Было, есть, будет…

1985, Май

Андрей Вадимович Макаревич — писатель, безусловно. Легенда русской музыки, поэт, художник. Вечный юноша с лицом Ноя, ибо на его «пьяном корабле» мы все плавали. «Старый корабль»… Между тем, думается, в строчках будущей Wiki Андрей останется писателем, подтверждением тому «Не первое лирическое отступление от правил», и не последнее, ибо мальчики не сдаются.

Сложно найти человека, которому бы было неизвестно имя Андрея Макаревича. Основатель и бессменный лидер ставшей живой легендой «Машины времени», поэт и композитор, художник и телеведущий, кулинар и ныряльщик.

Написана книга «Сам овца» легко и доходчиво, но любителям «пожевать» попсовый графоманский ширпотреб с налетом «желтизны» она вряд ли придется по душе: скандальных признаний по поводу личной жизни там нет, грязью ее автор никого не поливает, нецензурная лексика почти отсутствует… Короче говоря, любители «жареного» чтива могут отдохнуть.

Сама книга включает в себя 3 автобиографические повести: «Сам овца», «Все очень просто» и «Дом». Писались они в период с 1990 по 2001 год, но выдержаны в едином проникновенно-философском стиле, который всегда был присущ творчеству Макаревича. Рассуждая о «вечных» темах, автор отнюдь не претендует на роль истины в последней инстанции. Отталкиваясь от событий собственной жизни, он побуждает читателя к диалогу, заставляя задуматься над этими избитыми темами, открывая все новые и новые их грани.

Алкоголь... Курение... Наркотики... Что заставляет человека искать все новые способы расслабления? О своем опыте, хотя он, по словам автора, «небогат и крайне субъективен», рассказывает легендарный музыкант Андрей Макаревич. Расширить угол зрения на эту проблему читателям помогут комментарии известного врача-нарколога Марка Гарбера.

Каждый из нас когда-то слышал, что восемьдесят процентов информации поступает человеку через глаза. Не знаю, кто автор этой сентенции. И каким образом производились подсчеты, И вообще, что имеется в виду под информацией. Если исключительно содержащаяся в тексте — тогда да, конечно. Восемьдесят процентов — через глаза. А оставшиеся двадцать — через уши, по радио. Но мне кажется, что понятие «информация» — гораздо более широкое. И шум дождя сообщает тебе о том, что идет дождь, ничуть не хуже, чем круги на лужах, видимые глазами.

Сложно сказать, насколько мы изменились за 12 лет, глядя каждый день на себя в зеркало. Узнали бы мы самих себя, оглянувшись назад? Андрей Макаревич, рок-легенда и кумир уже не одного поколения, представляет читателям автобиографический роман 12-летней выдержки. Архитектор по профессии, музыкант по призванию и философ по жизни, он приглашает взглянуть на себя прошлого глазами настоящего, рисуя перед нами картины абсурдно-комичной, а иногда трагичной советской жизни, образы своего детства и дорогих, горячо любимых людей, делясь своими мыслями и размышлениями о музыке, о живописи, о жизни…

Андpей Макаpевич

ВСЕ ОЧЕHЬ ПРОСТО

(pаccказики о гpуппе)

В 1976 году cлучилоcь cобытие, откpывшее новые гоpизонты в жизни "Машины вpемени", - наc вдpуг пpиглаcили в Таллинн на феcтиваль "Таллиннcкие пеcни молодежи-76". Оpганизовал это ЦК ЛКСМ Эcтонии, и название феcтиваля ноcило отпечаток эдакого комcомольcкого камуфляжа это, конечно, был pок-феcтиваль, - но cлово пока было запpещенное. Hе помню, c помощью какого финта мы заполучили бумагу, где говоpилоcь, что наc командиpуют на феcтиваль. Мы ехали туда, как на cамый главный пpаздник в cвоей жизни. К pадоcти пpимешивалаcь pобоcть: мы cлышали, что в Эcтонии музыкальная жизнь куда cвободнее, чем в Роccии, и что там очень cильные гpуппы.

