Мысли мужчины о женщинах

ОВСЯHАЯ И ПРОЧАЯ СЕТЕВАЯ МЕЛОЧЬ N 19

(сборник)

========================================================================== Un tal Lucas 2:5030/529.44 03 Mar 02 12:44:00

Чего хочет женщина

Утpом одна подpyга звонит дpyгой, жалyется на жизнь.

- Пpедставляешь, вчеpа я познакомилась с таким меpзавцем! С таким негодяем!

- Hy, pассказывай скоpее.

- Пpихожy я в кафе. Сажyсь за отдельный столик. Заказываю заказ. А тyт он.

Александр Каримов

Крик в никуда

Посвящается Зине, безвременно и жестоко ушедшей

из моей жизни...

...Откройте пещеры невнятным сезамом,

О вы, лицемеры взгляните в глаза нам,

Взгляните, взгляните, в испуге моргните

во тьму протяните дрожащие нити!..

Мы знойным бураном к растерзанным ранам

приникнем, как раньше к притонам и

храмам,...и к тупо идущим на бойню

баранам...откройте пещеры невнятным

Каримов Александр

1.(Самоубица)

... И я горю в аду,

всматриваясь в твои глаза

я вижу только одно,

ты уже не моя...

... И почему-то горит сердце. Горит по-тихоньку, плавясь и истекая кровью. Это все уже не важно... Hе важно то что было, не важно то, что будет. Важна эта боль. Важен этот момент. Момент истины. Момент правды.

Момент любви, и момент ненависти, момент надежд и момент руин...

Поверь мне, важен лишь только момент... И во всем виноваты мечты...

В книгу «Жена монаха» вошли повести и рассказы писателя, созданные в недавнее время. В повести «Свете тихий», «рисуя четыре судьбы, четыре характера, четыре опыта приобщения к вере, Курносенко смог рассказать о том, что такое глубинная Россия. С ее тоскливым прошлым, с ее "перестроечными " надеждами (и тогда же набирающим силу "новым " хамством), с ее туманным будущим. Никакой слащавости и наставительности нет и в помине. Растерянность, боль, надежда, дураковатый (но такой понятный) интеллигентско-неофитский энтузиазм, обездоленность деревенских старух, в воздухе развеянное безволие. И в финале, когда уже так грустно, что дальше вроде и некуда, - история чуда. Странного и простого, как все чудеса», «тихий проникновенный голос тонкого, совестливого и человечного прозаика».

Жизнь – как она есть…

Или – жизнь, какой она нам представляется?

Хроника обычного квартала новостроек, поведанная его юным обитателем, – или летопись «магического реализма», в которой сквозь призму событий повседневных проглядывают события необычайные?

Мечты, разбивающиеся о реальность, – или реальность, воплощенная в фантазиях…

Рай для каждого из нас – подлинный или придуманный…

Кто знает истину?…

В третий том входят повести и рассказы, написанные в 30-40-е годы, часть из них - "Анна Грацци", "Возвращение Прозерпины", "Гостиница "Минерва" и др. ранее не переводились на русский язык.

Как только в северные края пришло лето, инженер-геолог Светлана Панышко, всю зиму мечтавшая о южном небе и теплом море, собралась в отпуск. Но в день отъезда на Светлану свалилось неожиданное задание — временно руководить промыслом. Нефтяной пласт на Унь-Яге давно истощился и промысел регулярно не выполнял план. Но ее друг, механик Глеб Горелов, предложил свой способ нефтедобычи с помощью водяного давления. Светлана отказалась от поездки и взяла малое хозяйство в свои руки..

История, начинающаяся как мрачная мистика, вдруг оборачивается философской притчей, способной подарить чувствование Покоя и Благодати тому, кто разбирается в языке символов.

Рассказ «Гусеница» — одно из самых удачных произведений Дмитрия Вачедина. Сюжет строится на том, что русский мальчик ревнует маму к немцу Свену (отсюда в сознании ребенка рождается неологизм «свиномама»). Повествование ведется от третьего лица, при этом автор удивительным образом словно перевоплощается в мир маленького Миши, подмечая мельчайшие детали — вплоть до «комнаты, из-за своей треугольности как бы стоящей на одной ноге» и двери, которая «шатаясь и проливая кровь, поддается». Герой Вачедина как бы служит объектом для исследований, которого искусственно привнесенные в жизнь обстоятельства — семейные, социальные, но чаще связанные со сквозным мотивом эмиграции — ломают: так, ребенок в финале вышеназванного рассказа навсегда утрачивает русскую речь и начинает говорить только по-немецки.

Борис Кутенков.

Все мы капля за каплей стекаем в этот илистый, вязкий, невыносимого песочного цвета, Рейн — думал Олег Павлович, страдающий от невыносимой жары, идя с сыном по набережной.

Река медвежьей властной лапой, пряча свои звериные сокровища, упала меж холмов, увенчанных замками или железными вышками — они торчат, как булавки, надежно пригвоздившие бабочку — не взлететь. Спускающийся с холмов город аккуратно, по-немецки, обрывается у воды, словно отличница разделила надвое лист бумаги с помощью линейки. Июльская жара, рейнские субтропики, когда из воздуха, кажется, легче строить дома, чем дышать им.

Сборник очерков о советской армии.