Коменданты, интенданты

Валентина ЧудаковаЧижик – птичка с характеромЛениздат 1965

Прошло уже двадцать лет со дня нашей победы над фашистской Германией.

Все эти двадцать лет приходят на свидание со мною мои боевые друзья — и те, кто остался « живых, и. те, кто не дожил до радостного дня Победы, кто не успел долюбить, кто не успел докурить своей последней папиросы.

Молодые, красивые, жадные до жизни — они ведут со мною долгие задушевные разговоры, поддерживают в минуты грусти, радуются в минуты радости..

Валентина Васильевна Чудакова

Рапорт

Была я ранена в пятый раз под Варшавой, при переправе через Вислу. Пока лечилась, моя боевая дивизия к Берлину подступила: вот-вот начнется последний штурм, а я в тылу прифронтовом застряла. Тороплюсь с выпиской, и оказалось - напрасно. Высокое начальство меня пожалело. Генералы нашего штаба фронта, вероятно, рассудили так: "Девчонка - строевой офицер - пять раз ранена, дважды контужена да семь раз простужена. Хватит!" Вот и придержали в тылу, чтоб дожила до дня Победы. Спасибо, хоть в офицерский резерв не упрятали - к делу приставили. Опять пулеметной ротой командую, но на сей раз уже не боевой, а запасной. И досадно, и обидно, что не в родном полку и не на переднем крае. А что делать? Приказ есть приказ. Его не оспоришь.

Валентина Васильевна Чудакова

Похвальное слово бане

Фронтовые бани неоднократно воспеты художественной литературой - и в поэзии, и в прозе. А только хочется и мне, бывшему пехотинцу, сказать похвальное слово солдатской бане. Да не той, что в плановом порядке подъезжала к переднему краю на машине, с дезокамерой на прицепе. Банная брезентовая палатка, с таким же предбанником, разумеется, не отапливалась, и никакого пола ни тут, ни там не было. Вот и мойся: из душевой воронки на тебя хлещет чуть ли не кипяток, а под ногами снег талый. Не столько моешься, сколько пляшешь.

Валентина Васильевна Чудакова

Рыцари неба и русалка

Хотя воевала я в пехоте, но к авиации тем не менее имела самое прямое отношение - в том смысле, что летчики не раз выручали меня из беды. В сорок первом обнаглевшие "юнкерсы", "мессеры", "фоки" и прочие стервятники плавали в нашем небе как рыба в воде - косяками. Страшно вспомнить: на каждую машину пикировали, за одним человеком, случалось, гонялись.

Однажды "мессер" прищучил меня в чистом поле - и ну гонять, как зайчишку. Я туда, я сюда - не отстает, бандит! Так и чешет из пулемета, а летчик зубы скалит - развлечение ему. Бегала я, бегала - да и дух вон. Упала лицом в траву и закрыла голову руками. "Все, - думаю, - отвоевалась. Теперь конец..."

Валентина Васильевна Чудакова

"Битте, камрад"

Ранней весной сорок третьего года после зимнего наступления встали мы в оборону на реке Осьме, на Смоленщине. Пополнение получили. Три недели день и ночь вкалывали, долбя еще не оттаявшую землю. От кайл, ломов и лопат кожа у каждого трижды с ладоней слезала. С помощью полковых саперов построили дзоты, пулеметные площадки открытые, жилые землянки, траншею с двух флангов до стыка с соседями дотянули. И зажили почти мирно. Повезло нам - не оборона, а санаторий. Тишина!.. Фашисты, можно сказать, и не стреляют. Даст миномет ихний два раза в сутки по нашей Лысой горе, а на ней - пусто, нет никого и ничего. Пулеметы МГ тоже помалкивают, а если когда и стреляют, то вроде бы неприцельно. Проверяли мы: не раз фанерные мишени из траншеи под огонь высовывали - ни одной пробоины! Стало быть, вражеские пули где-то высоко идут, как при ведении огня на самой безопасной отметке шкалы прицела. Подивились мы такому делу: с чего это, дескать, фашисты подобрели? В наступлении каждую деревушку приходилось брать с боя, да и то не с первой атаки, а тут присмирели! Впрочем, черт с ними. Раз не лезут, и мы помалкиваем - патроны экономим.

Валентина Васильевна Чудакова

Как я боялась генералов

Повесть

Автобиографическая повесть и рассказы о событиях Великой Отечественной войны.

Посвящается светлой памяти

командарма генерал-лейтенанта

Виталия Сергеевича ПОЛЕНОВА

В первый же день войны двадцать шесть ребят из нашего восьмого "б" класса, не сговариваясь, ринулись в Дновский райвоенкомат. А там берут только десятиклассников, да и то на оборонные работы! И не всех, а по выбору: которые поздоровее. Напрасно мы доказывали, просили, требовали, клянчили - военкому не до нас было, попросту заткнул пальцами уши. А его ретивые помощники из добровольцев, не тратя лишних слов, вытолкали нас на улицу. Ну не обидно ли? И мы побежали жаловаться в райком комсомола. Там никого, кроме бестолковой сторожихи!..

