Ненайденный клад

Дмитрий Каралис

Перебежчик Мотальский

(к происхождению одной легенды)

Несколько лет назад кто-то пустил по Зеленогорску слух, что Толик Мотальский - крутой диссидент; он дескать не только издавал подпольные журналы, за что его таскали в КГБ (это отчасти правда - Толика вызывали на беседу в КГБ после того, как он полистал в филфаковской курилке рукописный альманах Подснежник), не только давал в своем летнем сарае интервью корреспондентам Би-Би-Си и Голоса Америки (выдумки, навеянные, очевидно, совместной пьянкой со шведо-финнами и князем Т-им!), но и пытался, прихватив вольнодумные рукописи, удрать за границу - в Финляндию. Из слуха, как это часто бывает, родилась легенда.

Дмитрий Каралис

Бастовать ли писателям?

( Литерная газета No 2, 2002г.)

Формула успеха проста и лаконична: чтобы добиться чего-либо, надо знать, мочь, уметь, хотеть.

Налаживание нашей разбитой за последние годы литературной жизни, в первую очередь ее материально-бытовой составляющей, требует от всех писателей желания эту самую жизнь вернуть, - если не в прежнюю колею с могучими гонорарами, то хотя бы поднять ее на уровень, достойный одной из самых редких в природе профессий. (Статистика числа писателей в цивилизованном - читающем и пишущем обществе - дает среднюю цифру: один писатель на 10 000 человек).

Хроника семьи Банниковых из подмосковного Зеленогорска глазами ее младшего представителя Кирилла, начиная с отроческого 15-летнего возраста и заканчивая зрелостью. В повести, как и в жизни, тесно переплетаются юмор и грусть, радости и печали, встречи и расставания – какие бы времена не наступили. «Чикагский блюз» бесконечен, как самая длинная река, как сама жизнь...

Дмитрий Каралис

Д., с к.м.п. в б.

рассказ

Дж., с кот. м. пер. в б., походил на мопса: встопорщенная челка, брезгливое выражение лица, маленькие черные глаза, блестевшие из-под косматых бровей. И носил мохнатые джемпера.

Может, он был женат. Может, нет. Он, похоже, и сам не знал. Черт его знает, этого Джекс., с котор. м. перев. в б. Да. Такой вот был человек. На саксофоне не играл -- это точно. Но дело не в этом.

Я с этим Джексоном чуть не утонул в озере, в которое нас стремительно вынесла холодная река -- названия ее не помню. Возможно, это была Вуокса. Да, скорее всего Вуокса -- ехали-то мы туда.

Дмитрий Каралис

Мы строим дом

повесть

Аннотация

Маленький семейный роман о ленинградской семье, возводящей под руководством старшего брата дачный дом. Удивительно лиричная интонация, ненатужный юмор, интересные судьбы - все это привело к тому, что книга издана в двух издательствах и готовится к переизданию в издательстве "Золотой век" в 2002 году.

x x x

Однажды, когда мы сидели на покосившейся веранде крохотной дачки, оставшейся нам от родителей, и пили из позеленевшего самовара чай, мой старший брат Феликс сказал, что неплохо бы построить новый дом. Мы -- это два брата и два зятя -- мужья наших сестер.

Дмитрий Каралис

Немного мата в холодной воде, или "осторожно: ненормативная лексика!"

Статья опубликована

в "Литературной газете",

No 30, 24 - 30 июля 2002

Народ сквернословит зря, и часто не об том совсем говоря. Народ наш не развратен, а очень даже целомудрен, несмотря на то что бесспорно самый сквернословный народ в мире - и об этой противоречивости, право, стоит хоть немного подумать.

Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ, "Дневник писателя"

Дмитрий Каралис

Если человек хочет жить

Если человек хочет жить, то медицина бессильна, - говорят опытные доктора.

В конце семидесятых я прочитал в статье академика Трапезникова формулу успеха: надо знать, мочь, уметь, хотеть.

В детстве я иногда слышал материнские попреки: Нет слова не могу, есть слово не хочу! Мне казалось, мать сильно преувеличивает, а то и заблуждается.

...Когда немцы уже подступали к Ленинграду и отец стал настаивать, чтобы мать эвакуировалась вместе с детьми, она ответила, что если она в одну минуту усмиряет пьяного дворника Шамиля Саббитова, то не ей бояться какого-то плюгавого фюрера.

Дмитрий Каралис

Любовь странная

(газета Невское время, 16.03.2002г.)

Люблю отчизну я, но странною любовью! - сказал великий русский поэт шотландского происхождения, словно угадывая, как и положено великому поэту, особенности любви последующих поколений русских к своей родине...

Действительно, странная у нас любовь к России... Она напоминает любовь родителей-пьянчуг к заброшенной дочке: пьют, гуляют, последнее из дома выносят, девчонка чужими кусками побирается, ласкового слова месяцами не слышит, того гляди на панель пойдет, но вот сказали им, что дочка нехороша, надо отдать ее в детский дом, и - пьяные слезы матери с матюками родителя вперемешку: Не тронь, кровинушку нашу! Доченька, мы тебя любим! Умрем - не отдадим!

