Посмотри в глаза чудовищ

Это не продолжение знаменитого романа "Посмотри в глаза чудовищ". Но тень Николая Гумилева все равно не раз появляется на его страницах. Потому что у этих книг общее время. Общее прошлое. Общее настоящее. И, возможно, общее будущее. Возможно – потому что будущее создается именно на этих страницах. Возможно – потому что невозможного для его героев, кажется, не бывает...

Роман был номинирован на Букеровскую премию.

Роскошный, многоплановый, захватывающий роман «Марш экклезиастов» ответит на многие вопросы, которые были оставлены без ответов в знаменитых романах «Посмотри в глаза чудовищ» и «Гиперборейская чума», — и поставит перед читателем новые. Дело в том, что знакомый нам по этим предыдущим книгам главный герой далеко не все знает о магической реальности, в которой ему приходится защищать грядущее благополучие Человечества.

Настало время узнать правду.

«Там, где нас нет» — живется не то чтобы легко, но весело и интересно. До жути. И лишь один вопрос неясен, да и тот таковым остается недолго. Ведь у князя Жупела Кипучая Сера кой на кого зуб имеется. Вот и приходится молодому богатырю, у которого и борода-то толком не растет, во «Время Оно» покидать родное Многоборье и идти воевать всякую нечисть. А куда деваться? Ведь на животрепещущий вопрос: «Кого за смертью посылать?» — ответ может быть только один: Жихаря, кого ж еще! Романы Михаила Успенского — это невероятно увлекательный, бодрящий, искрометный коктейль комических ситуаций, возникающих, когда к классическому сюжету обращается остроумный, талантливый и иронично настроенный писатель. Герои его произведений в карман за словом не лезут, и многие цитаты из них сегодня популярны не меньше, чем изречения Остапа Бендера.

Красноярский писатель Михаил Успенский трижды становился обладателем премии «Золотой Остап». Одну из этих наград в номинации «за самую сметную книгу года» принес ему роман «Там, где нас нет». От остроумной пародии до лихой забористости, от тонкой иронии до бесшабашного зубоскальства – юмор Михаила Успенского не знает границ и бьет без промаха. Каждая страница приключений славного витязя Жихаря – это повод для новой читательской улыбки или взрыва безудержного хохота. Раньше так смеялись лишь ТАМ, ГДЕ НАС НЕТ.

Славный богатырь Жихарь вдоволь нагулялся по белу свету, подвигов поначудил, читающую братию повеселил. Настала очередь помериться с ним молодецкой удалью и лыцарским благородством королю посконскому Стремглаву Бесшабашному и его сыновьям-неразлучникам, принцам Тихону и Терентию.

Наукой доказано, что одна минута смеха продлевает жизнь на целых десять. Попробуйте посчитать, какой могучий жизненный резерв содержится в новом блестящем романе Михаила Успенского!

Недаром слово «кабак» читается и пишется в обе стороны одинаково! Попасть туда раз плюнуть, а вот выйти… Вернулся богатырь Жихарь в родное Многоборье аккурат ко времени, когда рожь убирают, свадьбы справляют, медовуху затирают… Слава победителя, освободителя, разорителя и прочая бежала впереди Жихаря, да по пути завернула в этот самый кабак…

Он ушел из расстрельных подвалов ЧК. Он сохранил молодость и здоровье до наших дней. Он сберег талант, и в этом вы можете убедиться сами. Но за все это ему пришлось дорого заплатить. Опасности поджидали его на каждом шагу. И если бы не боевые товарищи, разве смог бы он посмотреть в глаза чудовищ? Пережить гиберборейскую чуму? Пройти из конца в конец земли под страшный для непосвященных марш экклезиастов? Рыцарь Музы. Отважный Лирник. Николай Степанович Гумилев. Романы о нем по праву можно отнести к жанру живой и даже "мгновенной" классики. Впервые под одной обложкой - легендарная фантастическая трилогия! Содержание: 1. Посмотри в глаза чудовищ 2. Гиперборейская чума 3. Марш экклезиастов

«Там, где нас нет» — живется не то чтобы легко, но весело и интересно. До жути. И лишь один вопрос неясен, да и тот таковым остается недолго. Ведь у князя Жупела Кипучая Сера кой на кого зуб имеется. Вот и приходится молодому богатырю, у которого и борода-то толком не растет, во «Время Оно» покидать родное Многоборье и идти воевать всякую нечисть. А куда деваться? Ведь на животрепещущий вопрос: «Кого за смертью посылать?» — ответ может быть только один: Жихаря, кого ж еще! Романы Михаила Успенского — это невероятно увлекательный, бодрящий, искрометный коктейль комических ситуаций, возникающих, когда к классическому сюжету обращается остроумный, талантливый и иронично настроенный писатель. Герои его произведений в карман за словом не лезут, и многие цитаты из них сегодня популярны не меньше, чем изречения Остапа Бендера.

