Сумма технологии

В книгу вошли рассказы из сборников "Звездные дневники Ийона Тихого" и "Из воспоминаний Ийона Тихого", а также "Пьесы о профессоре Тарантоге" всемирно известного польского писателя и философа.

Впервые на русском языке – трактат знаменитого писателя-фантаста и философа Станислава Лема о проблемах литературы.

Возможно ли создать общую теорию литературного произведения? Понять, что определяет его судьбу и почему одним книгам суждена слава, а другим – забвение? Выявить критерии, с помощью которых – чисто аналитически – можно отличить гениальный шедевр от банальной поделки?..

Остроумные, ироничные приключения конструкторов Трурля и Клапауция, «забавные и поучительные» сказки роботов и — юмор, юмор и еще раз юмор! Таковы рассказы, составившие циклы «Сказки роботов» и «Кибериада» великого фантаста Станислава Лема и вошедшие в данный том собрания его сочинений.

В книгу вошли романы "Магелланово Облако", «Астронавты» и повесть "Человек с Марса" всемирно известного польского писателя и философа.

В книгу вошли цикл повестей и рассказов (1959–1971), а также роман (1987) о космическом навигаторе Пирксе, любимом «серийном» персонаже С. Лема и его читателей.

В книгу вошли романы "Возвращение со звезд", "Глас Господа" и повести всемирно известного польского писателя и философа.

В книгу вошли романы «Расследование», "Рукопись, найденная в ванне", «Насморк» всемирно известного польского писателя и философа.

В книгу вошли романы: "Футурологический конгресс", "Осмотр на месте", "Мир на земле" всемирно известного польского писателя и философа.

Роман "Солярис" был в основном написан летом 1959 года; закончен после годичного перерыва, в июне 1960. Книга вышла в свет в 1961 г. - Lem S. Solaris. Warszawa: Wydawnictwo Ministerstwa Oborony Narodowej, 1961.

В сборник входит роман «Непобедимый» и цикл рассказов «Кибериада».

Крейсер «Непобедимый» совершает посадку на пустынную и ничем не примечательную планету Рерис III. Жизнь существует только в океане, по неизвестной людям причине так и не выбравшись на сушу…

Целью экспедиции является выяснение обстоятельств исчезновение звездолета год назад на этой планете, который не вышел на связь несколько часов спустя после посадки.

Экспедиция обнаруживает, что на планете существует особая жизнь, рожденная эволюцией инопланетных машин, миллионы лет назад волей судьбы оказавшихся на этой планете.

Сборник приключений известных на всю галактику изобретателей, инженеров-конструкторов и мировых раздолбаев Трурля и Клапауция. Не смотря на то, что главные герои живут и работают в мире роботов (коими сами и являются), проблемы, которые им приходится решать, весьма свойственны каждому человеку и цивилизации людей в целом. Хотя повествование историй «идет» в форме сказок, общие выводы в каждом рассказе имеют глубокий философский смысл, а вопросы, над которыми автор заставляет задуматься, адресованы скорее взрослым, нежели детям.

Крылатая фраза Станислава Лема «Среди звезд нас ждет Неизвестное» нашла художественное воплощение в самых значительных романах писателя 1960 годов, где представлены различные варианты контакта с иными, абсолютно непохожими на земную, космическими цивилизациями. Лем сумел зримо представить необычные образцы внеземной разумной жизни, в «Эдеме» - это жертвы неудачной попытки биологической реконструкции.

Роман «Возвращение со звезд» – одно из самых ярких, красивых и необычных произведений Станислава Лема, смело сочетающее в себе черты утопической и антиутопической НФ. Сюжет его, внешне простой, под гениальным пером писателя превращается в изысканную и глубокую философскую притчу о человеке, обладающем четким пониманием «нормальных» морально-этических представлений – и оказавшемся в мире, где запрет на насилие стал фактически запретом на человечность…

— Отличная посадка.

Человек, сказавший эти слова, не глядел на пилота, стоявшего перед ним в скафандре, со шлемом под мышкой. По круглому залу диспетчерской, с подковой пультов в центре, человек прошел к стеклянной стене и уставился на внушительный — даже на расстоянии — цилиндр корабля, обгоревший у дюз. Из них еще сочилась на бетон черная жижа. Второй диспетчер — широкоплечий, в берете, обтягивающем лысый череп, — пустил ленты записи на перемотку и, пока бобины крутились, углом неподвижного глаза, как птица, косил на прибывшего. Не снимая наушников, он сидел перед беспорядочно мигающими мониторами.