Андрей Макаревич, музыкант и художник, тонко чувствует ритмику жизни, рисуя в своей новой книге наброски из прошлого и настоящего — искренне и по-доброму. Путешественник, не перестающий радоваться и удивляться, он беседует с читателем на темы, которые, бесспорно, затронут каждого думающего человека.

«…Я вырос на ваших песнях» Эту фразу тысячи раз слышат популярные музыканты. Андрей Макаревич известен не только как музыкант, поэт и художник. Он преуспел в различных ипостасях, в том числе и на писательском поприще. Его книги, как и его песни, наполнены тонким юмором и точными наблюдениями, они передают атмосферу непосредственного общения с многогранным и талантливым человеком. В сборник «…Я вырос на ваших песнях» вошли новые рассказы Андрея Макаревича, впечатления от путешествий, размышления о жизни, красоте и любви, сказки и даже авторские рецепты, которые по сути тоже являются рассказами и превращают приготовление пищи в радостный и осмысленный процесс. Книга оформлена рисунками и фрагментами картин автора.

Егору досталось расти в странное время. Про время это написаны книги, сняты фильмы, наворочены горы вранья. Но запах его, дыхание его помнят только те, кто это время застал, кто дышал его воздухом. Огромная неповоротливая страна то грозила миру атомной бомбой, то осыпала золотым дождем новорожденные африканские страны, жители которых только-только вышли из джунглей. А своих сыновей держала в черном теле, и ничего, ловко у нее это получалось, и не было ни богатых, ни бедных, ибо если нет богатых, то как поймешь, что бедные – все, и недосягаемым верхом благосостояния считалась машина «Волга» и дачный участок в шесть соток, и все говорили немножко не то, что думают, и делали немножко не то, что хотелось, и ходили на партсобрания, и дружно поднимали руки, одобряя исторические решения съезда, и панически, безмолвно боялись власти, и занимали пять рублей до получки, и возвращали в срок, и смирно стояли в бесконечных очередях за кефиром, докторской колбасой и портвейном «Кавказ», и банку сайры можно было увидеть только в праздничном продуктовом заказе по спецраспределению, а книгу «Три мушкетера» получить, сдав двадцать килограммов макулатуры…

Григорий Злотин

Мост

Однажды в далекой юности я впервые увидел реку. Моему изумлению не было предела. Чтобы понять случившееся позже, вы должны знать, что я -- человек сугубо сухопутный. Плавать я вовсе не умею, воды боюсь до одури, даже когда она просто стекает за воротник (не говоря уже об океанах). Все детство я провел на широкой, отрезанной от моря равнине. На берегу, если не считать единственной давнишней поездки на ненавидимую мною рыбную ловлю, я отродясь не бывал. К тому же, прокатившись как-то раз на карусели, я понял, что никогда не вынес бы качки, а от морских рассказов меня просто тошнит.

Зыков Юрий

Эльдорадо

And I will stay, I'll not be back, Eldorado...

J.Lynne.

Я искал эти двеpи везде: в тиши библиотек, сдувая пыль с пеpеплетов стаpых книг, листая стpаницы, заполненные pядами ничего не говоpящих мне слов, в ночном небе, сpеди созвездий с загадочными именами, где головокpужение шло pука об pуку с вечным покоем, в паpаллельных миpах, в миpах, где магия, любовь и смеpть кpужатся в бесконечном изысканном танце, в своих гpезах, вызванных пpодуктами тонкой химической технологии или пpостой пеpегонки спиpтосодеpжащих субстанций, на улицах гоpодов, на шиpоких столичных улицах и в гpязных пеpеулках гниющей пpовинции, в любви за деньги и за пpосто так, от скуки, в том, что называется ничего в сущности не значащим словом "искусство", в самых пpостых вещах, в котоpых, казалось, заключался некий высший смысл, в Боге, котоpый шел ко мне, стpадая под тяжестью своего кpеста, и не мог дойти, в pаботе, котоpая не пpиносила ничего, кpоме усталости, денег и желания pаботать еще и еще, в пеpеделках самого себя, пеpеделках настолько фундаментальных, что пpохожие иногда шаpахались от меня на улице, встpечая мой взгляд, а дpузья пеpеставали узнавать меня после какого-нибудь месячного вояжа в Долину Многоцветных Тpав, в импpовизациях, не выpажающих ничего, кpоме вечного поиска, я искал двеpи в эту загадочную стpану, Эльдоpадо, где я смог бы наконец остановиться и отдохнуть.

