Церемониал

«Это история про Айрика, мальчика с Внутренних Островов, который ясным июньским вечером сбежал из дома. Он отвязал у причала лодку своего дяди и оттолкнулся веслом от берега, стараясь не наделать много шума. На дне лодки валялась кожаная сумка с хлебом и фляжка, и меч Айриковского отца в потертых ножнах…»

— Ты, братик, лучше бы спал. Завтра все пройдет. По крайней мере, легче станет.

— Не могу я спать… Кажется, у меня все кости переломаны. Роберт… Даже дышать больно. Дай попить!..

Эдельман Н.

ТРУДНО БЫТЬ ГОРЛУМОМ

1.

Когда Фродо миновал могилу Турина Турамбара - седьмую по счету и последнюю на этой дороге - было уже совсем темно. Хваленый имладрисский пони, взятый у Тэда Песошкинса за карточный долг, оказался сущим барахлом. Он вспотел, сбил ноги, и двигался скверной, вихляющей рысью. Вдоль дороги тянулись кусты, похожие в сумраке на клубы застывшего дыма. Нестерпимо звенели комары. Дул порывами несильный ветер, теплый и холодный одновременно, как всегда осенью в Хоббитании. Вековечный лес уже выступил над горизонтом черной зубчатой кромкой. По сторонам тянулись распаханные поля, мерцали под звездами болота, воняющие нежилой ржавчиной, темнели умертвия и сгнившие частоколы времен войн с Королем-Чародеем из Ангмара. На сотни миль от берегов Серебристой Гавани до Вековечного леса - простиралась Хоббитания, накрытая одеялами комариных туч, раздираемая оврагами, затопляемая болотами, пораженная лихорадками, морами и зловонным насморком.

Д.Гайдук

Про Врагов

Без врагов свинья жила, да и ту съели. Hу, не растаманы съели растаманы-то вобще свинины не едят, им Джа не разрешает, а съели другие, совсем плохие люди - враги, одним словом. Кормили-кормили ту свинью, она думала: друзья, а они вдруг взяли и съели. Для того, видать, и кормили. Зря она, дура, с растаманами не тусовалась - те бы ее не съели. Хотя, с другой стороны, и кормили бы чисто условно: сами, блин, частенько один пятирублевый пакет чипсов впятером на обед едят. Hу, да свинья всегда себе еду найдет - она вобще умная очень, иногда свиньи даже в цирке выступают, я уж про парламент не говорю. Вот где свиней-то! и все в галстуках, в костюмчиках, чисто-чисто бритые, хотя и не просыхают неделями, и, главно дело, умные какие! Давеча вон - ну, ладно. Типа, мы от темы отклонились. Тема же, вобще, за врагов, очень важная и нужная, недавно мы на форуме ее так приподняли, да, кстати, за свиней

Анатолий Гланц

Вы еще о нас пожалеете!

Когда-то мы, лазики, селились на обширных территориях. Больше всего нас было в детской. Из лоджии, помнится, нас выдувало ветром. Митинги мы обычно устраивали в ванной - шум воды хорошо заглушает прения.

Старики помнят, как распухали головы от чудовищного числа заседаний. Каждый лазик должен был переговорить с каждым и рассказать ему, о чем он разговаривал с остальными. Это было трудно. Садился голос. Мы ждали прихода жарких дней, чтобы как следует прогреть связки. Ожидание отнимало время, и большинству из нас не удавалось состариться. Смертность исчезла. Нам грозило перенаселение.

Вадим Голованов

Слегка окровавленный закат

(пародия на боевик)

Пролог

Дело было так. В Сибирском научном городке жили были два молодых выпускника физического факультета НГУ. Одного звали Коля, а другого Петя. Фамилии и отчества значения не имеют. Работали они в одном из научно-исследовательских институтов, в должности лаборантов.

