Сокровища Нерианы

В передней едва слышно скрипнул замок. Спящий вскинулся. Тесная комната, сумеречный отсвет уличных фонарей, смутные очертания мебели — все было знакомо и неузнаваемо, как собственное, бледно туманящееся в зеркале напротив кровати лицо.

Скрип повторился. Кто-то упорно пытался взломать добротный швейцарский замок. Вскочив с постели, человек порывисто натянул одежду, выхватил из-под подушки пистолет, на цыпочках прокрался к двери. Может быть, все-таки вор? Обостренное чутье уловило слабый запах табачного дыма: за дверью кто-то курил. Не полиция — та вломилась бы с грохотом, и не вор, который, орудуя, не стал бы себя выдавать сигаретой. Обморочно бухнуло сердце, тело обомлело в липком удушливом поту. Вот так они и берут, так и берут, а затем… Любому мальчишке в городе было известно, что происходит с похищенными, как долго, мучительно кончают с ними ночные «друзья порядка».

Д. А. Биленкин (1933–1987) — один из ведущих авторов отечественной научной фантастики 1960–1980-х годов, мастер фантастики. НАУЧНОЙ в классическом смысле этого слова, писатель, обладавший даром “встраивать” в увлекательные сюжеты оригинальные фантастические гипотезы.

Биленкин всегда считался автором преимущественно “малых форм” фантастической прозы — рассказов, новелл и повестей. Однако уже названия его сборников заставляют сильнее биться сердца всех истинных любителей научной фантастики нашей страны.

“Марсианский прибой”.

“Ночь контрабандой”.

“Проверка на разумность”…

А еще — повести “Десант на Меркурий”, “Космический бог”, “Конец закона”, “Сила сильных”, — повести, составившие цикл о приключениях космического психолога Полынова!

Мальчик не очень-то понимал, что его привело сюда, на обычное кладбище старых кораблей и машин. Раскрыв рот, он смотрел на все эти чудеса. Всякая отслужившая свое время техника неизъяснимо притягательна для мальчишек — обломки разбитых приборов и всякие непонятные штуковины. Эх! Из десятка нелетающих кораблей можно было бы, пожалуй, собрать один летающий и, хотя до шестнадцатилетнего возраста пилотирование запрещено, потихоньку, на холостой тяге…

Полынов знал, что к психологам в космосе относятся с иронией. Прежде всего потому, что редко кто замечал их работу. И не случайно: плох тот психолог, чья деятельность заметна для окружающих.

В этом были, конечно, свои минусы. Когда человека брали в полет на должность «врача-биолога-психолога», капитана несравненно больше интересовало, какой он врач и какой биолог. А зря! На последней конференции космопсихологов кем-то из выступавших был рассказан случай из практики. Ситуация была точно такой: чужая планета, посадка, нервная лихорадка пальцев… Психолог на том корабле был шляпой из шляп: хорошо зная капитана корабля Тугаринова, он тем не менее не удосужился провести профилактику. И в самый ответственный миг Тугаринов взял управление кораблем на себя!

Дмитрий Биленкин

Черный великан

Из-за дурацкого вывиха мне пришлось остаться в ущелье одному, тогда как мои товарищи ушли на штурм памирского семитысячника. Досада моя не имела границ, но вскоре я понял, что, потеряв одно, я приобрел другое.

Моя палатка стояла на берегу ручья такой неправдоподобной и чистой голубизны, какая бывает только в детских снах. Есть немного вещей, которые можно созерцать бесконечно: накат морских волн, пламя костра и бег горного ручья. Там, где возникала заводь, вода уже не казалась водой. Нет, то был жидкий и вечный кристалл, сквозь который мерцала россыпь камней, более причудливая и яркая, чем фантазия восточных ковров. Сбоку, в десяти шагах от палатки, пузырился источник нарзана; он стекал по красному, как киноварь, ложу. Невероятно, как много красоты может вместить маленький клочок земли!

Дмитрий Биленкин

Голубой янтарь

Весь день море билось о берег.

Оно билось и тогда, когда в свете вечерней зари к нему вышли трое. К их удивлению, накат волн оказался не таким мощным, каким он представлялся в лесу, где еще издали был слышен мерный тяжелый гул. Прибой скорее гладил песок, обращая его при откате в тусклое зеркало, в котором скоротечно проступали краски заката, багрово-черного у дальней черты моря, тогда как высоко над дюнами было светло и там, в поднебесье, отчетливо рдели похожие на клинопись обрывки облаков.