Пятый год как разрушены Башни… Отгремели гражданские войны, позади голод и эпидемии, но мирная жизнь пока ещё какая-то ненастоящая. Учёные пытаются разобраться, что же это всё-таки было? Следы ведут в таинственную долину Зартак, откуда с давних времён в Саракш попадали странные существа и предметы. Там и встречаются наши герои – те, кто сумел уцелеть. И тут же понимают, что есть силы, желающие вновь использовать излучение, и эти силы ни перед чем не остановятся. Так что приходится опять, как в старые времена, – плечом к плечу…

СВЕТОСЛАВ МИНКОВ

СОБАЧЬЯ ИСТОРИЯ

Перевод С. КОЛЯДЖИНА

Речь идет не о тринадцатом числе месяца и даже не о вторнике или пятнице. Это может быть чистый понедельник или, скажем, 7 апреля, и тем не менее все у тебя весь день идет шиворот-навыворот. От Геродота до наших дней развелись тысячи ученых мужей, изучающих дервишей, рассказывающих о лейденских стеклянных банках, сравнивающих поэзию готтентотов с поэзией иудеев, сующих нос даже в египетские тайны, однако до сих пор ни один из этих почтенных мужей не занялся тайной своих собственных будней, чтобы разъяснить нам, почему, между прочим, существуют несчастливые дни в жизни людей, без которых жизнь была бы просто чудесной.

Вячеслав Морочко

УЖАС И СЧАСТЬЕ ПРИКОСНОВЕНИЯ

Светлой памяти Льва Филипповича Королева посвящается.

1.