Будни журналистики, повседневная газетная работа, любовные истории, приносящие разочарования, — это фон романа «Жители ноосферы». О заурядных вещах прозаик и публицист Елена Сафронова пишет так захватывающе и иронично, что от повествования трудно оторваться. В рассказ о перипетиях судьбы журналистки Инны Степновой вплетаются ноты язвительной публицистики, когда автор рассуждает о нравственной стороне творческого процесса и о натурах его вершителей — «жителей ноосферы».

Что вы знаете о последнем десятилетии прошлого века, получившем, с чьей-то лёгкой руки, название «лихие девяностые»? Что вы помните о нём? Развал Советского Союза, крах Горбачёва, подъём Ельцина, разгул бандитизма, невыплаты зарплат и пенсий… А как вы ощущали себя, помните? Не забыли ещё свою растерянность, непонимание того, что происходит, страх перед завтрашним днём? Помните, как не могли прокормить детей, зато вдоволь были сыты гласностью и демократией? И как, забыв о гордости и морали, шли на любые унижения, лишь бы добыть хоть немного денег?

Автор этой книги не забыла. Именно не дающая покоя память заставила её написать этот роман.

Герои её произведения — простые люди, чьи судьбы изломали девяностые. Прочтите эту книгу, и, может быть, вы узнаете в одном из персонажей себя или даже найдёте ответ на извечный русский вопрос: «Кто виноват?» А, может быть, просто прослезитесь…

1. ОНТОЛОГИЯ: направление в метафизике, изучающее основы, принципы существования или бытия.

2. Представьте себе утреннее небо, бледно-голубое, почти зеленое, лишь у горизонта виднеются облака. Земля вращается, и встает солнце; разрушаются горы, гниют фрукты, в раковине фораминиферы появляется еще одна полость, подрастают ногти на пальцах младенцев, впрочем, как и волосы у мертвецов, сыплется песок в песочных часах и варятся яйца.

3. Сара Бойл считает свой нос слишком большим, хотя многие мужчины когда-то восхищались им. Нос ее идеальной формы: в профиль — словно тщательно выверенный геометрический контур. Кожа на горбинке носа натянута так, что сквозь нее видна белизна кости, архитектурная строгость и безупречная форма которой схожи с теми, что присущи на утро после Дня Благодарения грудной кости съеденной индейки. Ее девичья фамилия — Слосс, германо-англо-ирландского происхождения; в школе она очень плохо играла в софтбол и помимо того, что ее самой последней включили в состав команды, ее еще и ставили в центр поля — никто и никогда не добрасывал туда мяч; из всех искусств она больше всего любит музыку, а в музыке — И. С. Баха; живет она в Калифорнии, хотя росла в Бостоне и Толедо.

Эта книга — не просто история о женщине, которая однажды вдруг понимает, что прожила свою жизнь совсем не так, как хотела. Не просто мистическая история о переходе из нашего мира в иной и о том, что нас там ждет. Не рассказ о жизненном кризисе молодой женщины, в самый тяжелый момент которого ей вдруг является призрак ее прошлого для того, чтобы помочь исправить ошибки.

Эта книга — о каждом из нас. О том выборе, который мы совершаем ежедневно. О тех решениях, которые принимаем. О тех поступках, которые совершаем. О тех вопросах, которыми задаемся. О тех смыслах, которые ищем.

Не с каждым из нас рядом окажется в нужный момент призрак или ангел-хранитель. Но каждый может стать ангелом-хранителем для себя самого.

История еврейской девочки-москвички с послевоенных времен и до наших дней. Взрослея, она попадает в ситуации, приводящие ее к людям из разных слоев общества – как к элите, так и к бандитам. На этом пути она ищет себя и свое место в жизни.

Невероятный, ошеломляющий роман, полный неожиданных поворотов и непростых ситуаций. Как говорится – будь осторожен в свои желаниях, они могут исполняться. И тогда -  может случиться всякое. Вот такое всякое, экстремальное, и случилось  с Катей, она попала в самый эпицентр детективных событий!

Я — лежу. Рядом со мной мостится черный спаниель Граф. На животе свернулся клубком рыжий кот Жулик. В аккурат на том месте.

Когда в дверь звонят, оба зверя срываются с нагретых мест и наперегонки несутся встречать. Пес делает стойку возле двери, обрубок хвоста при этом нервно и нетерпеливо дрожит, кот, задрав хвост, тоже волнуется, прохаживаясь туда-сюда промеж собачьих лап и заранее мурлыча что есть силы. При этом он щекочет хвостом графское брюхо, отчего пес время от времени тихонько рычит, едва-едва приподнимая брылы, и не поймешь — либо ему эта легкая дружеская щекотка удовольствие доставляет, либо совсем наоборот.

«Свобода» – авторское высказывание о девяностых годах прошлого века, о том, как крушение Советской системы, грандиозные перемены и вновь обретенная свобода отразились на судьбах людей.

В центре повествования – два героя, представляющие разные поколения: тех, кого перемены застали в расцвете жизненных сил и способностей, и тех, кто только вступил во взрослую жизнь. Изображая эпоху девяностых – совсем недавнюю, но уже и очень далекую, – Владимир Козлов отказывается от привычных стереотипов, экспериментируя с повествовательной формой и используя элементы жанровой литературы.