Дмитрий Биленкин

Неумолимый перст судьбы

Андрей Семенович Миловидов всем удовольствиям предпочитал мягкое кресло, кофе с овсяным печеньем и тихую музыку по вечерам. Отсюда, впрочем, не следует, что его поступки были сродни мерному ходу машины, ритм которой не знает фантазий и сбоев; образ такого человека есть абстракция наподобие идеального газа. Реальный Миловидов, сидя в тот вечер у радиоприемника, взял да и крутанул ни с того ни с сего настройку волны.

Авторский сборник научно-фантастических рассказов «Ночь контрабандой» - вторая книга автора.

СОДЕРЖАНИЕ:

Чара

Во всех вселенных

Ночь контрабандой

Запрет

Случай на Оме

То, чего не было

Адский модерн

Голос в Храме

Человек, который присутствовал

Давление жизни

Последний экзамен

Дорога без возврата

Смешанка

Как на пожаре

Сломался эскудер

Его Марс

Город и Волк

СВЕТОСЛАВ МИНКОВ

СОБАЧЬЯ ИСТОРИЯ

Перевод С. КОЛЯДЖИНА

Речь идет не о тринадцатом числе месяца и даже не о вторнике или пятнице. Это может быть чистый понедельник или, скажем, 7 апреля, и тем не менее все у тебя весь день идет шиворот-навыворот. От Геродота до наших дней развелись тысячи ученых мужей, изучающих дервишей, рассказывающих о лейденских стеклянных банках, сравнивающих поэзию готтентотов с поэзией иудеев, сующих нос даже в египетские тайны, однако до сих пор ни один из этих почтенных мужей не занялся тайной своих собственных будней, чтобы разъяснить нам, почему, между прочим, существуют несчастливые дни в жизни людей, без которых жизнь была бы просто чудесной.

Вячеслав Морочко

УЖАС И СЧАСТЬЕ ПРИКОСНОВЕНИЯ

Светлой памяти Льва Филипповича Королева посвящается.

1.

