Двойная петля (Теоретическая проверка)

Глеб АНФИЛОВ

Теоретическая проверка

Двое, склонясь над столами, писали что-то на листах бумаги. Курили, перебрасывались короткими фразами: "Дай-ка линейку...", "Вот собачий интеграл...". Третий сидел рядом и ждал. Сидел и смотрел на работающих.

На маленького с розовым рямянцем Юру Бригге. Тот, задумавшись, жевал во рту спичку, тер безымянным пальцем переносицу, с сердитым вопросом "Монография Ермакова есть у нас?" бросался к книжному шкафу. И на невозмутимого Сашу Гречишникова, который спокойно низал бусины математических символов в строки вычислений. Иногда Саша переставал писать и думал, оперев голову на руку. И снова писал, и листал тетрадку, на обложке которой было выведено: "М. Рубцов. Волны бытия. Теория и принцип эксперимента".

Глеб Анфилов

Радость действия

- Скучно сидеть тут с тобой, - сказал Юра, - когда на дворе текут искристые ручьи, и пахнет весенним ветром, и девушки ежеминутно хорошеют, и можно поиграть с ними в настольный теннис. Ты не согласен со мной!

- В том, что тебе скучно со мной сидеть! - переспросил я.

- Именно, - подтвердил он.

- Нет, не согласен, - ответил я. - Тебе должно быть со мной интересно.

Я, конечно, знал, что он сейчас удерет из лаборатории, но мне хотелось задержать его. Поэтому я продолжил разговор:

Глеб АНФИЛОВ

Изменение настроения

После работы мне почему-то захотелось пойти к Сене Озорнову. Помню, что тогда у меня было плохое настроение. Такое плохое, что дальше прямо некуда. Мысли копошились мутными обрывками - о том, что вот уже полгода я не вылезаю из провала в своей теории праполя (наверное, вся теория полетит кувырком), о том, что ничего хорошего не выходит с Илой. Она меня не любит. И я ее не люблю. И о том, что нет во мне моей прежней целеустремленности. Я мысленно взглянул на себя сбоку. Идет, нагнув голову, сутулая фигура. Сутулая. И нет в ней сил распрямиться. Да и желания такого нет.

Глеб Анфилов

Испытание

Комиссия собиралась неторопливо. Точно в пять пришел один Кудров и сел в первом ряду. Потом пришли Галкина и Иоффе; и стали смеяться над Кудровым, который, оказывается, забыл в столовой футляр от очков. Кудров взял у них футляр и вежливо поблагодарил. Потом пришел профессор Громов, сел рядом с Кудровым и начал листать какую-то книгу. "Очень уж, все они спокойные", - подумал я. Было уже четверть шестого, пора было начинать, и я отправился за Рубеном.

Глеб Анфилов

Я и не я

- Все, милый друг, - сказал Андрей. - Петров запретил твой эксперимент. Идти к нему бесполезно, он свиреп, как тигр.

"Ну, ясно, - подумал я. - Не надо было мне лезть на рожон. Надо было тихо".

- Вот так, - сказал Андрей, - что ж ты молчишь?

- А что говорить...

Я подумал, что в глубине души он доволен. Раньше он говорил _наш_ эксперимент, а теперь сказал _твой_.

Он закурил, раза два затянулся и погасил папиросу. Поднял глаза и спросил:

Глеб Анфилов

Крылья

Степан Додонов всегда увлекался чем-то необыкновенным. И свои увлечения он довольно часто менял. Помнятся, он убил целое лето на подводные мотогонки, с них переключился на живопись люминофорами, а потом принялся экспериментировать с электродиффузионным генератором запахов, занимавшим почти половину его ванной комнаты. Переменчивость интересов сочеталась у нашего Степана с твердой верой в то, что сегодняшнее его увлечение - самое лучшее, самое полезное, самое нужное. Об этом он твердил при всяком удобном и неудобном случае, стремясь вовлечь в свои занятия побольше приятелей. Правда, оратором он был не блестящим. Мы чаще посмеивались над ним, чем принимали всерьез его идеи. Кипучий, неутомимый, но неотесанный, порой неосторожный, слишком восторженный и поспешный, Степан нередко служил мишенью для острот.

Книга рассказывает о рождении и развитии механики как науки, искавшей и ищущей ответы на самые простые и глубокие вопросы об устройстве природы.

Мы давно привыкли к искусственному шелку, искусственной коже, искусственной шерсти. Нас не удивишь искусственными реками, озерами и целыми морями, даже искусственным дождем или снегом. За каких-нибудь несколько месяцев мы освоились с искусственными лунами, обегающими Землю, с искусственной планетой — первой ласточкой легендарных космических полетов. Казалось бы, здесь вершина технической мысли. Куда уж дальше!

Но ученые нам говорят: на очереди искусственное солнце! И это выглядит, пожалуй, слишком дерзко. Неужели возможно что-то подобное?

