Делается велосипед

«Ночные охотники» городских улиц. Вампиры и оборотни, колдуньи и ведьмаки. Те, что живут в часы, когда опускается на землю мгла. Те, что веками противостоят силам белых магов. Потому что понимают — равновесие должно быть соблюдено. Потому что понимают — Тьма для этого мира не менее важна, чем Свет.

Вы уже знаете историю Ночного Дозора?

Послушайте теперь историю дозора Дневного.

Послушайте — вам расскажут о себе проклятые и проклинаемые.

Тогда, возможно, вы поймете — не так все просто в вечной войне Добра и Зла…

Вторая книга лучшей российской «космической оперы»! Увлекательная история землянина, заброшенного в глубины космоса и возглавившего галактическую войну!

История, в которой есть место для всего, что только может быть создано фантазией в свободном полете, — бластеров и звездолетов, странных союзников и необыкновенных врагов, вампиров, что не прячут своих клыков, и атомарных мечей, что острее косы самой Смерти…

«Планета, которой нет» — это ДОСТОЙНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ романа «Принцесса стоит смерти»!

«Мальчик и Тьма» – это страшные приключения в странных мирах.

Это история о том, что истинного врага найти порою не легче, чем истинного друга. Особенно если за дело берутся Сумрак, Свет и Тьма.

Две тысячи лет назад в мир пришел Богочеловек, он совершил великое чудо и, уходя, оставил людям Слово, при помощи которого можно совершать невозможное. Но Слово доступно не всякому, обладать же им жаждут многие. И часто страшной смертью умирают те, у кого пытались Слово выпытать. Случилось, однако, так, что Словом, похоже, владеет мальчишка-подросток, оказавшийся в каторжном аду Печальных островов. Заполучить юного Марка, способного изменить судьбу мира, желают многие – защищать же его согласен лишь один, бывалый вор Ильмар…

«Сегодня, мама!», «Остров Русь» и «Царь, царевич, король, королевич…» — это развеселая и разудалая трилогия, сочиненная Сергеем Лукьяненко на пару с Юлием Буркиным.

Это безудержный полет фантазии, невероятное, причудливое развитие сюжета и, конечно, брызжущий, искрометный юмор!

Первая книга лучшей российской «космической оперы»!

Увлекательная история землянина, заброшенного в глубины космоса и возглавившего галактическую войну!

История, в которой есть место для всего, что только может быть создано фантазией в свободном полете, — бластеров и звездолетов, странных союзников и необыкновенных врагов, вампиров, что не прячут своих клыков, и атомарных мечей, что острее косы самой Смерти…

«Принцесса стоит смерти» — это роман, от которого невозможно оторваться!

Странные события происходят в наши дни… К самым обычным людям вдруг приходят их двойники. Предстоит смертельная схватка, от исхода которой зависит судьба мироздания. Но это не просто вечная битва сил Добра и Зла, головоломно запутанная ситуация не позволяет героям сразу же разобраться, с кем и на чьей стороне им предстоит вести бой…

Кто создал эти Врата, соединяющие наш мир с миром параллельным? Неизвестно.

Но однажды Врата случайно отворила веселая компания друзей-студентов.

Несколько шагов – и вот они уже в мире ДРУГОМ – темном, опасном. И вот уже один из юношей, Артур, понимает: чтобы прорваться назад – домой, – он должен взять командование на себя.

Должен вспомнить свои боевые навыки десантника и ОГНЕМ и МЕЧОМ проложить себе и своим друзьям обратный путь…

Шесть галактических цивилизаций.

Пять погибших планет.

Четверо учёных из разных миров.

Три звёздные системы.

Два космических корабля.

И одна большая беда для всей Вселенной.

В твоей квартире живут чужие люди.

Твое место на работе занято другим…

Тебя не узнают ни друзья, ни любимая девушка…

Тебя стирают из этого мира.

Кто?

