Мой дед, мой отец и я сам

Автор: | Владимир Владимирович Кунин |
Жанр: | Современная проза |
Год: | 2004 |
ISBN: | 5-17-022145-2 |
Сага о семье цирковых артистов.
Очень ранним летним утром по спящей улице вели слона.
Вел его невыспавшийся человек в картузе и кургузом пиджачишке.
Шли они медленно: слон осторожно ставил свои огромные ноги на булыжную мостовую, а человек то и дело сонно спотыкался и погромыхивал подковами высоких русских сапог.
Шли они пустынной улицей мимо полицейского участка, мимо пожарной части с колоколом и низенькой деревянной вышкой, мимо купеческих лавочек и лабазов, мимо трактира с закрытыми ставнями, мимо увеселительного заведения «С иллюзионом и танцами „Орионъ“».
Мой дед, мой отец и я сам скачать fb2, epub бесплатно
Была середина белой летней ночи. Мне нужно было успеть одеться, привести себя в порядок, выскользнуть из гостиницы, поймать тачку, доехать до дома, поспать пару часиков и к восьми махануть в свою больничку.
Времени было еще навалом. Я стояла у распахнутого окна в одних туфлях и трусиках - и не торопясь застегивала лифчик. Я знала, что и без шмоток выгляжу - будьте-нате, и была уверена, что он сейчас с меня глаз не сводит. Но если с вечера во мне к мужикам еще что-то шевелится, то к утру уже все до лампочки. И моя неторопливость - просто результат привычки.
Перед вами — подлинная КЛАССИКА отечественного «диссидентского юмора». Книга, над которой хохотали — и будут хохотать — миллионы российских читателей, снова и снова не устающих наслаждаться «одиссеей» Иванова и Рабиновича, купивших по дешевке «исторически ценное» антикварное суденышко и отправившихся па нем в «далекую и загадочную» Хайфу. Где она, эта самая Хайфа, и что она вообще такое?! Пожалуй, не важно это не только для Иванова и Рабиновича, но и для нас — покоренных полетом иронического воображения Владимира Кунина!
Полюбившийся читателям кот Мартын в поисках своего хозяина едет в Америку. Здесь его ждут новые подвиги и приключения, в результате которых он добирается до Вашингтона и знакомится с самим президентом США Клинтоном, его семьей и любимцем американцев, котом Клинтона Соксом. Много опасностей и испытаний приходится пережить Кысе, прежде чем найти своего хозяина и обрести наконец счастье.
Владимир Владимирович Кунин родился в 1927 году в Ленинграде. Шестнадцати лет он пошел на фронт, но его служба продолжалась недолго. Вскоре его откомандировали во Чкаловское военное авиационное училище, которое он закончил в 1946 году, и в течение дальнейших пяти лет летал штурманом на Пе-2, «пешках» - так в годы войны называли пикирующие бомбардировщики конструктора Петлякова. В 1951 году Кунин демобилизовался. Работая журналистом - специальным корреспондентом журнала «Советский цирк», а позже спецкором газеты «Советская культура», Владимир Кунин пишет рассказы и повести. Первая его книга, «Настоящие мужчины», вышла в 1966 году в издательстве «Молодая гвардия». В книгу вошли две повести - «Я работаю в такси», «Хроника пикирующего бомбардировщика» - и двенадцать рассказов «Про цирк и не про цирк». Если рассуждать формально, в книге, собственно, вся биография писателя. Но так кажется только на первый взгляд. Каждое отдельное произведение Кунина - это, разумеется, и какой-то итог пройденного этапа жизни, и результат долгих раздумий над человеческими судьбами. Работа писателя, помимо иных положительных качеств, отмечена большой добротой, любовью к человеку, к своему герою. Наверно, поэтому за одну из лучших повестей, «Хронику пикирующего бомбардировщика», Владимир Кунин удостоен литературной премии имени Николая Островского. В этой повести автор возвращает нас в годы Великой Отечественной войны. Кунин раскрывает огромную тему войны через один небольшой эпизод, где экипаж Пе-2 - трое друзей, молодых ребят искали немецкий аэродром, нашли его и ценой собственной жизни уничтожили три десятка немецких истребителей. По этой повести на Ленинградской киностудии поставлен одноименный фильм, заслуженно получивший широкую прессу и признание зрителей. В 1968 году отдельной книжкой выходит повесть «Багаж срочной отправки». А в следующем году эта повесть появляется в новом сборнике Владимира Кунина «Лицо одушевленное», изданном «Молодой гвардией». В этой новой книге три повести и три рассказа. И в них мы снова встречаемся со знакомыми нам по первой его книге героями: снова война, летчики, снова цирковые артисты. Но это теперь не только личный опыт, но обогащение литературным мастерством, пронзительно-добрая и честная гражданская позиция зрелого писателя. После выхода в свет «Лица одушевленного» Владимира Кунина приняли в Союз советских писателей. Работу над новыми повестями и рассказами писатель успешно сочетает с работой в кино. После «Хроники…» он создает совместно с Львом Кассилем фильм «Удар, еще удар!» - фильм, также хорошо известный нашим кинозрителям. На студии документальных фильмов по его сценариям снято тринадцать лент, две из которых, «Докер» (о рабочих Ленинградского морского порта) и «Обыкновенный номер» (о цирке), поставленные режиссером Н. Ворониным, удостоены международных премий.
