Человек-ферма

АБДЕЛЬХАМИД БЕНХЕДУГА
Человек-ферма
Перевод С. Иванова
Читать я умею, но не очень хорошо - в детстве я пас коров, а в юности пахал землю. Маленькая жизнь в маленьком мирке. Вся дорога - из деревни на пастбище или в поле и обратно. Деревня, ферма, пастбище, люди, скот - все это находилось на земле мсье Леонарда, и он считал, что и люди, и скот, и земля составляют то, что называется ФЕРМОЙ.
Я понял это однажды вечером, когда жена дяди Ахмеда, жившего по соседству, собралась рожать. Здоровье у нее было слабое, и мы пошли навестить ее всей семьей: я. отец с матерью и младшие брат и сестра. Дядя Ахмед боялся, что назавтра не сможет выйти на работу - ведь не оставишь роженицу одну! - и послал меня предупредить об этом мсье Леонарда.
Человек-ферма скачать fb2, epub бесплатно
АБДЕЛЬХАМИД БЕНХЕДУГА
Дитя пустыни
Перевод О.Власовой
"Нет.
Я не могу спать в каменном доме.
Терпеть не могу спать в потемках и просыпаться в потемках. Дом, откуда не видно неба, построен не для живых. А я пока что не умер. Я должен выйти, я должен увидеть небо!"
Человек из пустыни... Он меньше ненавидит смерть, чем мрак, и не столько страдает от боли, сколько от подчинения, ему не так тяжело ступать босиком по раскаленному песку среди скорпионов и с пересохшим от жажды горлом, как соблюдать границы и выполнять приказы. Свободу он предпочтет воде. Его глаза испили свет звезды и утолили им жажду раньше, чем материнским молоком, он вкусил свободу в объятиях нежной пустыни прежде, чем постиг слово "вода". Он предпочитает спать в палатке, окруженной гадюками и скорпионами, или вести бой среди грохота орудий и разрывов мин, чем прозябать в каменном доме, куда не пробивается к нему ни свет звезд, ни солнечные лучи, где его не овевает свежий ветерок. Напрасно пытался он понять, зачем он здесь, в этом темном доме, а командир, находившийся вместе с ним, тщетно пытался втолковать ему, что у них нет другого выхода, как переждать здесь.
АБДЕЛЬХАМИД БЕНХЕДУГА
Проклятая песня
Перевод О.Власовой
Было семь утра. Но жара в тот день поднялась спозаранку, а вместе с ней проснулись и люди.
Соседка напевала: "Я один-о-ка...", и Абдуррахим подумал, что ему давно уже пора жениться, чтобы раз и навсегда покончить со своим одиночеством и начать новую жизнь - в семейном кругу. Конечно, тогда ему придется расстаться с грустью уединения, давно привычной и даже любимой, с неторопливыми размышлениями в тиши дома и безудержными фантазиями, которые порой превращали покой его жилища в стеклянный парусник, скользящий по глади моря света и тумана, а его молчание - в мечту, чьи лучи сияют из-за далеких горизонтов... Но вместе с тем из его жизни наконец навсегда уйдет та скука, которая давно уже поселилась в его душе, и эта бессонница, нарушающая привычный ритм его жизни.
Из сборника Абдельхамид Бенхедуга Избранные произведения
До полного сборника отсутствуют повести:
Предисловие Л. Степанов
Южный ветер Перевод: В. Самодай
Прозрение Перевод: О. Власова, Д. Микульский
Джазия и дервиши Перевод: И. Ермаков
В сборник произведений известного алжирского писателя Бенхедуги, пишущего на арабском языке, включены романы «Южный ветер», «Прозрение», «Джазия и дервиши» и ряд рассказов. В этих произведениях дана широкая картина жизни сельского и городского населения Алжира, показана борьба между старым и новым в сознании современных алжирцев в условиях социально-политических преобразований в стране после победы национально-освободительной революции в 1962 году.
АБДЕЛЬХАМИД БЕНХЕДУГА
Цена выкупа
Перевод О.Власовой
- Правда, что ты едешь во Францию?
- Да.
- А зачем?
- Мне надоело сидеть здесь без работы.