Еще вчера Маше казалось, она будет счастлива, когда эта проклятая диссертация, наконец, ляжет на стол редактору. Защита прошла блестяще. Но радости не было. Вечная история: готовясь к испытанию, Маша включалась в изматывающую гонку, не умея соразмерять силы, предчувствуя, что одолеет барьер с запасом, но измочаленная уже не сможет радоваться победе. Сегодня все поздравляли ее с успехом. А ей хотелось остаться одной, расслабиться, всплакнуть от тоскливой боли в груди. Почти не помнила, как очутилась у Городского Лифта. Дрожащими пальцами давила наборные клавиши. Казалось, если сейчас ошибется, набрать адрес заново просто не хватит духу. Закончив набор, прикоснулась к клавише "Пуск". Почти в то же мгновение стены раздвинулись. Нет, она не ошиблась, вышла там, где хотела - у кромки прибоя. Крики чаек царапали воздух. Птицы то ли звали друг друга, то ли кричали в азарте охоты, то ли просто смеялись, наслаждаясь свободой. Волны, набегая на гальку, заставляли повизгивать гладкие камушки. Сняв босоножки по зеленым от водорослей теплым и скользким, как будто намыленным, плитам Маша спустилась к причальным мосткам и залюбовалась медузами. Они стояли в воде, как жирные капли в тарелке с супом, не претендуя даже на тень. - Что, если вырастить медузу величиной с кита - вдруг подумала Маша, влезть внутрь и взглянуть оттуда на мир? Перед глазами возникла спина. У края плиты на корточках сидел человек в белой, похожей на парус рубахе и в шортах. На необъятной его голове торчал бесформенный камелек. Спина и затылок тоже были невероятных размеров. Сначала, по видимому, и его занимали медузы. Затем он поднялся, прошлепал босыми ногами к навесу с инвентарем, немного сутулясь, вернулся с веслами и сложил их в ближайшую лодку возле мостков, не ловко перелез через борт и долго устраивался на сидении. Одно весло никак не вставлялось в уключину. Но человек не сердился, а продолжал с таким видом вставлять, точно это было его любимейшим вжизни занятием. - Эй! Вы сломаете мне уключину! - крикнул издалека лодочник. - Вы взяли не то весло!. Сидите. Я принесу другое! Мужчины обменялись веслами. Пока человек в лодке возился с уключиной, лодочник - смуглый Аполлон в красных трусах - стоял, подбоченясь одною рукой, а другой - опершись на весло. - Орел! - подмигнула сама себе Маша, придя к заключению, что скульптурные позы - изюминка этой редкой профессии. Вставив весла, человек ясными глазами ребенка взглянул на лодочника, как бы спрашивая: А теперь - все правильно? - Сейчас он отчалит! - испугалась Маша, подалась вперед и детским голоском попросила: "Дяденька, возьмите меня с собой!". Человек протянул ей мощную руку. "Я сама", сказала она, прошмыгнув на корму. - Только далеко не плывите. Скоро стемнеет, - предупредил "Аполлон". Отвязывая цепочку, Маша слышала, как над ее головой, издавая писк, перекатывались бугры мышц ожившего изваяния с веслом. - Это невыносимо! - вздохнула она. - Как много развелось красивых мужчин! Придя в движение, весла осыпали лодку осколками разбитого вдребезги "аквариума для медуз". Человек греб неловко. Но весла в его ручищах казались перышками. Он весело поглядывал на Машу, на удалявшийся берег, точно удивляясь, что можно перемещаться в пространстве столь нехитрыми способами. Уключины повизгивали. На дне лодки плескалась вода. В поднятой веслами водяной пыли рождалась радуга. Ветер сорвал с головы шапчонку и она исчезла во вспененном море. Одежда гребца прилипла к телу. Волосы торчали рыжими клочьями. Человек фыркал, сдувая соленые капли и был похож на мальчишку, вдруг вырвавшегося на свободу. - Куда мы плывем? - Маша старалась перекричать шум весел. - Махнем на тот берег! - смеялся рыжий, щурясь от солнца и брызг. Навались! - и так "навалился", что Маше сделалось жутко. Она видела, эта работа не только не утомляла гребца, а, напротив, возбуждала желание грести и грести еще. Прыгая по волнам, лодка уходила в море. На дне ее уже было много воды. Маша хотела взять уплывающий деревянный черпак... но не успела. Раздался треск, похожий на выстрел. Белой щепой мелькнул обломок весла. Гребец, потеряв равновесие, повалился на борт. Воздух, пронизанный брызгами ухнул. Волна влепила пощечину, понесла, обняла и сразу же виновато и кротко зажурчала в ушах. Где-то над головой темнел силуэт перевернутой лодки. Маша вынырнула чуть в стороне и увидела рыжую голову, которая, кончив отфыркиваться, почему-то спросила: "У вас все в порядке?" - как будто они здесь с полудня плескались в свое удовольствие. Но ответить она не успела. - Я сейчас. - сказал рыжий и, окружив себя брызгами, шумно и неумело поплыл. Она оглянулась и поняла, что своими силами до берега им не добраться. От вышки лодочной станции их отделял длинный мыс, и вода здесь была прехолодная. - Возможны судорог, - подумала она спокойно, как врач, словно о ком-то другом, и легла на спину. Плыть к перевернутой лодке не было смысла: перспектива судорожного цепляния за скользкое днище не привлекала. Маша умела держаться на волнах. Она лежала, слегка шевеля ногами, стараясь не думать о том, что течение уносит их в море. Неожиданно ей показалось, что она здесь совсем одна. Стало жутко. Маша рванулась и невольно глотнула воды. Откашлявшись, она убрала с лица мокрые волосы и тогда увидела рыжего. Плывя за кормой, он, будто играя, раскачивал перевернутое суденышко. - Большой ребенок, - подумала Маша... и в испуге шарахнулась: длинное красное тело выпрыгнуло из воды и плюхнулось с шумом обратно. Мелькнула ужасная мысль: "Акула!" Но женщина засмеялась, когда поняла, что случилось. Над водою виднелась кромка бортов. Маша с удивлением наблюдала за рыжим: ему таки удалось перевернуть лодку днищем вниз, и теперь он яростно взмахивал над головой черпаком, которым она так и не успела воспользоваться. Похоже было, что человек пытается вычерпать воду. Но стоило черпаку погрузиться, как погружалась и лодка. Рыжий остановился, должно быть, сообразив, что моря ему все равно не вычерпать. - Попробуйте еще раз, - предложила Маша. Вцепившись в корму и усиленно работая ногами, она какое-то время удерживала посудину от крена. Черпак мелькал над водой, и лодка стала заметно всплывать. Видя, что дело движется, рыжий работал все энергичнее и не остановился, пока не задел весло. Зачерпнув бортом, шлюпка осела. Маша удивилась себе, что даже не испытывает досады на этого неловкого человека. Она предложила поменяться ролями. Так быстро вычерпывать воду, как он, она не могла. Зато рыжий надежнее удерживал лодку. Работа шла медленно. - Нам еще повезло, - сказал он, отфыркиваясь за кормой. - Сегодня море спокойнее. Вчера бы этот номер у нас не прошел. - А вы уверены, что сегодня пройдет? - Работая черпаком, Маша быстро согрелась, но почувствовала, что больше не может не только вычерпывать воду, но просто держать себя на поверхности.