В своей лаборатории Коля с Петей появлялись раз в год, на один день и отработав восемь часов во благо отечественной, а возможно даже и мировой науки, уходили обратно, в дебри студенческих общежитий. Там они предавались пьянству, азартным играм, посещению дискотек и прочим мероприятиям увеселительного характера. Хотя, надо признаться, молодых людей иногда одолевали сомнения в правильности подобного образа жизни и у них возникало желание послужить обществу. Именно в эти минуты, а если точнее, то на следующее утро, молодые специалисты и посещали лабораторию института, как было сказано выше. В общем, седьмого апреля 1997 г. их одолели сомнения и возникло желание, а восьмого апреля 1997 г. они с утра явились в институт.

Сергей Ионов

Бревно, огород и гвардейцы

Мыльная оперетка в двух частях с прологом, эпилогом и счастливым окончанием.

Все права на данное Произведение защищены соответствующими Законами об авторстве Бразилии, Мексики, Аргентины и России. Всякий, дочитавший это Произведение до счастливого окончания, обязан выслать денежный бонус на Fido-адрес автора из расчета - по 1$ за каждую плоскую остроту. Hарушение этого требования является уголовно-наказуемым деянием и грозит нарушителю сроком от 3 до 5 лет непрерывого просмотра телесериала "Девушка по имени Судьба", по мотивам которого написано Произведение.

Павел ВОРОНЦОВ

ПОГНАВШИМСЯ ЗА МИРАЖОМ

(кто потерялся в танце миражей)

Поселений на Марсе много, а вот космодром один. И если воду, воздух и даже пищу можно загнать в замкнутый цикл, то это еще не значит, что можно обойтись совсем без грузоперевозок. Самолеты с вертолетами не для здешней разряженной атмосферы а ракеты жрут слишком много топлива, так что основная тяжесть ложится на краулеры. Большие многогусечные чудища могут неделями катиться среди красных бархан от поселения к поселению в соответствии с маршрутом, проложенным мудрыми спутниками. В таких поездках их сопровождают лишь марсианская пыль да миражи. Миражей в марсианских пустынях много.

Сцена первая.

Место действия – офис неизвестной компании, в которой работает Весли.

Хор коллег поет заздравную песнь в честь Дженис.

Весли

Когда ж они заткнутся наконец

И жрать усядутся? Их пенье

Мертвого поднимет из могилы!

Колеги прекращают петь, начинается застолье.

Весли

Заглохли. Наконец-то!

Теперь могу спокойно я подумать о том

Мне нужно было найти его. Искать было легко — след был еще теплый. Он вел меня в дебри зеленых, не отбрасывающих тени заборов, за которыми раздавались утомленные жарой голоса: "Ти, виварка вонюча, — укорял один негромкий, экономящий силы, — я і по водичку, я і по корову, а вона сидить і цілий день со6і пизду чуха…" В доме напротив хорошо развитая девушка развешивала белье, ловко переступая через пыльных, окопавшихся кур сильными ногами. Она бросила в меня макитрой, как только я произнес его имя. Черные стриженые волосы на лобке в гневе встали дыбом, пробив белую ткань купальника. Кровавый след уводил дальше, он привел меня к пряничному домику, раскрашенному нежными цветами. Здесь могла бы жить Белоснежка. Маттиолы росли прямо под окнами, на них валялся одуревший от ароматов кот. В ничтожной тени возле кота наслаждался потемневший от простой лагерной жизни дядька. Балансируя на корточках, он специальным взглядом набросил на меня невидимую сеть, как тарантул. "Івана нема", — сказал он, и выбросил "Приму" в роскошные мальвы. Окурок прочертил в горячем воздухе изящную математическую истину, после чего был немедленно склеван громадным, как орел, белым петухом. Левый глаз петуха закрывало бельмо, одна нога была закована в кандалы, железная цепь тянулась за ним к собачьей будке. "Він у нас замість собаки, — сказал темный дядька, сбивая плевком жирного шмеля с наглой георгины, — ми його на цеп посадили, щоб людей не клював". Я спросил его про Катерину. "ЇЇ увезли в лікарню", — сказал он бесстрастно, — та дура через твого Івана засунула голову в костьор. Правда, обгоріла не сильно, врачі сказали, шо скоро випишуть". Я попрощался. Иван оставлял за собой выжженную землю, как Чингисхан, и я тащился за ним, как отставший от орды мародер.