- Когда вернешься?
- Весной.
Зулейха замолчала. Молчание было для нее, как и для всех девушек в деревне, естественным состоянием. Да и что еще ей нужно знать кроме того, что она услышала? Ее жених уезжает во Францию - это уже решено. Вернется весной... Так он сказал.
АБДЕЛЬХАМИД БЕНХЕДУГА
Эмигрант
Перевод О.Власовой
- Давай в машину, да пошевеливайся!
- Послушайте, мсье, я владелец этого ресторана...
- Сказали тебе, живо в машину, без разговоров!
- Но я же не сделал ничего противозаконного, я ни в чем не виноват...
- Хватит болтать, вот приедем в комиссариат, там и будешь качать права.
- Прошу вас, только минутку, я попрошу приглядеть за стойкой кого-нибудь из земляков.
Я перелистывал журнал, ожидая, когда Йозеф К., мой бигль, появится после обычного своего пятидесятиминутного вторничного визита к ветеринару юнговского толка, который, беря по пятидесяти долларов за сеанс, отважно внушает ему, что наличие крепких челюстей вовсе не является помехой для достижения успеха в обществе, — так вот, я перелистывал журнал, и наткнулся на помещенное внизу страницы сообщение, притянувшее мой взгляд с силой не меньшей, чем та, которую развивает обычно извещение банка относительно перебора со счета. Внешне оно выглядело как заурядный заголовок, предваряющий разного рода дребедень, поставляемую информационными агентствами — что-то вроде «Гистограммы!» или «Спорим, вы об этом не знаете», однако глубина его содержания оглушила меня примерно так же, как оглушают вступительные такты Девятой симфонии Бетховена. «Сандвич, — говорилось в нем, — изобретен графом Сандвичем». Ошеломленный этой новостью, я перечитал сообщение несколько раз и против воли своей содрогнулся. В мозгу моем взвихрились мысли о непостижимых устремлениях и надеждах, о неисчислимых препонах, встававших, надо полагать, перед создателем первого подлинного бутерброда. Взгляд мой, прикованный к мреющим в окне небоскребам, застлала слеза, меня осенило ощущение вечности, преклонение перед Человеком, перед местом, которое он ухитрился занять во Вселенной. Человеком Изобретающим! Перед моим внутренним взором закружились записные книжки да Винчи — бесстрашные кроки наивысших устремлений рода человеческого. Я размышлял об Аристотеле, Данте, Шекспире. О «Первом фолио». О Ньютоне. О «Мессии» Генделя. О Моне. Об импрессионизме. Об Эдисоне. О кубизме. О Стравинском. Об E=mc2
Изумрудный глаз последнего правителя Мексики Моктесумы оказывается зашитым в ягодицу невинного русского туриста. Попадает он туда весьма причудливым образом. Не менее любопытны для нашего уха дела и рассуждения нынешних жителей полуострова Юкатан и островов Карибского бассейна, где автор книги прожил более десяти лет.
Римма Глебова, член союза писателей Израиля. В России публиковалась в журналах "Советская женщина", "Работница", в коллективных сборниках нижегородских писателей. В Израиле ее рассказы выходили в альманахах: "Алия", "Грани", "Средиземноморье", в журнале "Шарм", а так же в русскоязычных журналах в США - "Русская Атланта" и "Алеф". В Израиле вышли две книжки повестей и рассказов. В израильском еженедельнике «Секрет» ведет рубрику «Проза жизни».
Жан-Пьер Милованофф – романист, драматург, поэт и эссеист. Он – одна из самых ярких фигур в современной французской литературе, его произведения отличает необычная смесь предельно жесткого стиля и тонкого лиризма, а его язык необычайно поэтичен. Книги Милованоффа переведены на многие языки, а выход «Языческого алтаря» в Англии стал, судя по отзывам критиков, настоящим событием. Вот реакция на это издание портала VLB-information:
«…Его «Языческий алтарь» – настоящее открытие для всей читающей публики. Это пронзительно ясная, как горный воздух, история о мальчике, найденном однажды в альпийском снегу и всю жизнь преследуемом Судьбой, которая не знает ни жалости, ни пощады Роль случая и совпадений, что зависит от нас в этом мире, а что нет – тема сложнейшая, но разве это не то, о чем каждый из нас рано или поздно спрашивает себя? Милованофф уникален: он не назидателен и ничего не навязывает – выводы делаешь сам…»
Дон Адольфо не спал. Позади была нудная ночь, он выпил вина, он изрядно устал, и, казалось, имелась веская причина уснуть, наконец-то уснуть — но он снова не спал. Никогда он не спал. Никогда.