Майкл Муркок

Гора

Два человека, последние из оставшихся в живых, вышли из лапландской хижины, в которую они забрались в поисках еды.

- Она была здесь до нас, - сказал Нильссон. - Похоже, она забрала все самое лучшее.

Халльнер пожал плечами. Он так долго видел еду только в очень маленьких количествах, что она перестала представлять для него интерес.

Он осмотрелся. Вокруг на сухой земле были разбросаны лапландские хижины из дерева и кож. Сушились ценные шкуры, лежали рога, оставленные для отбеливания, двери были не заперты, чтобы любой мог войти в брошенный дом.

Алекс Мустейкис

КУЛЬТЯПОСТЬ

(мини-тpактат)

Как-то меня спpосили, в чем смысл культяпости д.Миpоеда в пpоизведении М.Успенского "Там, где нас нет". Вопpос этот меня озадачил; ведь в самом деле, слишком пpямое, буквальное пpочтение сего теpмина слишком пpосто, плоско, не игpает аллюзиями, а посему, скоpее всего, невеpно. Стоил бы пожать плечами и забыть, ан нет, пpесловутая культяпость не из тех вещей, что забывается за мгновение. Вначале я думал, что вникнуть в суть сего качества мне мешает отсутствие пеpвоисточника, к котоpому можно было пpиложить pазличные текстологические методы вплоть до нахождения каббалистических сумм, но по зpелому pазмышлению я понял, что отсутствие книги мне только на pуку -- тогда можно не огpаничиваться одним-единственным текстом, а pассмотpеть культяпость как феномен нашего миpа. В самом деле, пpименение этого эпитета кажется вначале неопpавданным и надуманным. Культяпость означает культю, обpубок, неноpмальное и уpодливое завеpшение чего-либо, напpимеp, отpубленной конечности. Hо если бы кто посмел отpубить ту или иную конечность д.Миpоеду, он не был бы забыт летописцами даже того, замкнутого в кольцо миpа Жихаpя. Да и физическая уязвимость такого pода низвела бы д.Миpоеда с высот вселенских, миpовых сущностей до уpовня местного божка-стpашилы. Поэтому остается пpизнать, что в банальном смысле этого слова д.Миpоед не культяп. Культяпость -- это всего лишь выpажение одного из его свойств в вульгаpном, доступном для пpостого наpода виде. Доступность этого понятия для наpода и дает нам ключ к pазгадке. Раз ноги-pуки банальному зpению не кажутся культяпыми, а опpеделение все же есть, то логично пpедположить, что культяпизации подвеpгся дpугой, не видный глазу оpган или член. И все сpазу стает на свои места. Д.Миpоед, как олицетвоpение тупой, жpущей и уничтожающей силы должен быть однозначно неспособен к твоpению новых жизней. Hаpод сделал отсюда весьма логичный вывод: Миpоед позоpно культяп. Этим объясняется и пpотивопоставление его двум геpоям книги: он культяп, бесплоден столь же безнадежно, сколь неутомимы в своем усеpдии оставить на земле побольше жизни Жихаpь и Яp-Туp. Таким обpазом пpоявляется в пpоизведении классический миф победы плодоpодного, жизненного начала над бесплодной, все уничтожающей сущностью. С точки зpения психологии тут также нет никаких пpотивоpечий. Лишенный возможности твоpить жизнь, д.Миpоед ненавидит ее самой лютой ненавистью, дай ему волю, весь исчезнет в его вселенской пасти. Излечить этот комплекс невозможно; зло остается только уничтожить. Д.Миpоед, естественно, является квинтэссенцией культяпости, но отдельные ее моменты свойственны очень и очень многим. Любое бесплодие поpождает тот или иной вид культяпости: так, неспособность иных pедактоpов самим написать книгу пpиводит к злобе на свободное pаспpостpанение книг в Сети, культяпость от музыки пpиводит к нападкам на пеpезапись альбомов и обмен mp3-файлами. Hеспособность к твоpческому осмыслению pеальности, к pождению новых обpазов пpиводит к паpазитизму, тем более ужасному, что паpазит ненавидит питающее его явление и стpемится его уконтpапупить или хотя бы низвести на низший уpовень. Потому-то вокpуг и pаспpостpанилось так много бездаpных книг, фильмов и песен. Так что любой из читателей этого твоpения может pешать сам, кем быть ему, на какой стоpоне стоять. Либо на стоpоне культяпого д.Миpоеда, либо на побеждающей в конце концов стоpоне Жихаpя, чей девиз "Information must be free"! Ой. Вообще-то Жихаpь говоpил "Всех убью, один останусь!"... Hо в этом я вижу только пpоявление диалектического единства пpотивоположностей нашего многообpазного миpа.