Валентина Васильевна Чудакова

Командир роты

Очередная сводка Совинформбюро сообщала, что на нашем участке фронта идут бои местного значения. В натуре это выглядело несколько пародийно. Бой не бой, а так - вроде бы игра в "кто кого перехитрит". Закрепившись на промежуточном рубеже, мы притворялись, что озабочены тем, как бы удержать только что отбитые у фашистов позиции. Не наш полк отбил - другой, который мы сменили осторожно после довольно длительной передышки в ближайшем тылу. Но фрицы этого, разумеется, не знали и думали, что мы выдохлись в боях и о дальнейшем наступлении и не помышляем. Мы охотно их поддерживали в этом выгодном для нас заблуждении и в траншее с наступлением темноты поднимали деловитую, почти незамаскированную возню: нарочито активно стучали наши кайла и большие саперные лопаты - укрепляемся, дескать. А на самом деле оборонительные работы шли ни шатко ни валко - лишь бы начальство не придиралось. Мешало наступательное настроение.

Валентина Васильевна Чудакова

"Медведя поймал"

Пришло к нам пополнение, семнадцать человек. Год призыва - сорок третий. Стало быть, мои ровесники. Ровесники, да не ровня: я-то с первого дня на войне. Вот мой старшина и говорит: "Хорошо, что мы сейчас в обороне. Подучить успеем". И я думаю, что это хорошо. Да парни вроде бы неплохие - рослые, бодрые. Шестнадцать. А семнадцатый вроде меня замухрышка: ни роста, ни тела. Сашка Гурулев - слесаренок из-под Горького. Даже еще и не комсомолец. Глядит на этого недоростка старшина и невесело ухмыляется в прокуренные усы. И я усмехаюсь: как на такого заморыша двухпудовый пулеметный станок взвалишь? Спрашиваю этого самого Сашку: сам ли в пулеметчики напросился или по разнарядке направили.

Умирал человек. Был он еще не стар, если не считать седых волос да густой сетки преждевременных морщин под глазами. Был он ученый и строитель, недавно повернувший огромную реку в новое русло. Был он из тех, чьи портреты печатались в газетах и о ком говорили дикторы телевидения в последних известиях. Человек знал свою болезнь и беспомощность врачей перед ней. И когда главный из них склонился в хрустящем своем халате над его изголовьем и, погладив его, совсем как маленького, по пепельным волосам, изрек с профессиональной улыбкой утешающего: «Ничего, старина, держитесь бодрее, и все образуется», – умирающий вяло пошевелил отяжелевшими губами:

Это книга о добрых, смелых, отзывчивых и жизнерадостных людях, людях разных поколений, судеб, национальностей, которых объединяет большая любовь к Родине.

Книга состоит из двух частей: «Маленькие повести» и «Веселые рассказы». Наряду с раскрытием положительных образов наших современников В рассказах высмеиваются мещанство, карьеризм, корыстолюбие.

«Моя маленькая война» — одну из самых ярких и эмоциональных книг о фашистской оккупации в Европе.

В основу легли некоторые страницы дневника Л.-П. Боона, который он вёл во время войны , придав этому произведению удивительную, почти документальную достоверность, которая, однако, не снижает высокого эмоционального накала, не снимает остроты авторских оценок. Маленькие рассказы и микроочерки, казалось бы совершенно не связанные между собой, мимолетные, не претендующие на глубину зарисовки неожиданно выстраиваются в пеструю мозаичную и вместе с тем весьма выразительную и яркую картину,

Мицос Александропулос — известный греческий писатель-коммунист, участник движения Сопротивления. Живет в СССР с 1956 года.

Роман-дилогия состоит из двух книг — «Город» и «Горы», рассказывающих о двух периодах борьбы с фашизмом в годы второй мировой войны.

В первой части дилогии действие развертывается в столице Греции зимой 1941 года, когда герой романа Космас, спасаясь от преследования оккупационных войск, бежит из провинции в Афины. Там он находит хотя и опасный, но единственно верный путь, вступая в ряды национального Сопротивления.

Во второй части автор повествует о героике партизанской войны, о борьбе греческого народа против оккупантов.

Эта книга полна суровой правды, посвящена людям мужественным, смелым, прекрасным.

Сергей получил от приятеля такое письмо:

В романе современного писателя из ГДР воссоздается обстановка последних дней Великой Отечественной войны, когда войска Советской Армии, успешно завершив Восточно-Прусскую операцию, вплотную подошли к фашистскому логову — Берлину.

Автор сумел показать высокий гуманизм советских солдат и офицеров, которые, выполняя свою освободительную миссию, беспощадно громили ненавистного врага и одновременно оказывали всевозможную помощь мирному немецкому населению.

В книге рассказывается о героических делах советских бойцов и командиров, которых роднит Перемышль — город, где для них началась Великая Отечественная война.

Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.