Журнал «Полдень, XXI век» — это первое периодическое издание, посвященное отечественной фантастике. Оно тесно связано с именем Бориса Стругацкого, основателя и главного редактора «Полдня…», которое является гарантией качества литературного материала, публикуемого в журнале. В первую очередь журнал интересен тем, что на его страницах вы найдете не только произведения известных российских авторов, но и талантливых молодых писателей, которым сложно пробиться на книжные прилавки. Тем не менее, их произведения, безусловно, заслуживают внимания и, возможно, в будущем они станут не менее знамениты, чем братья Стругацкие, Сергей Лукьяненко или Кир Булычев, в чем им и старается помочь «Полдень, XXI век».

В номер включены фантастические произведения: Анастасия Монастырская «Девять хвостов Небесного Лиса (Ку-Ли)», Михаил Тырин «Производственный рассказ», Мария Познякова «Много знающий», Валерий Гвоздей «Охота на аллигатора», Анна Агнич «Гамбит с вулканом», Александр Сивинских «Rasputin», Юрий Погуляй «У тела снежного кита», Виталий Вавикин «Звонкие ручьи грядущего».

Нет, вы не подумайте чего! Я, вообще-то, мужик не пьющий… Ну, не так, чтобы очень… Не сильно, в общем… Но, в тот день я был трезвым… Ну, почти… По-моему…

Короче говоря, какая сейчас жизнь — сами знаете. Кто не знает, пусть на улицу выйдет, или телевизор посмотрит. С работой сейчас — глухо, как в танке. Сижу я целый день, думаю — как дальше жить? И, самое главное, на какие шиши? И жена моя о том же думает. Только она у меня вслух думает. С комментариями разными. А тут ещё подружки её, чтоб их… Одна — особенно. Припрётся, весь чай выпьет и давай языком молоть — вас, говорит, сглазил кто-то. Сходи, говорит, к экстрасенсу. Он, мол, и поможет, и порчу снимет, и деньги в доме будут.

«За тридевять планет» — фантастическая повесть, рассказывающая о том, как молодой житель села Эдик Свистун отправляется в космическое путешествие и неожиданно для себя попадает на планету, где все так же, как у нас, на Земле. Даже люди те же, двойники землян. Там, на той планете, происходят неожиданные приключения, о которых сам герой рассказывает с доброй, простодушной улыбкой.

Художник: А. М. Кашкуревич

По вечерам, когда отец и Хромой приходили с работы и карга Стружиха насупленно раскладывала металлический стол и тащила еду из кухоньки, когда они, отец и Хромой, по очереди мылись у жестяного крана и переговаривались кратко, — так вот, по вечерам мальцы забирались наверх, к себе, на обширную верхнюю полку и поглядывали из темноты, прислушивались к разговорам. Там, наверху, было теплее, там было два змеевика, на которых облупилась краска, к ним можно было прижаться спиной или погреть руки. Там, наверху, давно уже находились дутые чугунные блямбы-игрушки и книги, и телевизор, и железные куклы; они были сложены и спрятаны по углам и щелям у зазубренных, сваренных из стального листа стен. Стены пахли ржавчиной и шлаком, на полке было тепло и привычно, но мальцы лезли на свет, свешивались с полки и прислушивались. Только самый из четверых младший, щекастый Кубыраш, ползал и кувыркался по одеялам или щелкал телевизором, выбирая сказку, он был глупый и веселый, ему было все на свете интересно.

Солнечный зайчик прыгал по обгорелым обломкам. Зеленая поляна, лето. Почерневший от пожара, угольный, полуразваленный, утопающий в земле дом. Как бы выставленный на всеобщее осмеяние силами природы, которые не оставят через несколько веков и следа от строения. Первый этаж уцелел, но чердак полностью завалился. Развалины обступила двухметровая трава.

Это был старый дом. Это была эпоха, когда исполнялись желания — стоило только зайти внутрь и захотеть чего-нибудь. Половицы тихо скрипели здесь множество лет, прогибаемые вниз под тяжестью тысяч ног; тысяч людей, давно ушедших в иные миры по собственной прихоти. С замиранием сердца вдыхали они здешний воздух, терпкий и затхлый, от которого свербит в носу и хочется чихнуть. Они давились, зажимали руками рты, лишь бы не нарушить устоявшуюся временем тишину. И вот, утирая ладонями раскрасневшиеся лица, они пытались понять, они вглядывались в немую древнюю темень — тщетно. Только паутина беззвучно колышется под потолком, да пыль медленно оседает на пол.

Издательство ACT предлагает вам ОЧЕРЕДНОЙ сборник повестей и рассказов «Фантастика — 2002/3».

Дмитрий Володихин, Владимир Васильев, Леонид Каганов, Александр Громов, Василий Головачев, Дмитрий Скирюк — и многие другие!

Рассказ вошел в сборник "День оборотня", изд.Удмуртия, Ижевск, 2000 г.

В журнале "Луч" №9-10 за 2007 год повторная публикация.

Вторая, переработанная редакция рассказа «Мишень» (1987).