На ночных улицах — опасно. Но речь не о преступниках и маньяках. На ночных улицах живет другая опасность — те, что называют себя Иными. Вампиры и оборотни, колдуньи и ведьмаки. Те, кто выходит на охоту, когда садится солнце. Те, чья сила велика, с кем не справиться обычным оружием. Но по следу «ночных охотников» веками следуют охотники другие — Ночной Дозор. Они сражаются с порождениями мрака и побеждают их, но при этом свято блюдут древний Договор, заключенный между Светлыми и Темными…

В Империи, где без малого век правит Тёмный Властелин, живётся не так уж и плохо. Натурфилософы постигают тайны науки, народ не бедствует, полиция охраняет порядок, а рунное волшебство – доступно всем. Вот только у волшебства есть цена, и за любое чудо придётся платить самым дорогим, что у тебя есть. Особенно, если ты стал врагом повелителя Тёмной Империи.

В этом мире солнце желто, как глаз дракона — огнедышащего дракона с узкими желтыми зрачками, — трава зелена, а вода прозрачна. Там тянутся к голубому небу замки из камня и здания из бетона, там живут гномы, эльфы и люди, там безраздельно влавствует Магия…

Пробил роковой час — и Срединный Мир призвал человека с Изнанки. В смертельных схватках с сильнейшими магами четырех стихий он должен пройти посвящение, овладеть Силой и исполнить свое предназначение…

Встреча с иными цивилизациями оказалась обескураживающей: земляне опоздали – Галактика уже поделена между Сильными расами, другим же, более молодым, отведена роль винтиков в этой сложной и одновременно простой структуре межзвездного сообщества – они могут делать только то, что у них получается лучше других, и не замахиваться на большее. И люди вынуждены смириться с участью космических извозчиков (ведь только они могут выжить в момент джампа – моментального прыжка на расстояние в несколько световых лет). Однако удовлетворится ли человечество торговлей космическими безделушками – или все же попытается найти свой путь и встать вровень с Сильными?..

Новый роман Сергея Лукьяненко выдержан в лучших традициях «космической оперы» и читается на одном дыхании с первой до последней страницы.

Сначала был «Черновик». Роман, покоривший сердца сотен тысяч любителей фантастики.

Теперь человек, стертый из этого мира, сумел разорвать невидимые цепи, привязавшие его к миру иному.

Он свободен, но бывшие хозяева по-прежнему охотятся за ним.

«Черновик» судьбы написан.

Настало время «Чистовика»!

Самая популярная сага в истории отечественной фантастики – в полном составе!

Весь сериал культовых «Дозоров» Сергея Лукьяненко – включая шестой роман – под одной обложкой!

Книга, которая должна быть в коллекции каждого любителя хорошей фантастики!

Сегодня увлекательную историю приключений Антона Городецкого и его друзей, недругов и союзников читаем и перечитываем мы – завтра это будут делать наши дети. Потому что ХОРОШАЯ фантастика не стареет никогда!..

СВЕТОСЛАВ МИНКОВ

СОБАЧЬЯ ИСТОРИЯ

Перевод С. КОЛЯДЖИНА

Речь идет не о тринадцатом числе месяца и даже не о вторнике или пятнице. Это может быть чистый понедельник или, скажем, 7 апреля, и тем не менее все у тебя весь день идет шиворот-навыворот. От Геродота до наших дней развелись тысячи ученых мужей, изучающих дервишей, рассказывающих о лейденских стеклянных банках, сравнивающих поэзию готтентотов с поэзией иудеев, сующих нос даже в египетские тайны, однако до сих пор ни один из этих почтенных мужей не занялся тайной своих собственных будней, чтобы разъяснить нам, почему, между прочим, существуют несчастливые дни в жизни людей, без которых жизнь была бы просто чудесной.

Вячеслав Морочко

УЖАС И СЧАСТЬЕ ПРИКОСНОВЕНИЯ

Светлой памяти Льва Филипповича Королева посвящается.

