Самолет

С л а в е н т и й Б о н д а p е н к о

МУРАВЬИ

В нашем миpе, особенно в пpиpоде, все очень взаимосвязано. И стоит чему-нибудь одному измениться, как сpазу все, словно деpнутое за одну ниточку, начнет сыпаться вниз на землю.

Муpавьи занимают в пpиpоде, однако, очень важную pоль, хотя и незаметную, так как лазают внизу по самой земле. И если нагнуться очень низко, чтобы тpавинки тыкали вам в моpду, то можно увидеть, как эти невидимые волки насекомого миpа исполняют свое гpязное, но благоpодное дело.

Рейс на Токио отменяется.

Пассажиры, застрявшие в крошечном аэропорту, развлекают друг друга странными историями.

Сказанием о сыне Роберта Де Ниро, дочери Мартина Скорсезе и их могущественных врагах — магах…

Притчей о двойниках, обреченных любить одну и ту же женщину…

Легендой о китайском юноше-парикмахере, которому всегда сопутствовала удача…

Тринадцать историй из тринадцати городов — мегаполисов Европы, Азии, США и Латинской Америки.

Тринадцать жутковатых, смешных, трагических и забавных сказок контркультуры!

Александр Бишоп – [email protected]

Моей Лауре

Юльке

С самого начала

Он запустил Word. В голове уже вертелось подобие первого абзаца для его нетленки. Проговаривая одними губами предложения, он пробовал слова на вкус, языком нивелировал стилистические неровности. Закурил, вышел в Интернет, открыл страничку своего виртуального дневника, написал: "Блядь, как же я заебался". Нажал Alt+F4, лег на диван, уткнулся носом в подушку и вскоре уснул.

Прохожу по длинному безликому коридору, поворачиваю налево. Комната 424, комната 426, потом женский туалет, а за ним мужской. К серой двери приклеен распечатанный на принтере лист с рисунком мужской головы.

У писсуаров и раковин никого нет. Писсуары расположены неудобно, так, что проходящие мимо в свой туалет женщины могут видеть ссущих мужиков, когда кто-то открывает дверь. Я никогда не ссу в эти писсуары – не потому, что стесняюсь, просто мне не нравится. Поэтому я всегда захожу в одну из трех кабинок, только не в ближайшую, потому что в ней крышка на унитазе, когда ее поднять, не держится, а я с детства привык поднимать крышку унитаза, чтобы ее случайно не обоссать. Сейчас мне это не важно, но по привычке я захожу в крайнюю кабинку возле окна.

Рискну начать с банального, напомнив о том, что у каждого американского мегаполиса есть свои даун-таун и Бродвей, у каждого советского населенного пункта есть улица, удостоенная имени Ленина, у каждой российской перди есть Шанхай и «Кричи не кричи», у каждого английского сити есть городок-сателлит. У Манчестера, к примеру, есть Болтон, а у Санкт-Петербурга — Купчино. Но только в том-то все и дело, что буквально каждый манчестерец (да простят меня манкунианцы) не раз и не два побывал в Болтоне и не прочь оказаться там снова, но далеко не каждый петербуржец готов проделать то же самое в отношении Купчино.

За ним приехали менты. Пока "Желтый ботинок", вывернув из-за угла школы, полз через футбольное поле к парадной, Крант с бидончиком растительного масла пошел поливать ступеньки лестницы, а Витек со скоростью буржуйского комбайна принялся ссыпать в унитаз чесночную шелуху и сливать воду. Крант вернулся через три минуты , сполоснул посудину и сел на табурет . Витек сел напротив , закурили . – Телевизор включил ?,- спросил Крант. – Он у меня весь день работает , за неделю три лампочки сменил . Витек гордился своей придумкой . В одном старом фильме он видел , как в пустой телик вместо экрана вставили рамку с буквами , а внутрь обычную электрическую лампочку . В телевизоре Витек хранил чеснок .

В авторский сборник вошли рассказы и стихи разных лет и разных жанров: «Имя собственное», «Практическая биофизика», «Простагландин», «Пустота», «Семейные сценки», «Небесный булыжник», «Филин в космосе», «FeCl₃», «Жизнь и смерть реставратора Степы», «Имени я не имею», «Рассказ с картинками», «Переход», «Могильный червь», «Абстрактинки», «Клоп», «Сказка о любви», «Сказки-малютки для крошки Анютки» («Заячья жизнь», «Колючие истории», «Цирк в лесу»), «Все о Пушкине (подражание Д. Хармсу)», «Новости пушкинистики», «Вирши разных лет».