Если бы юность умела

Дэвид Куэльс
Если бы юность умела...
Род Тейлор вставил в турникет свою пластиковую паспорт-карточку. Набрал на клавиатуре свое имя. Уставился в нужную точку на экране, дабы машина могла отсканировать сетчатку его глаз и содержимое мозга, сверяя полученные данные с карточкой.
М-да, карточка-карточка. На ней - строго говоря, даже не на целой карточке, а на ее крохотном микрочипе - уместилась вся жизнь Тейлора. Там было записано все: показатель его коэффициента интеллекта, предупреждение, что Род - левша, воспоминания о каникулах в четвертом классе... Спустя три секунды раздалось звонкое "Пи-и-и", турникет выплюнул карточку, дверные засовы отодвинулись, и Род Тейлор переступил порог буфета.
Если бы юность умела скачать fb2, epub бесплатно
Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ
Я И МОЙ ТЕЛЕВИЗОР
На улице грязно - идет дождь. Крупные капли бьются о подоконник. Лица прохожих надежно скрыты пятнами пестрых зонтов.
До лекции четверть часа. Ты смотришь в окно и говоришь, что чудес не бывает. Но это не так, и я не могу не возразить тебе.
- Ты не права, - говорю я. - На Земле постоянно происходит много того, что заметно разнообразит жизнь ее обитателей.
Ты только вспомни - у нас на планете все время что-нибудь происходит: то динозавры исчезают целыми коллективами, то Атлантида без предупреждения переходит на подводный образ жизни, то где-то в Лох-Нессе выныривает, Бог весть откуда взявшийся, плезиозавр. А тайна Бермудского треугольника? А извержение Везувия? А самовозгорающиеся брюки и летающие тапочки? Этот ряд можно продолжать снова и снова, и нет никакой гарантии, что он будет более или менее полным и, главное, точным. С абсолютной точностью можно сказать лишь то, что где-то там, в этом ряду, на весьма скромном месте, будем стоять мы с моим телевизором.
Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ
ВОЛШЕБНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
(сценарий киноновеллы)
1
В небольшом концертном зале, похожем скорее на барак из гофрированной жести, - серый полумрак. Грязно, сильно накурено, - сквозь дым и мрак видны лица зрителей. В основном, это молодые ребята и девушки в потертых куртках. Кто-то сидит на стульях, кто-то - на фанерных ящиках, кто-то просто примостился на полу, поджав ноги.
В глубине слабо освещенной сцены стоит небольшой аппарат на складных ножках, с рядом клавиш, кнопками и тумблерами. За аппаратом на какой-то коробке сидит парень лет двадцати пяти, слегка склонный к полноте, с копной мелко вьющихся волос.
Владимир Щербаков
Мост
Скрипнул полоз саней. На улице раздались знакомые, казалось, голоса. Шаги на ступеньках полусожженной школы. Негромкий разговор.
В гулком пустом классе, где раньше нас было больше, чем яблок на ветке, камень разбитой стены ловил мое дыхание. Светлый иней оседал на красных кирпичах, Я считал эти летучие языки холода, выступавшие как бы из самой стены. Где-то хлопнула уцелевшая дверь. Голоса приближались. И я понял, что это не сон.
Владимир Щербаков
Поэтесса
"Стоял апрель, и зеленели звезды - причудливы, тревожны, высоки. Тогда ко мне нежданные, как слезы, незваные, пришли стихи".
В апреле?.. Да, это я помнил. Но не придал значения тогда. Сейчас я знаю - это было первый раз в апреле. Два года назад. Совсем не трудно было запомнить эти стихи. А вот почему: "На сорок рук - одна рука навстречу робкому движенью. На сорок верст - одна верста, подвластная долготерпенью. На сорок строк - одна строка с нерукотворным выраженьем".
Владимир Щербаков
Помните меня!
Иногда я спрашиваю себя: почему эта малоправдоподобная история представляется мне совсем реальной, а не сном наяву? И не нахожу ответа.
В комнате ничего не изменилось. Тот же письменный стол, шкаф с моими старыми студенческими книгами, бронзовая пепельница, статуэтка Дон-Кихота. Среди этих привычных вещей все и произошло.
Прежде всего - о встрече с человеком без имени. Мы заканчивали проект и работали допоздна. Когда я возвращался домой, в метро было совсем мало народу, а мой вагон был и вовсе пуст. Тускло светили лампочки. Жужжали колеса по невидимым рельсам. Темно-серые тени на бетоне тоннеля проносились мимо. Перегон. Станция. Перегон. На остановках хлопают двери. Снова тени бегут навстречу.
Владимир Щербаков
Прямое доказательство
Летом в лощинах поднимались высокие травы. В озерах, оставленных половодьем, шуршал тростник. Мы делали из него копья.
На холмах трава росла покороче, зато одуванчиков было больше, попадались васильки, и мышиный горошек, и цикорий. Склон казался местами голубым, местами желтым. И какая теплая была здесь земля) Можно было лечь на бок, и тогда лицо щекотали былинки, шевелившиеся из-за беготни кузнечиков, мух и жуков. Скат холма казался ровным, плоским, и нельзя было понять, где вершина и где подножье. Сквозь зеленые нитки травы виднелся лес, и светилось над лесом небо, то сероватое, то розовое от солнца, какое захочешь, как присмотришься. И можно было заставить землю тихо поворачиваться, совсем как корабль.
