Фантастика в дореволюционной русской литературе

А — Л

 ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ

В предыдущем свердловском выпуске сборника («Поиск-83») был опубликован наш биобиблиографический обзор «Фантастика в дореволюционной русской литературе». Логическим продолжением этой работы являются предлагаемые читателю материалы к биобиблиографии советской фантастики, изданной на русском языке до Великой Отечественной войны.

Следует отметить, что данный период изучен куда основательнее, чем дореволюционный. Существует и обширная критическая литература (о довоенной советской фантастике писали в разное время Е. Брандис, А. Бритиков, Б. Ляпунов и другие авторы), и даже специальные библиографические работы - таковы соответствующие разделы "Библиографии" Б. Ляпунова, помещенной в книге А.  Бритикова «Русский советский научно-фантастический роман» (Л.: Наука, 1970), и обзоры «Советская фантастика» А. Евдокимова в сборниках «Фантастика-67» и «Фантастика-68» (М.: Молодая гвардия, 1967 и 1968).

Предлагаемый обзор является по существу первой попыткой представить вниманию читателей основной монолит нашей фантастики - книжную НФ-продукцию, выпущенную за годы Советской власти.

Виталий Бугров.

Еще вчера, когда вышла из строя система связи, Самрус Бедд паниковал, загоняв до скрипа в суставах ремонтера Интеллинжа. А сегодня — пожалуйста! — полоса злосчастий наконец-то завершилась удачей! И какой! Самрусу Бедду, наконец-то, удалось обнаружить никому не известную планету. Преисполненный гордости Бедд занес в судовой журнал давно уже вылелеянную фразу об этом долгожданном событии.

Планетка, правда, оказалась крохотной, чуть побольше Фобоса. Да и находилась она в стороне от проторенных космических дорог. Почти в стороне. Ведь дороги прокладывают люди… И Самрус надеялся, что он сумел это сделать. Для высадки Самрус облюбовал крупный остров в умеренном поясе планеты. Правда, Диагностор выход из корабля не рекомендовал и предложил Самрусу таблетку успокоина. Бедд и сам ощущал непривычное возбуждение, переходящее в дрожание коленок. Однако, совет электронного помощника почему-то породил волну раздражения. Бедд отключил Диагностора, проворчав «сам знаю».

Скрытный человек Алька Голик! Девять лет мы вместе учимся, дома я у него бываю часто, а никогда не подозревал, что он способен на такое!

Однажды в феврале заявился я к Голику в гости, а он какую-то конструкцию паяет. Цветные проводки, сопротивления…

— Ты что это, телик портативный собираешь? — спрашиваю.

— Не совсем, — замялся Алик. — Это Всевидящий Глаз! И берет уже на глубину пяти метров!

Он закрыл крышку и включил аппарат. Экран посерел, по нему поползли какие-то амебы, по углам притаились прямоугольники.

Шурик, возможно, был не так уж и плох. Скорее, во всем была виновата его окаянная генетическая наследственность! То дед в нем пробудится, садист и скопидом, то прапрапрабабка, злая и коварная Баба-Яга, а то и прапрапрапрадед, безжалостный Соловей-Разбойник!

А на днях в Шурике проклюнулся совсем уж дальний предок паук-каракурт. И только он примерился куснуть своего соседа Свинксова, как на беду в том тоже зашевелились гены, судя по фамилии — кабаньи. С тех пор о Шурике мы и не слыхивали. Потому что подвел его, как некогда кое-кого из его предков, недостаток образования: ну откуда он, бедолага, мог знать, что кабану каракурт совсем не страшен, а вот кабан каракурту… Ведь Шурик учебник по биологии сдал в макулатуру не раскрывая, прельщенный заморской жевательной резинкой…

— Три, два, один… Старт! — сказал себе Гена и включил аппарат.

Экран голубовато засветился, появилось изображение: на бирюзового цвета скамейке сидела парочка, ржавый робот уныло сметал с дорожки опавшие листья.

— Машина — друг человека! — назидательно молвил в микрофон Гена. — Если за ней не ухаживать — долго не протянет!..

Парень взглянул в его сторону.