Еще вчера Маше казалось, она будет счастлива, когда эта проклятая диссертация, наконец, ляжет на стол редактору. Защита прошла блестяще. Но радости не было. Вечная история: готовясь к испытанию, Маша включалась в изматывающую гонку, не умея соразмерять силы, предчувствуя, что одолеет барьер с запасом, но измочаленная уже не сможет радоваться победе. Сегодня все поздравляли ее с успехом. А ей хотелось остаться одной, расслабиться, всплакнуть от тоскливой боли в груди. Почти не помнила, как очутилась у Городского Лифта. Дрожащими пальцами давила наборные клавиши. Казалось, если сейчас ошибется, набрать адрес заново просто не хватит духу. Закончив набор, прикоснулась к клавише "Пуск". Почти в то же мгновение стены раздвинулись. Нет, она не ошиблась, вышла там, где хотела - у кромки прибоя. Крики чаек царапали воздух. Птицы то ли звали друг друга, то ли кричали в азарте охоты, то ли просто смеялись, наслаждаясь свободой. Волны, набегая на гальку, заставляли повизгивать гладкие камушки. Сняв босоножки по зеленым от водорослей теплым и скользким, как будто намыленным, плитам Маша спустилась к причальным мосткам и залюбовалась медузами. Они стояли в воде, как жирные капли в тарелке с супом, не претендуя даже на тень. - Что, если вырастить медузу величиной с кита - вдруг подумала Маша, влезть внутрь и взглянуть оттуда на мир? Перед глазами возникла спина. У края плиты на корточках сидел человек в белой, похожей на парус рубахе и в шортах. На необъятной его голове торчал бесформенный камелек. Спина и затылок тоже были невероятных размеров. Сначала, по видимому, и его занимали медузы. Затем он поднялся, прошлепал босыми ногами к навесу с инвентарем, немного сутулясь, вернулся с веслами и сложил их в ближайшую лодку возле мостков, не ловко перелез через борт и долго устраивался на сидении. Одно весло никак не вставлялось в уключину. Но человек не сердился, а продолжал с таким видом вставлять, точно это было его любимейшим вжизни занятием. - Эй! Вы сломаете мне уключину! - крикнул издалека лодочник. - Вы взяли не то весло!. Сидите. Я принесу другое! Мужчины обменялись веслами. Пока человек в лодке возился с уключиной, лодочник - смуглый Аполлон в красных трусах - стоял, подбоченясь одною рукой, а другой - опершись на весло. - Орел! - подмигнула сама себе Маша, придя к заключению, что скульптурные позы - изюминка этой редкой профессии. Вставив весла, человек ясными глазами ребенка взглянул на лодочника, как бы спрашивая: А теперь - все правильно? - Сейчас он отчалит! - испугалась Маша, подалась вперед и детским голоском попросила: "Дяденька, возьмите меня с собой!". Человек протянул ей мощную руку. "Я сама", сказала она, прошмыгнув на корму. - Только далеко не плывите. Скоро стемнеет, - предупредил "Аполлон". Отвязывая цепочку, Маша слышала, как над ее головой, издавая писк, перекатывались бугры мышц ожившего изваяния с веслом. - Это невыносимо! - вздохнула она. - Как много развелось красивых мужчин! Придя в движение, весла осыпали лодку осколками разбитого вдребезги "аквариума для медуз". Человек греб неловко. Но весла в его ручищах казались перышками. Он весело поглядывал на Машу, на удалявшийся берег, точно удивляясь, что можно перемещаться в пространстве столь нехитрыми способами. Уключины повизгивали. На дне лодки плескалась вода. В поднятой веслами водяной пыли рождалась радуга. Ветер сорвал с головы шапчонку и она исчезла во вспененном море. Одежда гребца прилипла к телу. Волосы торчали рыжими клочьями. Человек фыркал, сдувая соленые капли и был похож на мальчишку, вдруг вырвавшегося на свободу. - Куда мы плывем? - Маша старалась перекричать шум весел. - Махнем на тот берег! - смеялся рыжий, щурясь от солнца и брызг. Навались! - и так "навалился", что Маше сделалось жутко. Она видела, эта работа не только не утомляла гребца, а, напротив, возбуждала желание грести и грести еще. Прыгая по волнам, лодка уходила в море. На дне ее уже было много воды. Маша хотела взять уплывающий деревянный черпак... но не успела. Раздался треск, похожий на выстрел. Белой щепой мелькнул обломок весла. Гребец, потеряв равновесие, повалился на борт. Воздух, пронизанный брызгами ухнул. Волна влепила пощечину, понесла, обняла и сразу же виновато и кротко зажурчала в ушах. Где-то над головой темнел силуэт перевернутой лодки. Маша вынырнула чуть в стороне и увидела рыжую голову, которая, кончив отфыркиваться, почему-то спросила: "У вас все в порядке?" - как будто они здесь с полудня плескались в свое удовольствие. Но ответить она не успела. - Я сейчас. - сказал рыжий и, окружив себя брызгами, шумно и неумело поплыл. Она оглянулась и поняла, что своими силами до берега им не добраться. От вышки лодочной станции их отделял длинный мыс, и вода здесь была прехолодная. - Возможны судорог, - подумала она спокойно, как врач, словно о ком-то другом, и легла на спину. Плыть к перевернутой лодке не было смысла: перспектива судорожного цепляния за скользкое днище не привлекала. Маша умела держаться на волнах. Она лежала, слегка шевеля ногами, стараясь не думать о том, что течение уносит их в море. Неожиданно ей показалось, что она здесь совсем одна. Стало жутко. Маша рванулась и невольно глотнула воды. Откашлявшись, она убрала с лица мокрые волосы и тогда увидела рыжего. Плывя за кормой, он, будто играя, раскачивал перевернутое суденышко. - Большой ребенок, - подумала Маша... и в испуге шарахнулась: длинное красное тело выпрыгнуло из воды и плюхнулось с шумом обратно. Мелькнула ужасная мысль: "Акула!" Но женщина засмеялась, когда поняла, что случилось. Над водою виднелась кромка бортов. Маша с удивлением наблюдала за рыжим: ему таки удалось перевернуть лодку днищем вниз, и теперь он яростно взмахивал над головой черпаком, которым она так и не успела воспользоваться. Похоже было, что человек пытается вычерпать воду. Но стоило черпаку погрузиться, как погружалась и лодка. Рыжий остановился, должно быть, сообразив, что моря ему все равно не вычерпать. - Попробуйте еще раз, - предложила Маша. Вцепившись в корму и усиленно работая ногами, она какое-то время удерживала посудину от крена. Черпак мелькал над водой, и лодка стала заметно всплывать. Видя, что дело движется, рыжий работал все энергичнее и не остановился, пока не задел весло. Зачерпнув бортом, шлюпка осела. Маша удивилась себе, что даже не испытывает досады на этого неловкого человека. Она предложила поменяться ролями. Так быстро вычерпывать воду, как он, она не могла. Зато рыжий надежнее удерживал лодку. Работа шла медленно. - Нам еще повезло, - сказал он, отфыркиваясь за кормой. - Сегодня море спокойнее. Вчера бы этот номер у нас не прошел. - А вы уверены, что сегодня пройдет? - Работая черпаком, Маша быстро согрелась, но почувствовала, что больше не может не только вычерпывать воду, но просто держать себя на поверхности.

