Повседневная жизнь русского Севера

В книгу замечательного русского писателя Василия Ивановича Белова вошли повесть «Каникулы» и «Рассказы о всякой живности».

Сборник рассказов советских писателей о собаках – верных друзьях человека. Авторы этой книги: М. Пришвин, К. Паустовский, В. Белов, Е. Верейская, Б. Емельянов, В. Дудинцев, И. Эренбург и др.

Неосторожный и необходимый

Минул год с той стылой морозной полночи с 24-го на 25 января, когда скончался верный друг нашего журнала, выдающийся литературовед, историк, публицист, критик — Вадим Валерианович Кожинов, человек, чья жизнь и судьба, Слово и Дело являли собой пример беззаветного служения России. Русская литература, русская мысль, сама Русская Земля — во всем объеме этого величественного понятия — понесли потерю невосполнимую. Ибо исключительная по широте и мощи творческая деятельность Вадима Кожинова (особенно в последние пятнадцать-двадцать лет) не только будила в русских людях национальное самосознание, воскрешала давно подзабытое самоуважение, но и — главное — властно порождала стремление

Лауреат Государственной премии СССР писатель Василий Иванович Белов — автор широко известных произведений — «За тремя волоками», «Привычное дело», «Плотницкие рассказы», «Воспитание по доктору Споку», «Кануны» и других.

Новая книга «Лад» представляет собою серию очерков о северной народной эстетике.

Лад в народной жизни — стремление к совершенству, целесообразности, простоте и красоте в жизненном укладе. Именно на этой стороне быта останавливает автор свое внимание.

Осмысленность многовековых традиций народного труда и быта, «опыт людей, которые жили до нас», помогают нам создавать будущее. «Вне памяти, вне традиций истории и культуры нет личности, — пишет автор. — Память формирует духовную крепость человека».

В книгу включены повесть В. И. Белова «Привычное дело» и рассказы «За тремя волоками», «На Росстанном холме», «Скворцы», «Кони», «Бобришный угор», «Никола Милостивый», «Данные», обязательные для чтения и изучения в средней общеобразовательной школе.

Повесть известного писателя, лауреата Государственной премии СССР Василия Белова «Привычное дело» стала одной из вех «деревенской прозы», словно предопределив ее черты: интерес к частной жизни современного крестьянина, к его духовному и душевному миру, к судьбе женщины-матери, к обычаям, традициям и перспективам деревенского бытового уклада.

После повести «Привычное дело», сделавшей писателя знаменитым, Василий Белов вроде бы ушел от современности и погрузился в познание давно ушедшего мира, когда молодыми были его отцы и деды: канун коллективизации, сама коллективизация и то, что последовало за этими событиями — вот что привлекло художническое внимание писателя. Первый роман из серии так и назывался — «Кануны».

Новый роман — это глубокое и правдивое художественное исследование исторических процессов, которые надолго определили движение русской северной деревни. Живые характеры действующих лиц, тонкие психологические подробности и детали внутреннего мира, правдивые мотивированные действия и поступки — все это вновь и вновь привлекает современного читателя к творчеству этого выдающегося русского писателя.

«Кануны» Василия Белова — первая книга многопланового повествования о жизни доколхозной северной деревни конца 20–х годов.

Вопросъ рѣшается. — Неожиданный пунктъ нападенiя. — Капитанъ Семсъ. — Инструкцiи президента. — Созданiе флота. — Отъ стараго къ новому. — Важное порученiе. — Назначенiе на Сэмтеръ. — Дѣйствительный характеръ конфедеративнаго «пирата».

Президентъ конфедеративныхъ штатовъ приступилъ къ формированiю армiи для защиты свободы Юга. Въ странѣ, гдѣ преобладаетъ единодушiе, и доблесть есть одно изъ нацiональныхъ качествъ — формированiе армiи не представляетъ большихъ затрудненiй. Нельзя сказать того же относительно флота. Кровные Южане, служившiе въ рядахъ армiи, перешли на сторону своихъ штатовъ; матросы же привязаны къ судамъ своимъ также, какъ и къ отечеству, и считаютъ одною изъ своихъ священныхъ обязанностей не измѣнять имъ. Несмотря на это, г. Дэвисъ если и не имѣлъ большаго выбора въ офицерахъ, въ числѣ соотечественниковъ своихъ онъ нашелъ много достойныхъ людей, какъ это достаточно показала недавняя исторiя Юга. Найти опытныхъ и надежныхъ моряковъ оказалось легче, чѣмъ дать имъ какое-нибудь назначенiе. Аталантическiй океанъ и порты Америки находились въ то время исключительно во власти президента Линкольна. Югъ не имѣлъ никакого голоса на моряхъ. Купцы Нью-Iорка и Бостона были увѣрены, что война мало ихъ касается, и, вотируя въ пользу вторженiя въ Южные штаты, они не допускали и мысли о возможности вреда для себя. Суда ихъ гордо входили въ гавани и безпрепятственно плавали по океану. Несмотря на предстоявшую войну, страховыя конторы довольствовались премiями мирнаго времени. Да и въ самомъ дѣлѣ, чего было бояться? Югъ не имѣлъ ни одного судна. Кое-гдѣ нашелся бы еще пароходъ, который можно было бы вооружить; но что сдѣлалъ бы онъ противъ такихъ ходкихъ и грозныхъ судовъ, какъ Brooklyn, Powhattan, Niagara и дюжины другихъ? По мнѣнiю американскихъ негоцiантовъ, положенiе было вполнѣ безопасное; Южнанамъ предстояло жестокое пораженiе безъ всякой возможности съ своей стороны нанести вредъ противнику.

