не знала. У нее не было обыкновения смотреть в окно в рабочее время. Но в этот мутный осенний день Евгении Егоровне слегка нездоровилось, и она, отложив таблицы, рассматривала непонятную надпись. "Что значит - "Институт времени"? немного вяло соображала Евгения Егоровна. - Что можно делать со временем? Ну измерять, само собой... Но ведь не ради этого существует институт? А что еще? Ускорять, замедлять? Разве это возможно?.." Однако довольно скоро мысли эти сами собой растаяли, улетучились, и Евгения Егоровна занялась работой. Но что-то неявное застряло в памяти...

...Ольшес будто прирос к рулевому колесу, и его лицо окаменело, высохло. Даниил Петрович смотрел только вперед, прищурившись, прикусив губы... а остальные трое обернулись назад и не отрывали глаз от самолетов. И вот... грохнуло, вспыхнуло в небе, и первый из шести самолетов исчез, за ним другой, третий... Вторая тройка описала плавный полукруг и стала удаляться.

А еще через секунду раздался звук, который земляне ни с чем не могли бы спутать - это взорвался бластер.

Журнал «Земля и Вселенная» 1989 г., № 4, стр. 99-102

Такого не случалось не только много лет, но и много десятилетий.

На одной из далеких планет погиб инспектор Федеральной безопасности.

Когда эта весть домчалась до Земли, в Управлении Федеральной безопасности не сразу в нее поверили. Инспектор Гарев отправился в несложную командировку, и ему всего лишь нужно было выяснить, что кроется за слухами о появлении интеллектуального вампира в созвездии Крайлис. И вот... К тому же с планеты Минар сообщили, что тело инспектора отправлено на Землю, и никаких пояснений столь странному факту не дали.

А посередине, стало быть, я.

На земле остались боль и грязь, нищета и тошнотворное прозябание. Зато сверху, сквозь становящуюся глубоко фиолетовой синь, постепенно проглядывают колючие звёзды — и вот туда-то я стремлюсь, осторожно пробуя свои силы. Виток за витком, словно нарезая в тугом воздухе невидимую спираль, я поднимаюсь, ощущая себя легко и неудержимо. Далеко позади остались ароматы цветущего клевера и туманы над вечерними лугами, однако то чувство, что тянет меня ввысь — оно сильнее даже земного притяжения.

Произведение входит в антологию «Фантастика 78».

КЛАУС МЕКЕЛЬ

ОШИБКА

Перевод с немецкого Е. Факторовича

Я отправлю его обратно; да, решение мое твердое, отправлю его обратно! Именно сейчас, когда есть такая возможность, когда мне, образно говоря, осталось поставить на место последнее реле. Сегодня приходила Регина, и от моих сомнений не осталось и следа. Она выглядела усталой, больной, лицо пожелтело.

- Он меня доконает, - сказала Регина, и в ее красивых карих глазах заплясали злые огоньки. - Это такой коварный, такой пронырливый человек - ты себе просто не представляешь.

Один рассказ на один конкурс.

Послушайте, пожалуйста, послушайте. Это важно. Я здесь, чтобы напомнить вам. Пришло время рассказать о вещах, которые вам не следует забывать.

Садитесь, пожалуйста, и закройте глаза. Перед вашим внутренним взором возникнут картины прошлого. Сделайте глубокий вдох. Вы почувствуете запахи, ароматы... Появятся вкусовые ощущения. Если вы будете вслушиваться внимательно, то кроме моего голоса услышите и другие звуки...

Существует место — далеко отсюда в пространстве, но не во времени. Место, где меняются времена года, где шар с наклоненной осью, вращаясь, движется по эллипсоиду вокруг Солнца, где каждый год ветры дуют от начала цветения до созревания урожая, где все цвета радуги соревнуются в яркости над головами и под ногами, смешиваясь к зиме в бесформенную бурую массу, по которой вы идете, сейчас идете, вдыхая жизнь, несомую над осенней мертвенностью холодным, резким утренним ветром; облака, видимые через оголившиеся кроны деревьев, скользят по голубой скатерти неба и, не обронив дождевых капель, несутся дальше, к царству холода и снега; кора деревьев вырастает там твердой и острой, как насечки напильника, и каждый ваш шаг оставляет темные дыры в белом пространстве, а если вы приносите пригоршню снега в дом, он тает, оставляя вам воду; птицы не поют и не чирикают — они сидят, нахохлившись, на ветвях вечнозеленых деревьев; так тянется время до следующего оживления: звезды становятся более яркими (даже ЭТА, ближайшая звезда), и дни укорачиваются, и ничего, как оказывается, толком за день не было сделано, кроме размышлений (философия не зря родилась на Земле в холодных странах), и ночи становятся длинными и располагают к игре в карты, смакованию ликеров и наслаждению музыкой, застольям и занятиям любовью, сидению у подернутых морозными узорами окон, слушанию ветра и расчесыванию шерсти колли — здесь, в этом тихом омуте, называемом зимой на Земле, где все в природе отдыхает и готовит себя к неизбежным радостным переменам, которые приходят с периодом позеленения всего серо-сыро-бурого, что следует за снегом и расцвечивает гроздья росы, и наполняет весеннее утро жужжащим облаком из мириадов насекомых, через которое вы идете, сейчас идете, наслаждаясь всем этим каждой порой вашей кожи, — там, хочу еще раз напомнить, где смена сезонов отражается и в мозаике генов с летописью движения рода человеческого через время, где ваши корни, где лежит земля ваших отцов и отцов ваших отцов, там — вечно обновляющийся мир, который вы не должны забыть, там началось время, там мужественное человечество придумало инструменты для изменения всего, что есть вокруг, свои инструменты, собственные, и, придумав, уже не могло полностью освободиться от любого из них, хотя и освободило себя для странствий среди звезд (что позволило ему не бояться этой

Апрель в Париже — листва, набережная, краски, запахи — да господи, хоть зима на Аляске, главное — вдвоем!

Бежали, держась за руки, и ветер швырял им в лицо горсти конфетти. Две фигурки — маленькая и большая, два смеха, сплетающиеся в один, две судьбы.

Нет. Одна судьба. Он так решил.

Апрель в Париже, май в Каннах, июнь и июль в Сиднее, август в Кракове, сентябрь — в Милане.

— Откуда у тебя столько денег?

Он смеялся:

Кровожадные ящеры покорили колонистов на далекой планете. Не всех.

Он ушел с улиц (утренний воздух уже стал серым и прогорклым от выхлопных газов и фабричного дыма) и спустился в битком набитое метро. Его одежда выглядела слегка неуместно среди этой унылой толпы, но особого интереса ни у кого не вызывала. Усталое, настороженное, циничное, мрачное, недовольное безразличие обволокло лицо, словно маслянистая пленка, и люди смотрели не столько на него, сколько поверх и сквозь него.

Он изо всех сил старался удержаться на ногах, пытался сохранить равновесие. Эта борьба, всего лишь преддверие каждодневного существования, уже давалась нелегко. А вдобавок еще необходимость постоянно держаться настороже из-за Общества Деревянных Индейцев (ОДИ); он полагал, что у него есть причины для взвинченности и напряженности. «Бенедикт, ведущий современный скульптор свободных форм, работающий по дереву…» Ха!