«Сумма технологии» не входила в первоначальный состав Собрания сочинений Станислава Лема — предполагалось выпустить только художественные его произведения. Оказалось, однако, что многие читатели хотят получить и эту книгу, не издававшуюся в России с 1968 года, книгу отнюдь не художественную, принадлежащую к редкому жанру, — ее можно назвать фантастико-футурологическим трактатом.

«Сумма технологии» (а правильнее было бы писать по-латыни, как у Лема, «Summa technologiae», что в переводе означает «Итог искусствознания», но так уж сложилась традиция) создавалась в начале 60-х годов, в разгар научно-технической революции, и произвела сенсацию. Сам автор охарактеризовал эту книгу как «скептическую футурологию» — но, может быть, именно скептицизм и сделал ее столь значительной.

Роман Станислава Лема «Солярис» — шедевр жанра научной фантастики, в котором писатель предугадал главную проблему нашей цивилизации: огромный разрыв между высочайшим уровнем научной и технической мысли и моральным развитием человека. Что готовят нам грядущие встречи с иными мирами? Что способны им принести даже лучшие из нас? Ответы на эти вопросы пытаются найти герои романа, вступившие в контакт с разумными существами иного мира.

Крейсер «Непобедимый» совершает посадку на пустынную и ничем планету Рерис III. Жизнь существует только в океане, по неизвестной людям причине так и не выбравшись на сушу… Целью экспедиции является выяснение обстоятельств исчезновение звездолёта год назад на этой планете, который не вышел на связь несколько часов спустя после посадки. Экспедиция обнаруживает, что на планете существует особая жизнь, рождённая эволюцией инопланетных машин, миллионы лет назад волей судьбы оказавшихся на этой планете.

 Константин Николаевич Леонтьев начинал как писатель, публицист и литературный критик, однако наибольшую известность получил как самый яркий представитель позднеславянофильской философской школы - и оставивший после себя наследие, которое и сейчас представляет ценность как одна и интереснейших страниц "традиционно русской" консервативной философии.

«… Моя монография об Алексее Степановиче Хомякове не есть историческое исследование и не претендует на исчерпывающую полноту. Эта работа – не столько историческая, сколько философско-систематическая, психологическая и критическая. Я хочу дать цельный образ Хомякова, центральное и главное в его миросознании и мироощущении. Вместе с тем я преследую цели критической оценки славянофильства Хомякова. Наряду с темой Хомяков меня интересует другая тема – Хомяков и мы. Так как, по моему мнению, Хомяков является центральной фигурой в славянофильстве, то тема Хомяков есть вместе с тем тема о славянофильстве вообще, а тема Хомяков и мы есть тема о судьбе славянофильства. …»

Константин Николаевич Леонтьев начинал как писатель, публицист и литературный критик, однако наибольшую известность получил как самый яркий представитель позднеславянофильской философской школы – и оставивший после себя наследие, которое и сейчас представляет ценность как одна и интереснейших страниц «традиционно русской» консервативной философии.

Лицо Вл. Соловьева все еще остается для нас загадкой, образ его двоится. Он вызывает двойственное к себе отношение, пленяет и отталкивает. Мы чувствуем безмерное, пророческое его значение как явления, явления жизни русской и жизни мировой. Достаточно взглянуть на лицо его, чтобы почуять всю его необычайность, нездешность, единственность. Но досаду и критику вызывают его философско-богословские трактаты. Неприятно поражает в мистике рационалистическая манера писать, какая-то приглаженность, притупленность противоречий, отсутствие остроты и парадоксальности. Все слишком гладко, благополучно и схематично в философствовании и богословствовании Вл. Соловьева. А ведь жизнь религиозная антиномична по существу, прежде всего антиномична. И парадоксальность философствования может быть верным отражением антиномичности религиозного опыта. Соловьев писал так, как будто бы ему неведомы были бездны, не знал он противоречий, все было в нем благополучно. Но мы знаем, что Вл. Соловьев был глубоким мистиком, что он антиномичен в своем религиозном опыте, парадоксален в своей жизни, что не было в нем благополучия. Мы знаем, что был дневной и был ночной Соловьев. Слишком ясно для нас становится, что в философско-богословских своих схемах Соловьев себя прикрывал, а не раскрывал. Настоящего Соловьева нужно искать в отдельных строках и между строк, в отдельных стихах и небольших статьях. Гениальность его наиболее отразилась в стихах, в «Повести об антихристе», в таких удивительных статьях, как «Смысл любви» и «Поэзия Тютчева», а из больших работ — в «Истории и будущности теократии», необычайной, проникновенной, превратившей крайний схематизм в мистическое прозрение. Болыиие, наиболее прославленные работы Соловьева по философии, богословию, публицистике — блестящи, талантливы, для разных целей нужны, но не гениальны, не говорят о последнем, рационально прикрывают иррациональную тайну жизни Вл. Соловьева.