Александр Володин

Хосе, Кармен и Автор

Рассказ

Мир, выстроенный Володиным, по-своему целен. Написанные в разное время пьесы, сценарии, стихи и расска-зы образовали вселенную. Она замкнута, у нее своя логика, внутренние законы.

Вот начало истории: "Две стрелы", "Ящерица", "Мать Иисуса".

Средневековье: "Беженцы".

Другие времена: "Дульсинея Тобосская".

Двадцатый век: "Фабричная девчонка", "Фокусник", "Звонят, откройте дверь", "Пять вечеров", "Осенний марафон".

Жмудь Вадим Аркадьевич

СТРАСТНОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ

Фантастический роман

Тем, кто верует, не следует читать этого нагромождения субъективных фантазий на святую тему.

Тем, кто ни во что не верит, это читать бесполезно.

Этот роман написан для сомневающихся.

Не учить кого-то, а задуматься хотел я с вами, друзья мои...

ЧАСТЬ I

НЕДОСТОЙНЫЕ МЫСЛИ ВСЛУХ

Друг - это всего лишь полуфабрикат, из которого два мастера - Доброта и Время - делают Предателя. Враги не предают, они остаются верны нам до конца. Если бы все всем были врагами, мир был бы стабильнее.

Вадим Жмудь

Вечный шут

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Автор: Хаос. Надоело. Хочется творить.

Критик: Дозрел!

Автор: Что ты имеешь в виду?

Критик: Давно пора.

Автор: Я только что решился, а ты говоришь, давно? Можно подумать, что ты ждал этого от меня.

Критик: Я ждал целую вечность.

Автор: Глупости. Вечности не было.

Критик: А что было?

Автор: Ничего. У меня ничего не было.

Критик: А у меня?

Тоннеля не было. Но свет в конце был: в самом конце, за которым нет уже ничего, – нереальный, неземной свет. И неузнаваемый, потому что нельзя узнать то, чего никогда не видел.

И в том загадочном озарении возникли дети мои. Все трое... Давно уже взрослые, но для меня – все равно дети. Они встречали меня. И не выглядели гонимыми мучениками, коими оказались в свои последние годы, – наоборот, они, чудилось, источали тот самый свет, который я видел в конце. Нетерпеливый свет ожидания...

В центре романа «Нормальных семей не бывает» (2001) — попытка большого и в меру бестолкового семейства собраться вместе после того, как каждый давно уже живет своей отдельной жизнью. И только такой писатель-психолог как Коупленд может превратить столь банальную ситуацию в захватывающее повествование.

Когда-то я все хотел написать про это рассказ, но трусил. То есть не трусил, а просто отчетливо понимал, что его ни за что не напечатают. А так как я уже к тому времени достаточно удачливо работал в кинематографе — писал сценарии, то сочинять какой-то там рассказик «в стол» мне было не с руки.

Теперь же, когда прошло очень много лет и порядком поисписался, и мне все труднее и труднее выдумывать что-то новое, я стал лениво рыться в своей уже слабеющей памяти и с трудом выкапывать оттуда разные сюжетцы и случаи, сочиненные мною в той, прошлой, жизни или действительно когда-то произошедшие со мной или моими знакомыми.