Дмитрий А. Нафиков

СДЕЛКА

Я вошел в узкий темный переулок и мой взгляд невольно упал на дом стоящий в его глубине. Это тот самый переулок, где валяются перевернутые мусорные баки с блевотиной отходов, где каменеет кал беспородных собак и где стены исписаны до неприличия грамотными тинэйджерами. Его нельзя было не узнать, описание данное мне - было точным.

Я обошел вокруг дома и внезапно остановился.

- Вот он, - подумал я. В ушах у меня загудело, словно из них выходил воздух под большим давлением. Передо мной стоял седой гигант чуть старше шестидесяти. Он не брился несколько недель и по крайней мере месяц не менял рубашку. - Это он, - с восторгом думал я. - Да-да, именно он!

Величка Настрадинова

ПРОДЕЛКИ ДОКТОРА ПРОДЕЛКИНА

Когда в Амарии вспыхнул мятеж, доктор Проделкин находился в джунглях, и потому с полной уверенностью можно утверждать, что не он был его зачинщиком.

Но сначала расскажем о докторе Проделкине, а потом уже перейдем к мятежам.

В сущности, у доктора Проделкина есть прекрасное, длинное и осмотрительно выбранное его родителями имя, но всему миру он известен своим прозвищем или, как он любит сам говорить, - псевдонимом "Проделкин". Ибо вся его жизнь - это непрерывная цепь совершенных им проделок.

Дмитрий Нечай

ХРОНИКА ДВУХ СОБЫТИЙ

Шел мелкий дождь. Жозеф стоял на тротуаре, регулярно то подходя к его краю, то отходя, чтобы не быть облитым грязью из луж, обильно покрывавших дорогу и разбрызгиваемых проезжавшими автомашинами.

Прошло уже полчаса, как к этому месту, Жозеф еще раз огляделся, проверяя приметы, именно к этому, должен был подъехать тот, о ком он слышал уже много лет, можно сказать, всю жизнь. Легендарный, один из тех, кто знал то дело не понаслышке.

Дмитрий Нечай

ЛУЖА

Легкий утренний ветерок пронесся по освеженной предрассветным туманом поляне, заглядывая своим осторожным дуновением под каждый лист, заставляя скатываться серебристые капли росы. Надвигающийся день медленно загорался восходящим вдалеке между рядами сосновых стволов ярко-красным диском солнца. Первые его лучи, пронзая прозрачный воздух тесным сплетением золотых нитей, уже озаряли верхушки деревьев на противоположной стороне поляны. Мрак улетучивался с каждым мгновением, переходя в легкую дымку, смешанную с запахами мокрого леса. Обилие луж создавало на поляне иллюзию обмелевшего болотца со множеством холмиков, между которыми они просторно размещались. Не успев впитаться в землю со вчерашнего вечера, лужи создавали непередаваемо тонкое слияние с общим видом потрепанной ненастьем растительности. Согнутая трава клочьями свисала вниз, с одного из холмиков, касаясь своими концами одной из луж. Лужа была несколько глубже остальных из-за того, что находилась в углублении. Темная ее окраска свидетельствовала о довольно приличном объеме. Ломаные и гнутые травы образовывали и на ровном участке под холмом нечто, напоминающее гнездо, запирая лужу в тесное кольцо, придававшее ей скромные размеры. Наконец первый луч уже ослепительно яркого светила, медленно ползущий по поляне, вмиг нырнул с верха холма в кроящуюся за ним низину, уйдя в самую глубь водной глади лужи.