В данном издании, включающем в себя эссе «Три картины о вине», собраны работы одного из выдающихся мыслителей XX столетия Хосе Ортеги-и-Гасета, показывающие кризис западного общества и культуры в прошлом веке. Ортега-и-Гасет убедительно доказывал, что отрыв цивилизации, основанной на потреблении и эгоистическом гедонизме, от национальных корней и традиций ведет к деградации общественных и культурных идеалов, к вырождению искусства. Исследуя феномен модернизма, которому он уделял много внимания, философ рассматривал его как антитезу «массовой культуры» и пытался выделить в нем конструктивные творческие начала. Работы Ортеги-и-Гасета отличаются не только философской глубиной и содержательностью, но и прекрасным литературным стилем, что всегда привлекало к ним читательский интерес.

Перевод Журавлева О. В.

Разъясняются отличия элементарного и системного подходов к исследованию объектов. Рассматриваются диалектика формирования понятий об объекте исследования, диалектика знания и понимания, практика как критерий теории и другие аксиомы марксистской теории познания.

Однако на вопрос: "Имеем ли мы сейчас науку, которая называлась бы «Диалектический метод», содержащую все необходимое, чтобы любой исследователь мог бы черпать из нее ответы на все интересующие его вопросы относительно того, как на практике вести исследования диалектически?" -- автор отвечает: -- "Такой науки, доведенной до практического руководства, у нас еще не имеется."

Автор формулирует собственный алгоритм для исследователя-практика, желающего совместно применять диалектический и системный методы в своей работе.

Анализируя современные научные методы исследования, автор приходит к тезису о недостаточном развитии науки. Три великих открытия ХIХ века -- (1) закон сохранения и превращения энергии; (2) деление и размножение органической клетки; (3) теория Дарвина -- в XX веке лишь коснулись внешней стороны проблемы развития. Их предстоит углубить и расширить с тем, чтобы со временем объяснить до конца те процессы в природе, которые называются одним словом -- саморазвитие. Но они не были углублены и не были расширены. Теорию развития ещё только предстоит создать. Она возможна только на пути, указанном марксистской, материалистической диалектикой.

В качестве примера тупикового положения современной буржуазной науки, слепо использующей формальное теоретизирование, автор анализирует "переворот в физике" начала XX века и теорию Эйнштейна, высоко оценивая личные качества этого исследователя.

Автор использует метафору "запутаться в трех соснах" для характеристики неразберихи, которая часто царит в науке вообще, и в математике в частности, при стихийной работе процесса познания. Автор выделяет триаду "Явление -- Образ -- Понятие", и анализирует различные варианты взаимосвязей между членами триады в процессе познания. На основе анализа триады "Явление -- Образ -- Понятие" критикуются идеалистические подходы к построению математических теорий. Делается попытка дать  математике строго материалистическую трактовку как "науки о количествественной стороне материального мира", вопреки распространенной идеалистической трактовки математики как "свободной игры ума", или даже как "универсального языка науки". Претензии математики на то, чтобы быть "царицей наук" не оправданы, поскольку её понятийный багаж слишком абстрактен, а следовательно -- слишком ограничен и скуден, чтобы выражать всё богатство конкретного содержания других наук.

Не служат ли повседневный труд, планирующе-изготовительная деятельность, наукотехника и даже отчасти художественное творчество бегству от политического действия, из открытого публичного мира? Ханна Арендт склонна отвечать на этот вопрос положительно. Ее тревожит состояние современного социума, замкнувшегося в деловитости производства и потребления. Незатребованными остаются исторические возможности свободного личного поступка. Широкому систематическому анализу в книге подвергнуты исходные нужды и условия человеческого существования, основные виды человеческой деятельности и прежде всего поворот человеческой истории, связанный с переносом центра тяжести на науку и вторжением человечества в космос. Эта книга является главным трудом по политической теории, заложившим фундамент этой науки в XX веке.

Одно из редких философских произведений современности, способное увлечь любого образованного читателя.

В формате a4.pdf сохранен издательский макет.