Владимир Щербаков
Жук
Нужно было возвращаться в город. Потому что солнце уже покраснело, и по траве поползли длинные прохладные тени. Красотки еще хлопали синими крыльями, но самые маленькие стрекозы-стрелки уже спрятались, исчезли.
Мы с Алькой прошли за день километров пять по берегу ручья и поймали жука. Теперь Алька то и дело подносил кулак к уху - слушал. Жук скрежетал лапками и крыльями, пытаясь освободиться. Час назад он сидел на пеньке, задремав на солнышке, и Алька накрыл его ладошкой. Но никогда в жизни не видел я таких жуков! Полированные надкрылья светятся, как сталь на солнце, лапы - словно шарниры, усы - настоящие антенны.
АНДРЕЙ ЩУПОВ
Ц В Е Т О К
Это случилось осенью, когда по пугающей кривой поползло вниз настроение Марка, когда, словно спохватившись, небо сменило голубые наряды на пасмурный траур, с неискренним надрывом спеша оплакать отошедшее в мир иной лето. Окна города вторили погоде, сочась слезами, покашливая в ответ на трескучие разряды высотной шрапнели. Марк все более скучнел лицом, замыкаясь в себе, на слова и улыбки уже не находя сил. У себя в институте он потихоньку начинал ненавидеть людей. Увы, это получалось само собой. Потому что вместо глаз мерещились прозрачные дождевые капли - остекленевшие, неживые, а вместо ртов - черные дыры - из тех, должно быть, что заглатывают космический мусор, обжигая угаром вселенской радиации. Все было полно суетных забот, интрижек, вирусовидных сплетен. В это "все" не хотелось вникать, и губы поневоле брезгливо кривились, когда искомое "все" шаловливым дворовым псом подкатывалось к самым ногам, пыталось неделикатно обнюхать низ живота. Дергаясь телом и ежась душой, Марк молчаливо ужасался. Миры, окружившие его собственный, виделись ему картофельными клубнями, осклизлыми и разбухшими, превратившимися в прибежище розоватых вечно голодных червей. Змеями Горгоны они тянулись во все стороны, ощупывая пространство, оставляя за собой мокрые, дурно пахнущие дорожки. Утоляемый голод ускорял их рост, клубни становились тесными, и именно в это время Марк стал избегать сослуживцев, прячась иной раз в туалетах, дымя паяльной канифолью, заставляя черные дыры перхать и отступать. Однако и, отступая, противник умело отплевывался, а угрюмому настроению Марка общественность сыскала достойное объяснение: от него ушла Лиля. Тем самым попутали причину и следствие, но Марку было уже все равно. Куда больше его беспокоила возросшая агрессивность дам из соседних лабораторий.
Кухта Татьяна, Богданова Людмила.
С К А З К А.
Лето 3700 от Сотворения света
основание Вольного Ясеня.
Лето 3936 - появление Незримых.
Лето 3966 - исход дружины Винара.
Лето 4156 - Ясень начинает приносить
жертвы Дракону.
Лето 4186 - в Ясень пришла Золотоглазая.
Глава 1.
Желтые языки пламени лениво колыхались над землей. С реки тянуло резкой прохладой. Вдали, в темноте, пронзительно закричала ночная птица. Люди, сидевшие у костра, невольно вздрогнули.
Кухта Татьяна,
Богданова Людмила.
СТРЕЛКИ
Были души чистые, как хрусталь,
тоньше кружев, угольев горячей.
Их обидеть жаль, покоробить жаль,
а ушли они в перестук мечей...
Н.Матвеева.
Сказка на рассвете.
Мы неизвестны, но нас узнают,
нас почитают умершими,
но мы живы.
В великом терпении,
под ударами,
в темницах,
в бесчестии,
в изгнании...
Как выйти замуж за маркиза? Вопрос, конечно, интересный! Особенно — если блистательный молодой маркиз Ривердейл упорно желает видеть в прелестной Элизабет Хочкис не возможную невесту, но невинного лучшего друга! Однако — чем дальше, тем сильнее Ривердейл запутывается в сетях собственной тайной, жгучей страсти к чужой «невесте» и тем отчаяннее осознает, что готов обладать этой независимой девушкой ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ — даже ценой законного брака. Бывает. В настоящей любви бывает и такое!..
Красивый, как античный бог, и баснословно богатый Саймон Бассет, герцог Гастингс, был вожделенной добычей для всех незамужних аристократок Лондона — но не имел ни малейшего желания прощаться с радостями холостяцкой жизни.
Прелестная Дафна Бриджертон отлично понимала, чтобы сделать выгодную партию, необходимо прежде всего обзавестись — пусть даже только для вида — блестящим поклонником.
Так появляется в свете эта парочка. Однако лукавая судьба смеется над людской хитростью — и очень скоро «боевой союз» Саймона и Дафны превращается в подлинную, жгучую страсть, а старательно разыгрываемая ими любовь внезапно оказывается любовью истинной…