Филозофия Шаи Дынькина
Шая Дынькин признал меня искренним другом. Шая Дынькин занимается рыбой, я — литературой. Он уже совсем старый еврей, я еще молодой человек. Вся его жизнь — в прошлом, моя — в будущем. Он — философ, я — реалист. Он — «внепартийный политик», я — коммунист. Он грамоту едва знает и имеет «швистящее произношение», а я воспитан на классиках. Одним словом, сплошные контрасты. Но если бы вы знали, какие мы с ним друзья!
— Искренний друг познавается в беде, — говорит Дынькин, — и я вижу, что вы мне друг.
Филозофия Шаи Дынькина скачать fb2, epub бесплатно
Была сильная вьюга.
Помещение, в которое я попал, оказалось квартирой ночного сторожа. Старик долго кряхтел, помогая мне стащить заиндевевшую шубу, и, отчаявшись справиться, кликнул дочурку лет четырнадцати.
— Глафира!
Девочка вскочила с полатей и кинулась на помощь. В одной руке книжка, другой тянет рукав шубы.
— Что вы читаете? — спрашиваю, чтобы как-нибудь войти в разговор. Девочка краснеет и говорит:
— Генриха Гейне… Ах, нет, простите! Генриха Ибсена…
«Милостивый государь!
С большим удовольствием прочел я в № 2 издаваемого вами „Журнала охоты“ прекрасную статью г. Константина Петрова „Охотничье метательное оружие“…»
«Noblesse oblige! Аристократия есть неравенство людей между собою (не в смысле разнообразия, это было бы несходство, но в смысле закона), понимаемое не случайно…»
«А. Здравствуйте, почтеннейший!
Б. Здравствуй, любезнейший! Что скажешь новенького? Ты что-то весел!
А. Признаюсь, я очень доволен, что, наконец, г. Полевой напечатал в 9-й книжке «Московского телеграфа» объявление о скором выходе второго тома «Истории русского народа» и последующих за ним…»
«После статьи, напечатанной в „Молве“, об испытании в искусствах воспитанников и воспитанниц Московской театральной школы, я дал тебе слово описывать школьные спектакли. На сих днях, к большому моему удовольствию, удалось мне видеть один из них, и я исполняю мое обещание. В школе играли два водевиля: „Теобальд, или Возвращение из России“, и „Два учителя, или Осел осла дурачит“…»
«Странное положение нашей словесности, или, лучше сказать, литературных мнений, которых представителями, к сожалению часто неверными, более или менее должны назваться журналы, заставляет говорить о том, о чем говорить еще рано и при других обстоятельствах было бы ненужно и неприлично. Но время летит, и будущее поколение, будущий историк словесности русской с негодованием отзовется о нашем молчании…»
«Ежегодно делаются испытания театральных школ в Москве и в Петербурге. Сии так называемые экзамены, как и все вообще, не достигают цели и не отвечают даже своему названию. Прежде всего надобно определить назначение театральных школ. Если оно состоит в доставлении театрам фигурантов и фигуранток, изредка солистов и никогда актеров или актрис образованных, то мы согласимся, что школы свое назначение исполняли и исполняют…»
«…Публика видела, что «Современник» в 1858 году не оставался праздным и безучастным зрителем общественного движения, совершающегося в настоящее время: по мере сил редакции, согласно с своим назначением и программою, «Современник» старался служить общему делу развития и усовершенствования, стремление к которому так заметно обнаружилось в последнее время в русском обществе. Предоставляя судить читателям, в какой степени удовлетворял журнал наш своему назначению в 1858 году, спешим сказать, что мы весьма далеки от мысли считать совершенным исполнение избранной нами задачи…»
«…Я уверяю Вас, что я давно бескорыстно или даже самоотверженно мечтал о Вашем юбилее (я объясню дальше, почему не только бескорыстно, но, быть может, даже и самоотверженно). Но когда я узнал из газет, что ценители Вашего огромного и в то же время столь тонкого таланта собираются праздновать Ваш юбилей, радость моя и лично дружественная, и, так сказать, критическая, ценительская радость была отуманена, не скажу даже слегка, а сильно отуманена: я с ужасом готовился прочесть в каком-нибудь отчете опять ту убийственную строку, которую я прочел в описании юбилея А. Н. Майкова (тоже высокоценимого мною, признаюсь, с несколько меньшим субъективным пристрастием).
Какая же была эта убийственная строка? …»
Для героев саги наступает момент истины. Каждому предстоит решить — на чьей он стороне. Дата, когда старый мир рухнет — уже назначена. Есть ли надежда избежать неминуемого?
Алексей Кунгуров. Анатомия коррупции. Из блога: http://kungurov.livejournal.com
Бьярни по юношеской горячности нечаянно убил человека, и вождь поселения викингов дал ему меч и велел уйти на пять лет, пока забудется обида. Было это на заре десятого века, на кельтской земле, уже завоеванной викингами. Меч — гордость и честь воина, меч-кормилец, вел Бьярни от одного приключения к другому. Служа Онунду Деревянной ноге, он научился держать слово и служить верой и правдой, и пару лет спустя в пасхальном плавании на остров Айону, колыбель кельтского христианства, он узнал Белого Христа и стал Его учеником. Вместе с Рыжим Торштеном и его дружиной Бьярни мирил викингов с воинственными пиктами, а после гибели вождя полным опасностей кружным путем вместе с женой вернулся в свое поселение, чтобы заново начать жизнь земледельца и воина.
Для среднего и старшего школьного возраста.
Эта книга – необыкновенный рассказ об Италии, сложившийся из дневника, который вел Владимир Познер во время записи одноименной телепрограммы на Первом канале. Чтобы понять людей, культуру, традиции и кухню одной из самых притягательных стран мира Владимир Познер поговорил с 15 знаменитыми итальянцами, причем всем задал два вопроса: «Представьте себе, что я могу поехать только в одно-единственное место в Италии, – куда мне отправиться?» и «Если бы я смог съесть только одно итальянское блюдо, то каким бы оно было и где его лучше всего готовят?» Эти ответы, на наш взгляд, позволят узнать об Италии больше, чем все путеводители вместе взятые! Ну а читать книгу одно удовольствие – искренне, увлекательно, нетривиально – как и все, что делает Владимир Владимирович Познер.