1.

Еще вчера Маше казалось, она будет счастлива, когда эта проклятая диссертация, наконец, ляжет на стол редактору. Защита прошла блестяще. Но радости не было. Вечная история: готовясь к испытанию, Маша включалась в изматывающую гонку, не умея соразмерять силы, предчувствуя, что одолеет барьер с запасом, но измочаленная уже не сможет радоваться победе. Сегодня все поздравляли ее с успехом. А ей хотелось остаться одной, расслабиться, всплакнуть от тоскливой боли в груди. Почти не помнила, как очутилась у Городского Лифта. Дрожащими пальцами давила наборные клавиши. Казалось, если сейчас ошибется, набрать адрес заново просто не хватит духу. Закончив набор, прикоснулась к клавише "Пуск". Почти в то же мгновение стены раздвинулись. Нет, она не ошиблась, вышла там, где хотела - у кромки прибоя. Крики чаек царапали воздух. Птицы то ли звали друг друга, то ли кричали в азарте охоты, то ли просто смеялись, наслаждаясь свободой. Волны, набегая на гальку, заставляли повизгивать гладкие камушки. Сняв босоножки по зеленым от водорослей теплым и скользким, как будто намыленным, плитам Маша спустилась к причальным мосткам и залюбовалась медузами. Они стояли в воде, как жирные капли в тарелке с супом, не претендуя даже на тень. - Что, если вырастить медузу величиной с кита - вдруг подумала Маша, влезть внутрь и взглянуть оттуда на мир? Перед глазами возникла спина. У края плиты на корточках сидел человек в белой, похожей на парус рубахе и в шортах. На необъятной его голове торчал бесформенный камелек. Спина и затылок тоже были невероятных размеров. Сначала, по видимому, и его занимали медузы. Затем он поднялся, прошлепал босыми ногами к навесу с инвентарем, немного сутулясь, вернулся с веслами и сложил их в ближайшую лодку возле мостков, не ловко перелез через борт и долго устраивался на сидении. Одно весло никак не вставлялось в уключину. Но человек не сердился, а продолжал с таким видом вставлять, точно это было его любимейшим вжизни занятием. - Эй! Вы сломаете мне уключину! - крикнул издалека лодочник. - Вы взяли не то весло!. Сидите. Я принесу другое! Мужчины обменялись веслами. Пока человек в лодке возился с уключиной, лодочник - смуглый Аполлон в красных трусах - стоял, подбоченясь одною рукой, а другой - опершись на весло. - Орел! - подмигнула сама себе Маша, придя к заключению, что скульптурные позы - изюминка этой редкой профессии. Вставив весла, человек ясными глазами ребенка взглянул на лодочника, как бы спрашивая: А теперь - все правильно? - Сейчас он отчалит! - испугалась Маша, подалась вперед и детским голоском попросила: "Дяденька, возьмите меня с собой!". Человек протянул ей мощную руку. "Я сама", сказала она, прошмыгнув на корму. - Только далеко не плывите. Скоро стемнеет, - предупредил "Аполлон". Отвязывая цепочку, Маша слышала, как над ее головой, издавая писк, перекатывались бугры мышц ожившего изваяния с веслом. - Это невыносимо! - вздохнула она. - Как много развелось красивых мужчин! Придя в движение, весла осыпали лодку осколками разбитого вдребезги "аквариума для медуз". Человек греб неловко. Но весла в его ручищах казались перышками. Он весело поглядывал на Машу, на удалявшийся берег, точно удивляясь, что можно перемещаться в пространстве столь нехитрыми способами. Уключины повизгивали. На дне лодки плескалась вода. В поднятой веслами водяной пыли рождалась радуга. Ветер сорвал с головы шапчонку и она исчезла во