Продолжение полюбившейся читателю истории про кота Мартына.. Итак: вот уже полтора месяца я - мюнхенский КБОМЖ. Как говорится - Кот Без Определенного Места Жительства. Когда-то Шура Плоткин писал статью о наших Петербургских БОМЖах для "Часа пик", мотался по притонам, свалкам, чердакам, подвалам, заброшенным канализационным люкам, пил водку с этими несчастными полуЛюдьми, разговоры с ними разговаривал. А потом, провонявший черт знает чем, приходил домой, ложился в горячую ванну, отмокал, и рассказывал мне разные жуткие истории про этих бедных типов, каждый раз приговаривая: - Нет! Это возможно только у нас! Вот на Западе...
Григорий Злотин
Мост
Однажды в далекой юности я впервые увидел реку. Моему изумлению не было предела. Чтобы понять случившееся позже, вы должны знать, что я -- человек сугубо сухопутный. Плавать я вовсе не умею, воды боюсь до одури, даже когда она просто стекает за воротник (не говоря уже об океанах). Все детство я провел на широкой, отрезанной от моря равнине. На берегу, если не считать единственной давнишней поездки на ненавидимую мною рыбную ловлю, я отродясь не бывал. К тому же, прокатившись как-то раз на карусели, я понял, что никогда не вынес бы качки, а от морских рассказов меня просто тошнит.
Зыков Юрий
Эльдорадо
And I will stay, I'll not be back, Eldorado...
J.Lynne.
Я искал эти двеpи везде: в тиши библиотек, сдувая пыль с пеpеплетов стаpых книг, листая стpаницы, заполненные pядами ничего не говоpящих мне слов, в ночном небе, сpеди созвездий с загадочными именами, где головокpужение шло pука об pуку с вечным покоем, в паpаллельных миpах, в миpах, где магия, любовь и смеpть кpужатся в бесконечном изысканном танце, в своих гpезах, вызванных пpодуктами тонкой химической технологии или пpостой пеpегонки спиpтосодеpжащих субстанций, на улицах гоpодов, на шиpоких столичных улицах и в гpязных пеpеулках гниющей пpовинции, в любви за деньги и за пpосто так, от скуки, в том, что называется ничего в сущности не значащим словом "искусство", в самых пpостых вещах, в котоpых, казалось, заключался некий высший смысл, в Боге, котоpый шел ко мне, стpадая под тяжестью своего кpеста, и не мог дойти, в pаботе, котоpая не пpиносила ничего, кpоме усталости, денег и желания pаботать еще и еще, в пеpеделках самого себя, пеpеделках настолько фундаментальных, что пpохожие иногда шаpахались от меня на улице, встpечая мой взгляд, а дpузья пеpеставали узнавать меня после какого-нибудь месячного вояжа в Долину Многоцветных Тpав, в импpовизациях, не выpажающих ничего, кpоме вечного поиска, я искал двеpи в эту загадочную стpану, Эльдоpадо, где я смог бы наконец остановиться и отдохнуть.
Жмудь Вадим Аркадьевич
СТРАСТНОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ
Фантастический роман
Тем, кто верует, не следует читать этого нагромождения субъективных фантазий на святую тему.
Тем, кто ни во что не верит, это читать бесполезно.
Этот роман написан для сомневающихся.
Не учить кого-то, а задуматься хотел я с вами, друзья мои...
ЧАСТЬ I
НЕДОСТОЙНЫЕ МЫСЛИ ВСЛУХ
Друг - это всего лишь полуфабрикат, из которого два мастера - Доброта и Время - делают Предателя. Враги не предают, они остаются верны нам до конца. Если бы все всем были врагами, мир был бы стабильнее.
Вадим Жмудь
Вечный шут
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Автор: Хаос. Надоело. Хочется творить.
Критик: Дозрел!
Автор: Что ты имеешь в виду?
Критик: Давно пора.
