Московское время

Алексей Алёхин – поэт, критик, прозаик. «Голыми глазами» – очень разнообразная книга. И жанрово – от мимолетной зарисовки до психологической новеллы. И пространственно – в нее вовлечено полмира, от русской и среднеазиатской глубинки до Нью-Йорка и Китая. И во времени – от 30-х годов минувшего века до сегодняшнего дня. Погружаясь в этот сотканный из тончайших деталей и полный парадоксов мир, читатель совершает путешествие – настолько же реальное, насколько фантастическое.

«Похоже, сегодня будет самый жаркий день за все лето», – размышляет Отами, обратив к улице незрячие глаза. С самого утра, когда мимо начали с ревом проноситься автобусы, развозя людей на работу, по лбу и по спине, вытирай не вытирай, непрерывно струится пот.

«Отами-сан, наверно, тоже пойдет с нами?» Она слышит эти слова, брошенные кем-то на ходу, но понимает, что они не обращены прямо к ней и в то же время не сказаны в шутку, хотя, конечно, не означают приглашения пойти вместе со всеми; просто кто-то хочет подбодрить старую Отами. Сегодня жители города собираются огромными толпами и шествуют по улицам. Сегодня день, когда весь город гудит как потревоженный улей из-за того, что случилось тогда…

Мое погоняло Сильвер. Мне его намертво прикрепили на Клюшке. Я быстро привык к новой кличке, как к родному имени, свое настоящее давно вычеркнул из памяти. В нем не было ни романтики, ни приключений, и еще оно было какое-то не живое, как шрам после перенесенного аппендицита. Сильвер – звучало красиво, колоритно, грозно, Комару нравилось.

Сейчас я обитаю в Бастилии. Первое время было тяжело морально, но это скорее от непривычки, к тому же я всегда помнил золотые слова Железной Марго: «Если тебе плохо, помни, могло быть и хуже». Мне в этом злачном месте осталось пробыть ровно год. Благодаря адвокату, которого нанял Большой Лелик, мою уголовную статью переквалифицировали с «убийства» на «убийство, совершенное в состоянии аффекта», плюс он нашел еще кучу смягчающих обстоятельств. Мужик-судья прописал мне два года санаторной профилактики в колонии общего режима для несовершеннолетних. На приговор мне было начихать с высокой колокольни, но, с другой стороны, лучше два года в Бастилии, чем восемь где-нибудь в Сыктывкаре, чего безуспешно добивалась стервозного и неудовлетворенного вида прокурорша, нервическая такая тетка, чем-то определенно смахивающая на нашу Пенелопу из Клюшки.

«В чувстве, с каким пишешь о книгах Кривича, есть что-то от удовольствия, какое испытываешь, войдя в тепло квартиры с холодной и промозглой улицы и опрокинув пару добрых стопок водки.

Герой Кривича обладает замечательным свойством – умением взглянуть на себя со стороны, увидеть свои слабости, первым над ними улыбнуться…

Проза Кривича вещественна, плотна по фактуре, напряженна и динамична; пульс ее, как сказали бы медики, неизменно ровный и хорошего наполнения»

«Книжное обозрение»

Я - ...

- Я одинок?

- Да, я одинок.

- Почему?

- Глупый вопрос. Если бы я знал, то помог бы сам себе.

- Я не хочу быть одиноким?

- Не знаю. Сначала это угнетает, но потом приходит отчуждение и то же самое одиночество становится необходимым, как воздух.

- Меня бросили?

- Не думаю. Вокруг всегда хватало хороших людей. Думаю, дело скорее во мне. Знаешь, я однажды прошел тест «Какая вы картина», и какой же был результат - «Крик» Мунка.

«Может быть, это один из способов узнать по-настоящему одиноких людей... они всегда могут придумать, чем заняться в дождливые дни. И вы всегда можете позвать их. Они всегда дома. Всегда».

Стивен Кинг, «Кристина»

Картонные фигуры, танцующие под грустные вальсы Шопена. Странным человеком был этот Шопен - его вальсы не были предназначены для танцев. Наверное, он не любил танцы. Может, долго сидел и наблюдал, как его избранница танцует с разными кавалерами, а сам не осмеливался подойти к ней, потому что в один миг разучился танцевать. Может, когда-то и в его голове картонные кавалеры в старомодных фраках и цилиндрах крутили свой вечный танец, держа за руки своих картонных дам в пышных, вычурных платьях.

С тех пор, как она ушла. "Дафна"

С тех пор, как она ушла, он перестал замечать фиолетовые предметы, если только его внимание не обращали на них.

Он начал иногда кончать раньше времени, и перед сексом его всегда брала мелкая дрожь.

Он начал чаще мастурбировать и реже заниматься сексом.

Он не мог закончить ни одного начатого дела.

Потребовалось очень много смелости, чтобы во всем этом признаться.

Стоит тебе признать свою слабость, выманить и выпустить ее, чтобы больше не пускать внутрь, найдется достаточно мелких и трусливых щенков, которые осмеют тебя, и твоя слабость как пугливая мышь заберется еще глубже.

Мы думаем о себе хуже, чем мы есть на самом деле, и не замечаем, сколько в нас спрятано сил и способностей. Прочитав эту книгу, ты обретешь суперсилу, которая называется здоровая самооценка. Она поможет тебе ценить свою личность, доверять своим желаниям и уверенно идти вперед, отбросив сомнения. Для читателей от 8 лет и их родителей.

На русском языке публикуется впервые.

Шестнадцатилетняя Марта выбирает между успешной мамой и свободолюбивым папой-бессребреником с чудаковатой бабушкой. Марта не собирается жить по чужим правилам. Динамичная, как ни на что не похожий танец на школьном конкурсе, история Дарьи Варденбург – о молодых людях, которые ломают схемы и стереотипы, потому что счастье у каждого своё, и решить, какое оно, можно только самому.