вспененном море. Одежда гребца прилипла к телу. Волосы торчали рыжими клочьями. Человек фыркал, сдувая соленые капли и был похож на мальчишку, вдруг вырвавшегося на свободу. - Куда мы плывем? - Маша старалась перекричать шум весел. - Махнем на тот берег! - смеялся рыжий, щурясь от солнца и брызг. Навались! - и так "навалился", что Маше сделалось жутко. Она видела, эта работа не только не утомляла гребца, а, напротив, возбуждала желание грести и грести еще. Прыгая по волнам, лодка уходила в море. На дне ее уже было много воды. Маша хотела взять уплывающий деревянный черпак... но не успела. Раздался треск, похожий на выстрел. Белой щепой мелькнул обломок весла. Гребец, потеряв равновесие, повалился на борт. Воздух, пронизанный брызгами ухнул. Волна влепила пощечину, понесла, обняла и сразу же виновато и кротко зажурчала в ушах. Где-то над головой темнел силуэт перевернутой лодки. Маша вынырнула чуть в стороне и увидела рыжую голову, которая, кончив отфыркиваться, почему-то спросила: "У вас все в порядке?" - как будто они здесь с полудня плескались в свое удовольствие. Но ответить она не успела. - Я сейчас. - сказал рыжий и, окружив себя брызгами, шумно и неумело поплыл. Она оглянулась и поняла, что своими силами до берега им не добраться. От вышки лодочной станции их отделял длинный мыс, и вода здесь была прехолодная. - Возможны судорог, - подумала она спокойно, как врач, словно о ком-то другом, и легла на спину. Плыть к перевернутой лодке не было смысла: перспектива судорожного цепляния за скользкое днище не привлекала. Маша умела держаться на волнах. Она лежала, слегка шевеля ногами, стараясь не думать о том, что течение уносит их в море. Неожиданно ей показалось, что она здесь совсем одна. Стало жутко. Маша рванулась и невольно глотнула воды. Откашлявшись, она убрала с лица мокрые волосы и тогда увидела рыжего. Плывя за кормой, он, будто играя, раскачивал перевернутое суденышко. - Большой ребенок, - подумала Маша... и в испуге шарахнулась: длинное красное тело выпрыгнуло из воды и плюхнулось с шумом обратно. Мелькнула ужасная мысль: "Акула!" Но женщина засмеялась, когда поняла, что случилось. Над водою виднелась кромка бортов. Маша с удивлением наблюдала за рыжим: ему таки удалось перевернуть лодку днищем вниз, и теперь он яростно взмахивал над головой черпаком, которым она так и не успела воспользоваться. Похоже было, что человек пытается вычерпать воду. Но стоило черпаку погрузиться, как погружалась и лодка. Рыжий остановился, должно быть, сообразив, что моря ему все равно не вычерпать. - Попробуйте еще раз, - предложила Маша. Вцепившись в корму и усиленно работая ногами, она какое-то время удерживала посудину от крена. Черпак мелькал над водой, и лодка стала заметно всплывать. Видя, что дело движется, рыжий работал все энергичнее и не остановился, пока не задел весло. Зачерпнув бортом, шлюпка осела. Маша удивилась себе, что даже не испытывает досады на этого неловкого человека. Она предложила поменяться ролями. Так быстро вычерпывать воду, как он, она не могла. Зато рыжий надежнее удерживал лодку. Работа шла медленно. - Нам еще повезло, - сказал он, отфыркиваясь за кормой. - Сегодня море спокойнее. Вчера бы этот номер у нас не прошел. - А вы уверены, что сегодня пройдет? - Работая черпаком, Маша быстро согрелась, но почувствовала, что больше не может не только вычерпывать воду, но просто держать себя на поверхности.