Эта книга — о встрече традиционной еврейской общины и русской армии, о социально-политических и духовных обстоятельствах этой встречи, а также о ее последствиях. Автор прослеживает историю взаимоотношений военного ведомства с евреями России и Царства Польского от первого еврейского рекрутского набора 1827 г. вплоть до начала Первой мировой войны. Исследователь рассматривает военную и национальную проблематику в широком социокультурном контексте: литературные образы еврейских солдат в русской армии, отношение военных министров и полковых командиров к этническим меньшинствам, быт воспитанников в кантонистских батальонах, думские дебаты и военные баталии. В книге использован богатейший документальный материал из российских и зарубежных архивов.

К маю 1943 года рота связи, составлявшая команду телефонно-телеграфного узла в В., уже третий год находилась в опорном пункте на южном берегу Коринфского залива, но до сих пор еще ни разу не имела боевого соприкосновения с партизанами. К югу от побережья Коринфского залива действовали партизаны. Они то и дело перерезали провода, которые вели к узлу, обстреливали направлявшиеся к нему катера, но солдатам узла связи не удалось взять в плен ни одного партизана. Наконец командир роты обер-лейтенант Гольц, решив, что у партизан, вероятно, неподалеку от узла связи, однако вне пределов прямой видимости, есть свой сигнальный пункт на морском берегу, выслал дозор в составе фельдфебеля Г., унтер-офицера В., обер-ефрейтора Б. и радиста А. Дозору было приказано пробыть несколько дней в засаде на берегу, вблизи предполагаемого сигнального пункта. Два дня и три ночи дозор скрывался в расщелине, образованной в прибрежном утесе корнями вековой маслины, но за это время не произошло ничего подозрительного. Наконец на рассвете третьего дня срок, установленный приказом, истек, и фельдфебель дал команду возвращаться, но, когда солдаты, окоченелые и продрогшие, стали выходить из своего логова, им послышался вдалеке хруст песка под ногами. Солдаты замерли, застыли, как неподвижные глыбы, стальные стволы словно вырастали из этих глыб. На мгновение хруст затих, солдаты затаили дыхание; хруст стал громче, с тихим шелестом начали осыпаться камни, и из зарослей смоквы вышел и стал спускаться к морю человек-черная тень в солнечном свете; солдатам была видна лишь его спина.

Статья посвящена инструментарию средневекового книгописца и его символико-аллегорической интерпретации в контексте священных текстов и памятников материальной культуры. В работе перечисляется основной инструментарий средневекового каллиграфа и миниатюриста, рассматриваются его исторические, технические и символические характеристики, приводятся оригинальные рецепты очинки пера, а также приготовления чернил и красок из средневековых технологических сборников и трактатов. Восточнохристианская традиция предстает как целостное явление, чьи элементы соотносятся друг с другом посредством множества неразрывных связей и всецело обусловлены вероучением. Не является исключением и книгописное ремесло, в основе которого лежит не что иное, как символика евхаристической Жертвы.

«Русская земля принадлежит русским, одним русским, и есть земля Русская… Хозяин земли Русской – есть один лишь русский (великорус, малорус, белорус – это все одно)». Автор этих слов – Ф.М. Достоевский. «Тот, кто говорит: «Россия – для русских», – знаете, трудно удержаться, чтобы не давать характеристики этим людям, – это либо непорядочные люди, которые не понимают, что говорят, и тогда они просто придурки, либо провокаторы, потому что Россия – многонациональная страна». Это высказывание принадлежит президенту В.В. Путину. Эти слова сказаны не только в разных эпохах, но и в разных странах – в разных Россиях. Итак, есть два государства. Рубеж между ними проходит не по территории, а во времени. Одно из них – русская Россия – существует лишь в памяти и в чьих-то мечтаниях. Другое – многонациональная Россия – является нашим настоящим и, по-видимому, нашим будущим. Граница двух Россий проведена четко и основательно в 1917 году.

В монографии исследуется начальный этап французской колонизации островов Индийского океана — Мадагаскара, Маврикия, Реюньона, Родригеса и др. Рассматриваются традиции народной борьбы против колонизаторов.

14 февраля 1918 года по флотам и флотилиям был разослан подписанный Народным комиссаром по морским делам П. Е. Дыбенко приказ, в котором был объявлен ленинский декрет: «Флот, существующий на основании всеобщей воинской повинности царских законов, объявляется распущенным и организуется Социалистический Рабоче-Крестьянский Красный Флот…».

Книга профессора Принстонского университета Стивена Коткина посвящена последним двум десятилетиям Советского Союза и первому десятилетию постсоветской России. Сконцентрировав внимание на политических элитах этих государств и на структурных трансформациях, вызвавших распад одного из них и возникновение другого, автор обращается к нескольким сюжетам. К возглавленному Горбачевым партийному поколению, сложившемуся под глубоким влиянием социалистического идеализма. К ожиданиям 285 миллионов людей, живших в пространстве реального социализма. К плановой экономике и типичному для нее институту – огромному, неэффективному и неповоротливому заводу. Поскольку движение истории не обходится без случайностей и непредвиденных обстоятельств, книга рассказывает о конкретных попытках придерживаться того или иного политического курса, а также о неожиданных результатах таких попыток. Поскольку распад советской системы и противоречия 1990-х невозможно понять вне контекста перемен, произошедших в мире после Второй мировой войны, этот рассказ носит одновременно исторический и геополитический характер.