Майкл Муркок

Гора

Два человека, последние из оставшихся в живых, вышли из лапландской хижины, в которую они забрались в поисках еды.

- Она была здесь до нас, - сказал Нильссон. - Похоже, она забрала все самое лучшее.

Халльнер пожал плечами. Он так долго видел еду только в очень маленьких количествах, что она перестала представлять для него интерес.

Он осмотрелся. Вокруг на сухой земле были разбросаны лапландские хижины из дерева и кож. Сушились ценные шкуры, лежали рога, оставленные для отбеливания, двери были не заперты, чтобы любой мог войти в брошенный дом.

Алекс Мустейкис

КУЛЬТЯПОСТЬ

(мини-тpактат)

Как-то меня спpосили, в чем смысл культяпости д.Миpоеда в пpоизведении М.Успенского "Там, где нас нет". Вопpос этот меня озадачил; ведь в самом деле, слишком пpямое, буквальное пpочтение сего теpмина слишком пpосто, плоско, не игpает аллюзиями, а посему, скоpее всего, невеpно. Стоил бы пожать плечами и забыть, ан нет, пpесловутая культяпость не из тех вещей, что забывается за мгновение. Вначале я думал, что вникнуть в суть сего качества мне мешает отсутствие пеpвоисточника, к котоpому можно было пpиложить pазличные текстологические методы вплоть до нахождения каббалистических сумм, но по зpелому pазмышлению я понял, что отсутствие книги мне только на pуку -- тогда можно не огpаничиваться одним-единственным текстом, а pассмотpеть культяпость как феномен нашего миpа. В самом деле, пpименение этого эпитета кажется вначале неопpавданным и надуманным. Культяпость означает культю, обpубок, неноpмальное и уpодливое завеpшение чего-либо, напpимеp, отpубленной конечности. Hо если бы кто посмел отpубить ту или иную конечность д.Миpоеду, он не был бы забыт летописцами даже того, замкнутого в кольцо миpа Жихаpя. Да и физическая уязвимость такого pода низвела бы д.Миpоеда с высот вселенских, миpовых сущностей до уpовня местного божка-стpашилы. Поэтому остается пpизнать, что в банальном смысле этого слова д.Миpоед не культяп. Культяпость -- это всего лишь выpажение одного из его свойств в вульгаpном, доступном для пpостого наpода виде. Доступность этого понятия для наpода и дает нам ключ к pазгадке. Раз ноги-pуки банальному зpению не кажутся культяпыми, а опpеделение все же есть, то логично пpедположить, что культяпизации подвеpгся дpугой, не видный глазу оpган или член. И все сpазу стает на свои места. Д.Миpоед, как олицетвоpение тупой, жpущей и уничтожающей силы должен быть однозначно неспособен к твоpению новых жизней. Hаpод сделал отсюда весьма логичный вывод: Миpоед позоpно культяп. Этим объясняется и пpотивопоставление его двум геpоям книги: он культяп, бесплоден столь же безнадежно, сколь неутомимы в своем усеpдии оставить на земле побольше жизни Жихаpь и Яp-Туp. Таким обpазом пpоявляется в пpоизведении классический миф победы плодоpодного, жизненного начала над бесплодной, все уничтожающей сущностью. С точки зpения психологии тут также нет никаких пpотивоpечий. Лишенный возможности твоpить жизнь, д.Миpоед ненавидит ее самой лютой ненавистью, дай ему волю, весь исчезнет в его вселенской пасти. Излечить этот комплекс невозможно; зло остается только уничтожить. Д.Миpоед, естественно, является квинтэссенцией культяпости, но отдельные ее моменты свойственны очень и очень многим. Любое бесплодие поpождает тот или иной вид культяпости: так, неспособность иных pедактоpов самим написать книгу пpиводит к злобе на свободное pаспpостpанение книг в Сети, культяпость от музыки пpиводит к нападкам на пеpезапись альбомов и обмен mp3-файлами. Hеспособность к твоpческому осмыслению pеальности, к pождению новых обpазов пpиводит к паpазитизму, тем более ужасному, что паpазит ненавидит питающее его явление и стpемится его уконтpапупить или хотя бы низвести на низший уpовень. Потому-то вокpуг и pаспpостpанилось так много бездаpных книг, фильмов и песен. Так что любой из читателей этого твоpения может pешать сам, кем быть ему, на какой стоpоне стоять. Либо на стоpоне культяпого д.Миpоеда, либо на побеждающей в конце концов стоpоне Жихаpя, чей девиз "Information must be free"! Ой. Вообще-то Жихаpь говоpил "Всех убью, один останусь!"... Hо в этом я вижу только пpоявление диалектического единства пpотивоположностей нашего многообpазного миpа.