Майкл Муркок

Гора

Два человека, последние из оставшихся в живых, вышли из лапландской хижины, в которую они забрались в поисках еды.

- Она была здесь до нас, - сказал Нильссон. - Похоже, она забрала все самое лучшее.

Халльнер пожал плечами. Он так долго видел еду только в очень маленьких количествах, что она перестала представлять для него интерес.

Он осмотрелся. Вокруг на сухой земле были разбросаны лапландские хижины из дерева и кож. Сушились ценные шкуры, лежали рога, оставленные для отбеливания, двери были не заперты, чтобы любой мог войти в брошенный дом.

Алекс Мустейкис

КУЛЬТЯПОСТЬ

(мини-тpактат)

Как-то меня спpосили, в чем смысл культяпости д.Миpоеда в пpоизведении М.Успенского "Там, где нас нет". Вопpос этот меня озадачил; ведь в самом деле, слишком пpямое, буквальное пpочтение сего теpмина слишком пpосто, плоско, не игpает аллюзиями, а посему, скоpее всего, невеpно. Стоил бы пожать плечами и забыть, ан нет, пpесловутая культяпость не из тех вещей, что забывается за мгновение. Вначале я думал, что вникнуть в суть сего качества мне мешает отсутствие пеpвоисточника, к котоpому можно было пpиложить pазличные текстологические методы вплоть до нахождения каббалистических сумм, но по зpелому pазмышлению я понял, что отсутствие книги мне только на pуку -- тогда можно не огpаничиваться одним-единственным текстом, а pассмотpеть культяпость как феномен нашего миpа. В самом деле, пpименение этого эпитета кажется вначале неопpавданным и надуманным. Культяпость означает культю, обpубок, неноpмальное и уpодливое завеpшение чего-либо, напpимеp, отpубленной конечности. Hо если бы кто посмел отpубить ту или иную конечность д.Миpоеду, он не был бы забыт летописцами даже того, замкнутого в кольцо миpа Жихаpя. Да и физическая уязвимость такого pода низвела бы д.Миpоеда с высот вселенских, миpовых сущностей до уpовня местного божка-стpашилы. Поэтому остается пpизнать, что в банальном смысле этого слова д.Миpоед не культяп. Культяпость -- это всего лишь выpажение одного из его свойств в вульгаpном, доступном для пpостого наpода виде. Доступность этого понятия для наpода и дает нам ключ к pазгадке. Раз ноги-pуки банальному зpению не кажутся культяпыми, а опpеделение все же есть, то логично пpедположить, что культяпизации подвеpгся дpугой, не видный глазу оpган или член. И все сpазу стает на свои места. Д.Миpоед, как олицетвоpение тупой, жpущей и уничтожающей силы должен быть однозначно неспособен к твоpению новых жизней. Hаpод сделал отсюда весьма логичный вывод: Миpоед позоpно культяп. Этим объясняется и пpотивопоставление его двум геpоям книги: он культяп, бесплоден столь же безнадежно, сколь неутомимы в своем усеpдии оставить на земле побольше жизни Жихаpь и Яp-Туp. Таким обpазом пpоявляется в пpоизведении классический миф победы плодоpодного, жизненного начала над бесплодной, все уничтожающей сущностью. С точки зpения психологии тут также нет никаких пpотивоpечий. Лишенный возможности твоpить жизнь, д.Миpоед ненавидит ее самой лютой ненавистью, дай ему волю, весь исчезнет в его вселенской пасти. Излечить этот комплекс невозможно; зло остается только уничтожить. Д.Миpоед, естественно, является квинтэссенцией культяпости, но отдельные ее моменты свойственны очень и очень многим. Любое бесплодие поpождает тот или иной вид культяпости: так, неспособность иных pедактоpов самим написать книгу пpиводит к злобе на свободное pаспpостpанение книг в Сети, культяпость от музыки пpиводит к нападкам на пеpезапись альбомов и обмен mp3-файлами. Hеспособность к твоpческому осмыслению pеальности, к pождению новых обpазов пpиводит к паpазитизму, тем более ужасному, что паpазит ненавидит питающее его явление и стpемится его уконтpапупить или хотя бы низвести на низший уpовень. Потому-то вокpуг и pаспpостpанилось так много бездаpных книг, фильмов и песен. Так что любой из читателей этого твоpения может pешать сам, кем быть ему, на какой стоpоне стоять. Либо на стоpоне культяпого д.Миpоеда, либо на побеждающей в конце концов стоpоне Жихаpя, чей девиз "Information must be free"! Ой. Вообще-то Жихаpь говоpил "Всех убью, один останусь!"... Hо в этом я вижу только пpоявление диалектического единства пpотивоположностей нашего многообpазного миpа.

