И была любовь в гетто

Полина Венгерова, в девичестве Эпштейн, родилась в 1833 году в Бобруйске в богатой традиционной еврейской семье, выросла в Бресте, куда семейство переехало в связи с делами отца, была выдана замуж в Конотоп, сопровождала мужа, пытавшегося устроиться в Ковно, Вильне, Петербурге, пока наконец семья не осела в Минске, где Венгерову предложили место директора банка. Муж умер в 1892 году, и через шесть лет после его смерти Венгерова начала писать мемуары — «Воспоминания бабушки».

«Воспоминания» Венгеровой, хотя и издавались на разных языках и неоднократно упоминались в исследованиях по еврейскому Просвещению в Российской империи и по истории еврейской семьи и женщин, до сих пор не удостоились полномасштабного научного анализа. Между тем это источник в своем роде уникальный — один из экземпляров раритетного жанра еврейских женских мемуаров и единственный пример женских мемуаров эпохи Гаскалы. Соответственно, следует рассматривать «Воспоминания» Венгеровой в двух контекстах — контексте еврейских мемуаров и контексте еврейских мемуаров периода Просвещения.

Предлагаемые вниманию читателей воспоминания Давида Соломоновича Шора, блестящего пианиста, педагога, общественного деятеля, являвшегося одной из значительных фигур российского сионистского движения рубежа веков, являются частью архива семьи Шор, переданного в 1978 году на хранение в Национальную и университетскую библиотеку Иерусалима Надеждой Рафаиловной Шор. Для книги был отобран ряд текстов и писем, охватывающих период примерно до 1918 года, что соответствует первому, дореволюционному периоду жизни Шора, самому продолжительному и плодотворному в его жизни.

В качестве иллюстраций использованы материалы из архива семьи Шор, из отдела рукописей Национальной и университетской библиотеки Иерусалима (4° 1521), а также из книг Shor N. Lezekher hamusyqay vehamehanekh hadagul prof. Yhoshu’a Shor z”l. Holon, 1974 и Shor N. Hap’aut ‘al saf hamusyqah. Tel — Aviv, 1980.

Фрида Вениаминовна Яффе, в девичестве Каплан (1892–1982), родилась в Москве в доме деда, богатого купца первой гильдии. Получила добротное образование, с юности свободно владела французским и немецким и в семнадцать лет, не имея гимназического аттестата, стала вольнослушательницей историко-философского факультета в университете в Лозанне, где проучилась год. Затем в Петербурге сдала экстерном экзамены на аттестат в министерской гимназии имени Великой Княгини Евгении Максимилиановны и уехала в Вильну, а оттуда — в Германию. Девятнадцати лет Фрида была принята на Высшие женские курсы Полторацкой в Москве. 2 января 1920 года вместе с мужем Лейбом Яффе прибыла в Палестину. Написанные на основе дневниковых записей, воспоминания содержат уникальные свидетельства о культурной атмосфере тех лет — театре, концертах, книгах, идеях, волновавших русскую и русско-еврейскую интеллигенцию в России и Литве до 1921 года, а также рассказывают о жизни русскоязычного зарубежья в Центральной Европе и Палестине в период между двумя мировыми войнами.

В книге собраны материалы, освещающие разные этапы отношений писателя Корнея Чуковского (1882–1969) и идеолога сионизма Владимира (3еева) Жаботинского (1880–1940).

Впервые публикуются письма Жаботинского к Чуковскому, полицейские донесения, статьи из малодоступной периодики тех лет и материалы начатой Чуковским полемики «Евреи и русская литература», в которую включились также В. В. Розанов, Н. А. Тэффи и другие.

Эта история отношений Чуковского и Жаботинского, прослеживаемая как по их сочинениям, так и по свидетельствам современников, открывает новые, интереснейшие страницы в биографии этих незаурядных людей.

В этой книге представлена полная запись бесед, которые вели с Мареком Эдельманом (1919–2009) польские журналисты Витольд Бересь и Кшиштоф Бурнетко незадолго до его смерти. Эдельман — один из тех, кто возглавлял сопротивление фашистам в Варшавском гетто, и единственный из руководителей восстания, уцелевший после его разгрома; впоследствии он стал кардиологом.

Марек Эдельман был удивительным человеком. Знакомство с ним, в том числе через эту книгу, заставляет иначе взглянуть на мир, на то, что творится в мире, на собственную жизнь. То, о чем говорит Эдельман, касается каждого из нас и имеет к нам самое прямое отношение — будь то его рассказ о Варшавском гетто, или о послевоенной Польше, или о судьбе дочки погибшего друга, или же о сделанных им операциях на сердце. Журналисты расспрашивают Эдельмана в свете заповедей Декалога: убежденный атеист, он, без сомнения, является образцом поведения для многих людей, в том числе верующих.

Когда немцы заняли Варшаву в 1939 году, они застали еврейскую общину в состоянии хаоса и распада. Почти все видные деятели покинули Варшаву 7 сентября. Оставшиеся 300 000 евреев были беспомощны и растеряны. Поэтому община сразу же оказалась полностью во власти немцев, и им удалось беспрерывными преследованиями сломить ее дух. Немецким агентством пропаганды бесперебойно велась целенаправленная работа, распространялись невероятные — по тем временам — слухи, внося в жизнь евреев панику и кошмар. Варварское обращение с евреями очень скоро наглядно продемонстрировало, что их ожидает. Евреев изгоняли из домов, хватали на улицах, чтоб загрузить бесцельной, ненужной работой. Преследования были целеустремленными и систематическими.

