Та ту кам бэк

В один из приездов в Ирак, депутат российского парламента Александр Филатов в холле правительственной гостиницы «Эль-Рашид» встретил девушку. Тинни продавала сувениры в маленькой лавочке. Филатов пригласил девушку в номер, но ее не пустила охрана, а наутро вместо магазинчика сувениров Филатов увидел лавку, торгующую саблями, а вместо Тинни – усатого продавца, не говорящего по-английски.

Филатов понял, что стал участником игры. Саддаму явно от него что-то нужно.

Депутат Филатов в составе российской парламентской делегации прибывает в Белград на похороны бывшего президента Сербии. Он обращает внимание на то, что Слободана Милосовича хоронят в закрытом гробу, и задает недоуменные вопросы организаторам траурной церемонии. Филатова тут же начинают опекать местные спецслужбы, его всюду сопровождает замминистра внутренних дел. Интрига выходит на новый виток, когда в самолет, вылетающий в Москву, грузят похожий дорогой гроб…

Филатов берется за собственное расследование, входит в контакт с самыми неожиданными людьми, обращается к ясновидящей, внедряет в семью Милосовичей свою красавицу секретаршу. Он подозревает, что старый садовник на даче, где проживает семья экс-вождя, и есть сам Милосович.

Вопрос о том, имелась ли военная возможность у СССР сразу же после взятия Итурупа высадиться 28 августа 1945 г. на северной оконечности Хоккайдо, минуя Кунашир, в советских и российских открытых публикациях в 1946–2008 гг. не рассматривалась. В этой книге это делается впервые.

Сталин хотел захватить Хоккайдо и согласовал это с союзниками в Крыму, но после Потсдама ситуация изменилась. Как и почему?

Японцы не напали на СССР в 1941 году. Почему? Вовлеченность в сражения на азиатских направлениях («Юг ближе чем Север»), опасение, что втягивание в войну на Дальнем Востоке будет на руку американцам, наличие среди японских политиков и военных того времени сильного «антиамериканского» и «прорусского» лобби, заинтересованность в концессиях на советской территории, которые подпитывали японцев всю войну, обида на немцев, которые без консультаций с Японией неожиданно заключили «пакт Молотова-Риббентропа» и другие причины.

Почему Громыко отказался подписать Сан-Францисский мирный договор союзных государств с Японией в 1951 году?

Алексей Митрофанов – известный российский политик. Но помимо этого, он автор семи книг, нескольких сценариев фильмов и телевизионных передач, автор стихов и текстов песен.

Случайное знакомство депутата Государственной думы Александра Филатова с предпринимательницей из Киева Юлией завершилось бурной вечеринкой в ночном клубе. Однако контакты с Юлией на этом не закончились.

В предвыборной кампании конца 90-х годов на Украине активной дамочке, финансирующей одного из кандидатов в президенты, понадобилась помощь Филатова. Благодарность за услугу была весьма сдержанной, а напор и хватка при ведении дел – чрезмерными.

Когда грянула оранжевая революция, Юлия оказалась в числе ключевых игроков за максимальную ставку. Филатов отстраненно наблюдал за успехами старой знакомой. Он даже и представить себе не мог, что Юлии опять понадобится его помощь.

Юлия так и не научилась благодарить за помощь, за что получила распиаренный на весь мир эротический фильм с собой в главной роли

Юрий Hестеренко

ЗАМЕТКИ ЭHТОМОЛОГА

Красавец корнет на красавце коне

Гарцует - ну просто charmante!

За ним наблюдает блондинка в окне

Украдкой от строгой maman.

У ней под подушкой - французский роман,

В шкатулке - четыре письма,

В мозгах, разумеется, полный дурман,

Банальный, и даже весьма.

Hа солнце блестит серебро эполет,

Лоснится ухоженный круп,

И смотрит блондинка восторженно вслед

Александр Семенов

Конец

роман

АННОТАЦИЯ

Вообще-то я сначала предложил эту идею Баяну Ширянову, но потом, как кот Матроскин, решил быть экономным. Вот произведение, превзойти которое, возможно, уже никому не удастся роман Конец, название которого одновременно означает и его окончание (тут даже пробела нету, как у Ширянова). Не говоря уже о том, что слово конец имеет несомненную эротическую окраску, он к тому же знаменует конец для всяческих попыток работать в этом направлении.