— Опять предок! Понаделали хроновизоров и воображают, что уже во всем разбираются!..

Виталий Иванович Бугров, заведующий отделом фантастики журнала «Уральский следопыт» был не просто редактором, библиофилом и библиографом фантастики. Его перу принадлежит множество статей и очерков, посвящённых малоизвестным страницам отечественной и зарубежной фантастики. Лучшие очерки и статьи Виталия Бугрова собраны в этой книге.

© Sawwin

В книгу уральского критика и литературоведа вошли очерки и этюды из истории фантастики, как новые, так и ранее публиковавшиеся.

Книга адресована юношеству.

Переиздание сборника «В поисках завтрашнего дня» с добавлением нескольких новых статей и дополнениями в некоторых старых.

Сборник юмористических миниатюр о том, как мы жили в 2007—2013 годах. Для тех, кто помнит, что полиция в нашей стране когда-то называлась милицией, а Обама в своей Америке был кандидатом в президенты. И что сборная России по футболу… Хотя нет, вот здесь, к сожалению, мало что поменялось. Ностальгия полезна, особенно в малых дозах!

«Победителей не судят» — утверждает старая поговорка. «Судят победители!» — восклицают авторы «Империума Человека». Книга — инструмент, вскрывающий мозг нашего молодого современника, перепрошивка человеческого сознания. Амбициозный проект, такой же фантастичный, каким казался и Красный проект до Октября 1917 года.

Документальный очерк о положении крестьян-фермеров и коллективных хозяйств в экономических условиях начала 2000-х годов и воздействии на сельское хозяйство новых финансовых механизмов.

Документальный очерк о реальном положении дел в реформированном сельском хозяйстве в 2003 году на примере Волгоградской области.

Документальный очерк об этнодемографическом положении в сельской глубинке Волгоградской области по состоянию на 2003 год: крестьяне уезжают в город, на хуторах доживают старики, место казаков и русских заступают пришлые, беженцы, и вот уже «Светлый лог именуют Урус-Мартаном, а Камышинку — Камыш-аулом»…

Новая книга прозаика Михаила Шишкина “Буква на снегу” – три эссе о творчестве писателей Роберта Вальзера, Джеймса Джойса и Владимира Шарова. “При жизни их понимали и любили лишь немногие ценители настоящей литературы. Большая жизнь их книг началась только, увы, после смерти. Так было с Вальзером и Джойсом. Не сомневаюсь, так будет и с Володей Шаровым. Для определения истинной величины таких авторов нужно расстояние. Я пишу о тех писателях, которые мне дороги и важны. Название «Буква на снегу» взято из концовки эссе о Вальзере. Мертвого писателя нашли дети на рождественской прогулке, его тело лежало на снегу, как буква нездешнего алфавита. Писатели становятся буквами, а буквы не знают смерти” (Михаил Шишкин).

События, о которых рассказано в этой книге, принадлежат к числу самых крупных и ярких в многолетнем противоборстве советской и американской разведок. Прямой участник этих событий, автор книги воссоздает живую, осязаемую до конкретных подробностей картину происходившего - с его противоречиями и драмами, успехами и поражениями каждой из сторон, со множеством известных и безвестных ранее действующих лиц. Книга в равной мере адресована любителям «шпионской литературы» и тем, кто всерьез интересуется политической историей нашего времени.

Как и сама память, как и откровенный разговор о прошлом с глазу на глаз, от первой страницы до последней это цепочка обособленных эпизодов, значение и смысл которых не замутняют суждения, параллели, анализ или обиды. Эпизодов из жизни девочки, позднее — девушки, выстроенных на временно́й шкале взрослой женщиной и матерью, которой та стала через много лет. Неблагополучную историю ее взросления от многочисленных сходных отличало лишь одно обстоятельство: не признававший ее отец носил имя Стив Джобс. «Время, что мы провели вместе, текло не плавно, а рывками — как сменяют друг друга кадры мультфильма, нарисованные на уголках страниц в блокноте», — пишет Лиза Бреннан-Джобс о тех годах, когда искала свое место рядом с отцом. А оно между тем оказалось по ту сторону материка, на берегу другого океана.