Луис Ламур

Одинокие люди

Перевод Александра Савинова

Глава 1

Было жарко. Ложбинка на вершине пустынного каменистого холма, где я лежал, раскалилась, как печка, камни - как горящие угли. Внизу, в пустыне, где ждали апачи, струились и танцевали волны знойного воздуха. И только далекие горы выглядели прохладными.

Когда я попытался облизать пересохшие, потрескавшиеся губы языком, он показался мне сухой палкой во рту. Рядом на скале запеклась кровь - моя кровь.

Льюис Ламур

Ошибка может стоить жизни

Перевод Александра Савинова

Ма Редлин оторвала взгляд от печки, где готовила еду.

- Где Сэм? Он еще не вернулся?

Джонни вытер ладони о штаны.

- Он не приедет к ужину, Ма. Он уехал.

Па и Элси смотрели на него, и Джонни заметил, как сурово напряглись морщину у глаз и уголков рта Па. Ма озабоченно взглянула на него, но когда Па ничего не сказал, отвернулась к плите. Джонни обошел стол и уселся напротив Элси.

Льюис Ламур

Парень с равнины Бэттл

Перевод Александра Савинова

В половине пятого Крэг Моран въехал в город по тропе, ведущей из каньона, а через десять минут, половина горожан была в курсе того, что первый ковбой и ганмен Райерсона сидел на крыльце "Дворца"

Никого не нужно было просвещать, зачем он приехал. Разборка между Райерсоном и поселенцами-фермерами с Ручья Индейской Женщины назревала давно, и должна была начаться с Буша Лизона.

Льюис Ламур

Тот, кто справился с Малышом Мохаве

Перевод Александра Савинова

Мы доели стейки из антилопы с бобами, на печке опять стоял кофейник, а в нем закипал крепкий, черный "ковбойский" кофе - такой, который варится над походными кострами, сложенными из сухих веток креозотового и железного дерева.

Ред чистил карабин, Док Ландер откинулся на спинку кресла с зажженной трубкой. Печка раскалилась докрасна, запас дров был достаточным, нас ждали разобранные на ночь постели. Стояла ранняя осень, но ночи были уже прохладными. В кобуре, повешенной на спинку кровати, лежал старый револьвер с потертой рукояткой; и было видно, что и кобурой, и револьвером в свое время пользовались часто.

Льюис Ламур

Убийца из Пекоса

Перевод Александра Савинова

Когда Чик Боудри поставил своего чалого в конюшню Альмагре, время было по здешним меркам раннее - чуть позже полудня, но городок уже проснулся и грешил напропалую.

Каждая вторая дверь вела в салун или игорный дом. Из пяти разных музыкальных автоматов неслись на улицу пять разных мелодий. Грохот музыки смешивался со щелчками кнутов, которыми возчики фургонов подбадривали свои упряжки, с треском игорных фишек и звоном стаканов. Иногда всю эту суматоху прорезал восторженный выстрел какого-нибудь удачливого игрока.

Льюис Ламур

Великое колдовство

Перевод Александра Савинова

Старик Билли Данбар лежал в сухом русле, уткнувшись носом в землю и по чем свет ругая свою судьбу. Лучший золотоносный участок, который ему удалось обнаружить за целый год, и вот надо же именно теперь появиться апачам!

Это на них похоже - мерзкие, отвратительные создания. Он плотнее вжался в землю, кляня все на свете и молясь, чтобы они его не заметили. Правда, позиция у него была хорошей: он схоронился за камнями, где поток воды, когда-то заполнявший русло, вымыл у берега целую траншею.

МАРГАРЕТ ЛАРКИН

Шесть дней Яд-Мордехая

Перевод с английского ФРИДЫ МЕРАС

МУЗЕЙ ЯД-МОРДЕХАЙ

Первое издание на иврите-октябрь 1963-3000

Второе издание-ноябрь 1963-5000

Третье издание (исправленное)-февраль 1964-10.000

Четвертое издание-март 1965-30.000

Пятое издание-апрель 1965-10.000

Шестое издание-апрель 1970-5000

Седьмое издание-сентябрь 1971-5000

Восьмое издание-октябрь 1972-10.000

Лиштанберже

Рихард Вагнер как поэт и мыслитель

ВСТУПЛЕНИЕ

Вагнеровская драма. - Философия Вагнера. - Эстетика

Вагнера. - Общий план. - Библиографические указания.

Творчество Рихарда Вагнера представляет интерес не только для истории музыки, но вообще для истории искусства и цивилизации в Германии. В самом деле, Вагнер создал новую форму искусства, музыкальную драму. В его критических сочинениях, которые составляют документ бесконечно ценный для эстетики музыки, изложенный в отвлеченных теориях, мы находим законы его драмы и искусства вообще. Наконец, как все великие художники, размышляя над вечной проблемой значения жизни, он и нам сообщил свои идеи о судьбе человека как в символической форме своих драм, так и в отвлеченной форме своих теоретических сочинений. Одним словом, он не только музыкант, талант которого в настоящее время почти уже неоспорим, но кроме того - драматург, эстет и мыслитель. С этой троякой точки зрения мы и намерены здесь рассмотреть его.