Это немыслимо. Просто невероятно. Баллы? Чтобы жениться?!А я-то радовался, как здорово я всё придумал. Пригласил ее в шикарный ресторан, но такой, куда мы уже собирались сходить, – чтобы она ни о чем не догадалась. Сказал, что мне придется допоздна задержаться в офисе, чтобы встретиться с ней прямо в ресторане. Мне хотелось, чтобы все было обставлено как старое доброе свидание, а не обычный ужин людей, которые давно живут вместе и просто вышли перекусить. И предложение, где продумано каждое слово: «Ты окажешь мне честь, если станешь моей женой». Едва уловимый огонек в глазах, чтобы это не прозвучало банально, но и не переборщить, чтобы Керсти не усомнилась в серьезности моих намерений.На самом деле это был план Б. От плана А меня отговорил Стив, который пару лет назад сам прошел через это и кое в чем соображает. Я всегда мечтал, чтобы мое предложение прозвучало свежо и нетривиально, намереваясь улучить момент, когда Керсти соберется пробежаться по магазинам, и сказать: «Да, еще кое-что». «Угу?» – ответит она. «Во-первых, купи, пожалуйста, апельсинового сока. Мы допили последний пакет». «Хорошо», – скажет она и возьмет ключи. «А во-вторых, – произнесу я как можно небрежнее, – ты выйдешь за меня?» Неожиданно и романтично.Когда я поделился своими планами со Стивом, тот, поразмыслив, сказал, что он ценит мое стремление быть оригинальным и отчасти именно поэтому питает ко мне теплые чувства и до сих пор остается моим другом. Он считает, что Керсти тоже от этого без ума, и все же в некоторых вопросах лучше придерживаться старых, испытанных методов. Как, например, с цветами. Меня тошнит от всех этих бизнесменов, которые в Валентинов день посылают женам огромные букеты, а потом год напролет трахают своих секретарш. Разумеется, это не значит, что я трахаю кого-то еще, но, боюсь, цветы сами по себе предполагают недостаток воображения, что уже оскорбительно. Стив понимает и отчасти разделяет мои терзания. Однако, заметил мой приятель, ты можешь сколько угодно пытаться оскорбить женщину букетом лилий за тридцать фунтов, но вряд ли у тебя есть шанс преуспеть.Поэтому был избран традиционный путь, и я думал, что все пройдет как по маслу. Керсти выгля-дела великолепно, впрочем, по-моему, она всегда выглядит превосходно. Она из тех женщин, которые расцветают после тридцати (в следующий день рождения ей исполнится тридцать четыре, и опять целый месяц она будет старше меня на два года). По правде сказать, до тридцати я ее не знал – мы встречаемся три года и живем вместе меньше половины этого срока, – но что-то подсказывает мне, что именно сейчас Керсти хороша как никогда. Может быть, причиной тому сияние ее каштановых волос или чувственность, которой дышит ее нежное, круглое лицо даже в совершенно не располагающих к этому обстоятельствах. Ее уверенная манера держаться не менее восхитительна, и мне до сих пор не верится, что ее рост всего пять футов шесть дюймов. Я знаю, что выше ее на пять дюймов, но почему-то не чувствую этого.Я сделал ей предложение после того, как мы заказали десерт, но до того, как его подали (быть романтичным на полный желудок будет тяжеловато, подумал я). Теперь я уже не помню, какой реакции я ожидал. Наверное, восторга. Может быть, пары непрошеных слезинок – не знаю. Но во всяком случае удивления. Я не знал, согласится Керсти или нет, но не сомневался, что она будет потрясена моими словами. Однако этого не случилось.– Я знала, что ты заговоришь об этом, – сказала она с улыбкой. (Откуда женщины знают, что творится у тебя в голове? Как им это удается?) – Поэтому я успела немного подумать.– И каков твой ответ? – спросил я, немного растерявшись.Ее милая улыбка стала загадочной.– Я решила, – сказала она, – не говорить «да». Это обескуражило меня куда больше.– Вот как... – Под столом я потихоньку закрыл коробочку из ювелирного магазина и спрятал ее в карман куртки, надеясь, что Керсти не заметила этого. Должно быть, я выглядел полным идиотом.– Но и «нет» я тоже говорить не буду, – быстро добавила она.Уф! Надеюсь, если мы когда-нибудь все же решим пожениться, подумал я, она не вытворит нечто подобное во время свадебной церемонии. Викарий: «Согласны ли вы взять этого человека в законные мужья?» Керсти: «Не скажу».По-видимому, она заметила мое смятение.– Сэм, – мягко сказала она, – ты ведь помнишь, что случилось в прошлом году... Ну, эта твоя неделя...– Да, понимаю...Я чувствовал, что она может завести этот разговор. Речь шла о моей «неделе сомнений», так мы это называли. Мы вспоминали о ней не часто, совсем не часто, поскольку это было нелегкое времяи переживания улеглись не сразу. Короче, дело было в том, что я взбунтовался. Против наших отношений, против того, что мы живем вместе, против беспросветной взрослости