Дмитрий А. Нафиков

СДЕЛКА

Я вошел в узкий темный переулок и мой взгляд невольно упал на дом стоящий в его глубине. Это тот самый переулок, где валяются перевернутые мусорные баки с блевотиной отходов, где каменеет кал беспородных собак и где стены исписаны до неприличия грамотными тинэйджерами. Его нельзя было не узнать, описание данное мне - было точным.

Я обошел вокруг дома и внезапно остановился.

- Вот он, - подумал я. В ушах у меня загудело, словно из них выходил воздух под большим давлением. Передо мной стоял седой гигант чуть старше шестидесяти. Он не брился несколько недель и по крайней мере месяц не менял рубашку. - Это он, - с восторгом думал я. - Да-да, именно он!

Величка Настрадинова

ПРОДЕЛКИ ДОКТОРА ПРОДЕЛКИНА

Когда в Амарии вспыхнул мятеж, доктор Проделкин находился в джунглях, и потому с полной уверенностью можно утверждать, что не он был его зачинщиком.

Но сначала расскажем о докторе Проделкине, а потом уже перейдем к мятежам.

В сущности, у доктора Проделкина есть прекрасное, длинное и осмотрительно выбранное его родителями имя, но всему миру он известен своим прозвищем или, как он любит сам говорить, - псевдонимом "Проделкин". Ибо вся его жизнь - это непрерывная цепь совершенных им проделок.

Дмитрий Нечай

ХРОНИКА ДВУХ СОБЫТИЙ

Шел мелкий дождь. Жозеф стоял на тротуаре, регулярно то подходя к его краю, то отходя, чтобы не быть облитым грязью из луж, обильно покрывавших дорогу и разбрызгиваемых проезжавшими автомашинами.

Прошло уже полчаса, как к этому месту, Жозеф еще раз огляделся, проверяя приметы, именно к этому, должен был подъехать тот, о ком он слышал уже много лет, можно сказать, всю жизнь. Легендарный, один из тех, кто знал то дело не понаслышке.

Дмитрий Нечай

ЛУЖА

Легкий утренний ветерок пронесся по освеженной предрассветным туманом поляне, заглядывая своим осторожным дуновением под каждый лист, заставляя скатываться серебристые капли росы. Надвигающийся день медленно загорался восходящим вдалеке между рядами сосновых стволов ярко-красным диском солнца. Первые его лучи, пронзая прозрачный воздух тесным сплетением золотых нитей, уже озаряли верхушки деревьев на противоположной стороне поляны. Мрак улетучивался с каждым мгновением, переходя в легкую дымку, смешанную с запахами мокрого леса. Обилие луж создавало на поляне иллюзию обмелевшего болотца со множеством холмиков, между которыми они просторно размещались. Не успев впитаться в землю со вчерашнего вечера, лужи создавали непередаваемо тонкое слияние с общим видом потрепанной ненастьем растительности. Согнутая трава клочьями свисала вниз, с одного из холмиков, касаясь своими концами одной из луж. Лужа была несколько глубже остальных из-за того, что находилась в углублении. Темная ее окраска свидетельствовала о довольно приличном объеме. Ломаные и гнутые травы образовывали и на ровном участке под холмом нечто, напоминающее гнездо, запирая лужу в тесное кольцо, придававшее ей скромные размеры. Наконец первый луч уже ослепительно яркого светила, медленно ползущий по поляне, вмиг нырнул с верха холма в кроящуюся за ним низину, уйдя в самую глубь водной глади лужи.