Дмитрий А. Нафиков

СДЕЛКА

Я вошел в узкий темный переулок и мой взгляд невольно упал на дом стоящий в его глубине. Это тот самый переулок, где валяются перевернутые мусорные баки с блевотиной отходов, где каменеет кал беспородных собак и где стены исписаны до неприличия грамотными тинэйджерами. Его нельзя было не узнать, описание данное мне - было точным.

Я обошел вокруг дома и внезапно остановился.

- Вот он, - подумал я. В ушах у меня загудело, словно из них выходил воздух под большим давлением. Передо мной стоял седой гигант чуть старше шестидесяти. Он не брился несколько недель и по крайней мере месяц не менял рубашку. - Это он, - с восторгом думал я. - Да-да, именно он!

Величка Настрадинова

ПРОДЕЛКИ ДОКТОРА ПРОДЕЛКИНА

Когда в Амарии вспыхнул мятеж, доктор Проделкин находился в джунглях, и потому с полной уверенностью можно утверждать, что не он был его зачинщиком.

Но сначала расскажем о докторе Проделкине, а потом уже перейдем к мятежам.

В сущности, у доктора Проделкина есть прекрасное, длинное и осмотрительно выбранное его родителями имя, но всему миру он известен своим прозвищем или, как он любит сам говорить, - псевдонимом "Проделкин". Ибо вся его жизнь - это непрерывная цепь совершенных им проделок.

Дмитрий Нечай

ЛУЖА

Легкий утренний ветерок пронесся по освеженной предрассветным туманом поляне, заглядывая своим осторожным дуновением под каждый лист, заставляя скатываться серебристые капли росы. Надвигающийся день медленно загорался восходящим вдалеке между рядами сосновых стволов ярко-красным диском солнца. Первые его лучи, пронзая прозрачный воздух тесным сплетением золотых нитей, уже озаряли верхушки деревьев на противоположной стороне поляны. Мрак улетучивался с каждым мгновением, переходя в легкую дымку, смешанную с запахами мокрого леса. Обилие луж создавало на поляне иллюзию обмелевшего болотца со множеством холмиков, между которыми они просторно размещались. Не успев впитаться в землю со вчерашнего вечера, лужи создавали непередаваемо тонкое слияние с общим видом потрепанной ненастьем растительности. Согнутая трава клочьями свисала вниз, с одного из холмиков, касаясь своими концами одной из луж. Лужа была несколько глубже остальных из-за того, что находилась в углублении. Темная ее окраска свидетельствовала о довольно приличном объеме. Ломаные и гнутые травы образовывали и на ровном участке под холмом нечто, напоминающее гнездо, запирая лужу в тесное кольцо, придававшее ей скромные размеры. Наконец первый луч уже ослепительно яркого светила, медленно ползущий по поляне, вмиг нырнул с верха холма в кроящуюся за ним низину, уйдя в самую глубь водной глади лужи.

Дмитрий Нечай

ПОЛЕТ БУМЕРАНГА

Еще находясь в пути, Артур обратил внимание на некое отличие здешнего пространства от того, в котором тренировался и работал до сих пор. Космос был словно где-то в глубинке, незнакомо угрюм и настораживал своей отдаленностью от привычных мест.

О базе Артур знал немного. Дополнительные к уже известным, рассказы второго пилота позволили сложить все услышанное, зачастую различное по своему содержанию, в единое целое. Артур не был тем зеленым юнцом, которого покоряет романтика космоса при названиях различных учебных заведений, готовящих пилотов и прочий персонал для работы в пространстве. Он твердо знал, что и когда ему надо. И, закончив совсем не самый простой курс из имеющихся, он стал именно пилотом не потому, что про них написана масса героических книг. Он хотел этого, не питая иллюзий на простую и веселую жизнь. Порой это была адская работа, связанная, казалось бы, с абсолютно несовместимыми для просто управляющего движением вычислениями множества траекторий и скоростей.