Я ехал в автобусе с работы. Кто-то толкнул меня. Я не видел, кто. Думал – может быть, случайно. Потом толкнули еще раз, и я повернулся. Маленького роста мужичок со сморщенной рожей. Видно, что ненормальный. Говорить он, наверное, не мог, но сделал жуткую угрожающую рожу и вывернул карманы своих штанов: смотри, мол, денег нет, это ты у меня их украл.

Я отвернулся, но он снова меня толкнул и снова показал на карманы, потом вытащил откуда-то шариковую ручку и замахнулся на меня. Я не знал, что делать. Вдруг он какой-нибудь буйный? Я бы мог ему навешать, но жалко. Или выкинуть из автобуса «для профилактики»?

Ура! Каникулы! Три месяца! Вчера был последний день учебы, но это даже и не учеба была. Просто приходили два плешивых дядьки и толстая тетка отбирать учеников в школу для дураков на следующий год. Спрашивали таблицу умножения, шестью восемь шестьдесят четыре (или нет?), чем отличается бык от трактора, и что тяжелее – килограмм хлеба или килограмм сахара. Но кого выбрали, они не сказали, скажут потом. А пока можно играть в футбол и в деньги и докуривать бычки и швырять камнями в поезда, чтобы разбить стекло, и отлавливать и вешать черных котов и много-много-много всего остального.

Я решил, что обязательно ее выебу. Нападу неожиданно сзади, повалю на траву и выебу, и никто нас не увидит: здесь всегда пусто. Рядом только железная дорога, тропинка от остановки автобуса, по которой в это время дня почти никто не ходит, потом – лесополоса, а еще дальше – нефтебаза.

Скоро у меня экзамены за восьмой класс. Два дня назад занятия закончились – на несколько дней раньше, чем всегда, чтобы мы могли начинать готовиться к экзаменам. После последнего урока я пошел в киоск «Союзпечать» и купил первую в жизни пачку сигарет – «Столичные» за сорок копеек. Раньше у меня никогда не было своих сигарет, я курил, только если кто-нибудь угощал. Тетка в киоске посмотрела на меня, но ничего не сказала, взяла копейки и дала пачку. Потом я купил в гастрономе спички, сел на скамейку во дворе 171-го дома – в котором книжный магазин – и закурил. Эта пачка «Столичных» у меня и сейчас с собой, но в ней осталось только три сигареты.

Обыкновенный советский учитель Илья Николаевич сопровождал группу школьников в круизе на печально известном теплоходе «Адмирал Нахимов». Толстый учитель Пирожников был единственным молодым мужчиной из числа учителей в школе. Случай распорядился так, что уединение учителя с одной из учениц закончилось всеобщей трагедией.

Концентрик еще раз перечитал электронное послание.

Что это? Провокация?

Не похоже. Насколько известно Концентрику, Центр и не занимается подобными провокациями. Эта женщина и впрямь мечтает о плотском грехе и о порочном зачатии? Вполне возможно. Если Концентрик никогда прежде не получал подобных писем, то это еще не означает, что они в принципе невозможны.

«Интересно, я и впрямь так ей приглянулся, — подумал Концентрик, — или она рассылает подобные письма всем подряд?»