Автор: Я только что решился, а ты говоришь, давно? Можно подумать, что ты ждал этого от меня.
Критик: Я ждал целую вечность.
Автор: Глупости. Вечности не было.
Критик: А что было?
Автор: Ничего. У меня ничего не было.
Критик: А у меня?
Тоннеля не было. Но свет в конце был: в самом конце, за которым нет уже ничего, – нереальный, неземной свет. И неузнаваемый, потому что нельзя узнать то, чего никогда не видел.
И в том загадочном озарении возникли дети мои. Все трое... Давно уже взрослые, но для меня – все равно дети. Они встречали меня. И не выглядели гонимыми мучениками, коими оказались в свои последние годы, – наоборот, они, чудилось, источали тот самый свет, который я видел в конце. Нетерпеливый свет ожидания...
В центре романа «Нормальных семей не бывает» (2001) — попытка большого и в меру бестолкового семейства собраться вместе после того, как каждый давно уже живет своей отдельной жизнью. И только такой писатель-психолог как Коупленд может превратить столь банальную ситуацию в захватывающее повествование.
Когда-то я все хотел написать про это рассказ, но трусил. То есть не трусил, а просто отчетливо понимал, что его ни за что не напечатают. А так как я уже к тому времени достаточно удачливо работал в кинематографе — писал сценарии, то сочинять какой-то там рассказик «в стол» мне было не с руки.
Теперь же, когда прошло очень много лет и порядком поисписался, и мне все труднее и труднее выдумывать что-то новое, я стал лениво рыться в своей уже слабеющей памяти и с трудом выкапывать оттуда разные сюжетцы и случаи, сочиненные мною в той, прошлой, жизни или действительно когда-то произошедшие со мной или моими знакомыми.
На рассвете, в блекло-серой стариковской толпе блочных «хрущоб», взламывая тоскливый пятиэтажный ранжир, внуками-акселератами редко и нелепо торчат сытые восемнадцатиэтажные красавцы из оранжево-бежевого кирпича.
И все-таки это Москва, Москва, Москва… И не так уж далеко от центра. По нынешнему счету - рукой подать. Ровно посередине: между ГУМом и Окружной дорогой.
Двухкомнатные квартиры в пятиэтажках - обычные для всей страны. Крохотная кухонька, совмещенный санузел, проходная комната побольше, тупиковая -поменьше.
Мара Кунина
Даpхо, Лаки и Блястеp
Фантастический pассказ
Все имена вымышлены, все совпадения слyчайны.
Часть1. Втоpжение.
--
Даpхо отвеpнyлась от оконного пpоема, стyпив несколько шагов, бpезгливо пнyла бездыханное тело одного из мyжиков, использованного этой ночью как матеpиал для pазмножения и напpавилась к выходy из залы. Чеpные мысли pоились в ее голове.
- "Hе те мyжики... Еще недавно по полчаса деpжались... Десятка на ночь хватало... Сделать бы что-нибyдь с этим!" Даpхо пpекpасно понимала, что сделать с этим ничего нельзя - великолепно сбалансиpованая пpиpода ее yютного миpа плохо пеpеносила гpyбое влияние извне. Да, ее миpа...
СТАНИСЛАВ КУНЯЕВ
Огонь под пеплом
Дело "сибирской бригады"
Поиски уголовных дел. заведенных ЧК - ОГПУ - НКВД на крестьянских поэтов, близких Есенину и есенинскому окружению, вывели меня к самому младшему наследнику есенинской традиции - Павлу Васильеву, и тут неожиданно на столе появилось дело № 577559, или так называемое "Дело Сибирской бригады".
В марте - апреле 1932 года в ближнем Подмосковье - в Кунцеве, Салтыковке, Тайнинке - были арестованы шестеро молодых русских писателей: Николай Анов, Евгений Забелин, Леонид Мартынов, Сергей Марков, Павел Васильев и Лев Черноморцев. Все ордера были подписаны шефом тайной полиции Генрихом Ягодой, что уже свидетельствует о значительности проведенной акции. Это, пожалуй, было одно из самых крупных коллективных писательских дел задолго до 1937 года и потому представляет особый интерес для историков и литературоведов. Конечно, они не были поэтами есенинской школы - скорее, им был ближе Николай Гумилев, ранний Николай Тихонов, ранний Александр Прокофьев. Примечательны, фотографии молодых поэтов, сохранившиеся в деле: профиль-анфас, избитые, скуластые, небритые лица, всклокоченные волосы, косоворотки, расстегнутые воротники, на обшлагах пиджаков и пальто тюремные литеры, но больше всего поражают взгляды- недоумевающие, измученные, потухшие...