Окно всё ещё оставалось распахнутым, он забыл затворить, он всегда забывал, — и свежий утренний воздух упругими волнами прокатывался по огромной комнате. Слишком огромной для него одного.
Часы пробили восемь, и тотчас же в дверь постучали. Шелестящей походкой, как будто бумагами были напичканы даже его башмаки, вошёл секретарь.
В порт Вакканай БМРТ «Академик Елистратов» пришел в последних числах июня.
Был полдень, время обеденное, когда в кают-компанию спустился вахтенный помощник Микулин.
— Павел Артемьевич, японцы дали радио: таможенный катер уже вышел, минут через пятнадцать будет у нас, — доложил он капитану Кузнецову, не забыв традиционно пожелать команде приятного аппетита.
— Ясно, — Кузнецов сдвинул в сторону недоеденное второе и взялся за компот. Сидевший за столом «грузовой» (второй помощник) Цапко вопросительно взглянул на капитана. — Давай, Дмитрий, заканчивай — и ко мне. Скоро и для тебя работа найдется.
Евгений Бенилов, Юлия Беляева
Проделки купидона
Нижеследующие отрывки, в числе трёх, попали к нам в разное время и из разных источников. Тем не менее, есть основания предполагать, что описывают они одно и то же событие - хотя и с разных точек зрения (последнее обстоятельство, по нашему мнению, представляет собой их главную ценность).
Мы публикуем эти отрывки в оригинальном виде, не редактируя - за исключением лишь нескольких изменений цензурного характера, внесённых в третью часть.
Юлия Беляева, Евгений Бенилов
В Бирмингеме обещают дождь
Я познакомился с Денисом Саломахой много лет назад, вскоре после того, как тот появился в НИИАНе. Близки мы однако не были, ибо работали в разных лабораториях, да и личных дел никогда не имели - в основном потому, что был он комсольцем-активистом, а я - наоборот: читал изподтишка Солженицына, ездил на дачу академика Сахарова пить водку с сахаровским сыном Димкой и, вообще, выражал свое неудовольствие всеми доступными мне полубезопасными способами. В качестве комсомольского работника Саломаха казался мне фигурой противоречивой: при вполне соответствующей внешности (высокий, мордастый, кровь с молоком детина) он имел несколько странные манеры. Большую часть времени он пребывал в угрюмом и нелюдимом состоянии, которое в редких случаях сменялось доходящей до крайности, назойливой общительностью. И что уж совсем нехарактерно для комсомольского вожака, он был довольно сильным ученым и вполне мог сделать карьеру, не прибегая к общественно-политическим трюкам - я никогда не мог понять, зачем ему это понадобилось. Впрочем, наблюдал я его нечасто: в коридорах Института, несколько раз на почему-то непрогулянных комсомольских собраниях и один раз, в течение трех пропитанных алкоголем дней - на "картошке".
Евгений БЕНИЛОВ
Камень
...время будто остановилось у нас в городе,
время первых автомобилей и последних парусников.
О, Зурбаган, каким станешь ты через сто лет?...
1. Несчастный случай
Эта история началась в один из теплых, солнечных дней, которые иногда выпадают в октябре. Выпадают нечасто, ибо осень в Зурбагане дождлива и неуютна: низкие серые тучи с самого утра обкладывают небо и неприкаянная, бесконечная морось зависает в воздухе, перемежаясь ледяными ливнями. По вечерам морской бриз нагоняет в Старый Город туманы - настолько густые, что, согласно муниципальным правилам, водители пневмотрамваев во время движения звонят в специальные колокольчики. Говорят, что такая погода соответствует характеру жителей Зурбагана, внешне любезных, но сдержанных и даже несколько холодных.