Богу или мамоне
Толстой Лев Николаевич
Богу или мамоне?
"Никакой слуга не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить богу и маммоне" (Лк. XVI, 13).
"Кто не со мною, тот против меня; и кто не собирает со мною, тот расточает" (Мф. XII, 30).
Огромные пространства лучших земель, на которых могли бы кормиться миллионы бедствующих теперь семей, заняты табаком, виноградом, ячменем, хмелем и, главное, рожью и картофелем, употребляемыми на приготовление пьяных напитков: вина, пива и, главное, водки.
Богу или мамоне скачать fb2, epub бесплатно
Те, кто никогда не читал "Войну и мир", смогут насладиться первым вариантом этого великого романа; тех же, кто читал, ждет увлекательная возможность сравнить его с "каноническим" текстом. (Николай Толстой)
В первый том Собрания сочинений Л. Н. Толстого входят ранние художественные произведения писателя — трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность». В разделе «Незаконченное. Наброски» печатаются незавершенные отрывки «История вчерашнего дня» и «Святочная ночь».
http://rulitera.narod.ru
«Война и мир» — это не роман, описывающий, какие происходили события с людьми, как они боролись за счастье, как они интриговали, совершали действия, — это рассказ о том, что случилось с народом. Единство «Войны и мира» — это единство рассказа о народном самосознании, о внутренних решениях народа, ставших, по мнению Толстого, причиной победы.
В данную книгу вошли первый и второй тома романа.
Вступительная статья В. Шкловского.
Примечания Л. Опульской.
Иллюстрации Д. Шмаринова.
В этой книге для семейного чтения собраны лучшие произведения Льва Николаевича Толстого, которые вот уже более века пользуются любовью и у малышей-дошкольников, и у требовательных подростков.
Главные герои рассказов – дети, «бедовые», «ловкие», и потому близкие современным мальчишкам и девчонкам. Книгу завершает повесть «Кавказский пленник», в которой суровая правда о войне сочетается с добротой и человечностью.
Книга учит Любви – к человеку и ко всему, что его окружает: природе, животным, родной земле. Она добра и светла, как всё творчество гениального писателя.
Государственное издательство «Художественная литература»
Москва – 1935
Электронное издание осуществлено в рамках краудсорсингового проекта «Весь Толстой в один клик».
Организаторы:
Государственный музей Л.Н. Толстого
Музей-усадьба «Ясная Поляна»
Компания ABBYY
Подготовлено на основе электронной копии 1-го тома Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого, предоставленной Российской государственной библиотекой
«Анна Каренина», один из самых знаменитых романов Льва Толстого, начинается ставшей афоризмом фразой: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Это книга о вечных ценностях: о любви, о вере, о семье, о человеческом достоинстве.
«Шли по лесу два товарища, и выскочил на них медведь. Один бросился бежать, влез на дерево и спрятался, а другой остался на дороге. Делать было ему нечего – он упал наземь и притворился мёртвым…»
Лев Николаевич Толстой
Кавказский пленник
I
Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин.
Пришло ему раз письмо из дома. Пишет ему старуха мать: "Стара я уж стала, и хочется перед смертью повидать любимого сынка. Приезжай со мной проститься, похорони, а там и с богом поезжай опять на службу. А я тебе и невесту приискала: и умная, и хорошая, и именье есть. Полюбится тебе может, и женишься и совсем останешься".
А.М.Горький
О Гарине-Михайловском
Изредка в мире нашем являются люди, которых я назвал бы весёлыми праведниками.
Я думаю, что родоначальником их следует признать не Христа, который, по свидетельству евангелий, был всё-таки немножко педантом; родоначальник весёлых праведников, вероятно, Франциск Ассизский: великий художник любви к жизни, он любил не для того, чтоб поучать любви, а потому что, обладая совершеннейшим искусством и счастьем восторженной любви, не мог не делиться этим счастьем с людями.
А.М.Горький
О Викторине Арефьеве
О Викторине Арефьеве я могу сказать немного. Он редко бывал в Красновидове; являлся обычно к ночи или ночью, приходя пешком с пристани "Лобышки". М.А.Ромась, весьма строгий конспиратор, побеседовав с ним, отправлял его ко мне, на чердак, там Арефьев спал и сидел, не выходя на улицу села, целый день, а ночью исчезал, спускаясь к Богородску в лодке с рыбаком Изотом или уходя на "Лобышки". Ромась сообщил мне, что Арефьев выслан из Саратова или должен был уехать оттуда, избегая ареста, - не помню точно. Вероятнее - последнее, потому что Арефьев обычно являлся в Красновидово или из Казани или из Саратова, и я думаю, что он служил связью между народовольцами этих городов.
А.М.Горький
Об Анатоле Франсе
На вопрос: что наиболее характерно и выгодно для Франции отличает дух её от духа других наций? - я ответил бы: мысль француза почти совершенно чужда фанатизма, и точно так же ей чужд пессимизм; французы-скептики кажутся мне учениками не Протагора и Пиррона, но - Сократа.
Сократ, как известно, поставил границы "суетному увлечению софистов страшной мощью разума", введя в анархическое буйство мысли, разрушавшей "ходячие истины", начало этики и установив, что объективная истина достижима волею человека при условии совершенной свободы мышления, направленного к самопознанию и познанию мира.
А.М.Горький
По поводу чуда
Присутствуя на пожаре рейхстага, Гитлер сказал корреспонденту одной из лондонских газет: "Молю бога, чтоб пожар оказался делом рук коммунистов".
Бог, издревле благосклонный к авантюристам, услышал молитву Гитлера и, будучи всемогущим, тотчас же повторил фокус, рассказанный в библии: взял какую-то дрянь и создал из неё Ван дер Люббе, а полиция нарекла наспех созданного - коммунистом.
Атеистическое наше время, усмехаясь над библейской легендой, считает, что бог - это псевдоним человеческой глупости. Некоторые вольнодумцы утверждают даже, что бог современной буржуазии - президент полиции. Я недостаточно осведомлён в науках богословских, и меня не интересует философический вопрос об изменении сущности несуществующего.
Максим Горький
Скуки ради
...Извергая клубы тяжелого, серого дыма, пассажирский поезд, как огромное пресмыкающееся, исчезал в степной дали, в желтом море хлебов. Вместе с дымом поезда в знойном воздухе таял сердитый шум, нарушавший в продолжение нескольких минут равнодушное молчание широкой и пустынной равнины, среди которой маленькая железнодорожная станция возбуждала своим одиночеством чувство грусти.
И когда глухой, но жизненный шум поезда рассеялся, замер под ясным куполом безоблачного неба, - вокруг станции снова воцарилась угнетающая тишина.
А.М.Горький
Сомов и другие
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
С о м о в.
А н н а - его мать.
Л и д и я - его жена.
Я р о п е г о в.
Б о г о м о л о в.
И з о т о в.
Д у н я ш а - горничная.
Ф ё к л а - кухарка.
Т р о е р у к о в.
Л и с о г о н о в.
С и л а н т ь е в.
Т и т о в а.
А р с е н ь е в а - учительница.
Д р о з д о в.
Т е р е н т ь е в.
А.М.Горький
Светло-серое с голубым
Сухой, холодный день осени. По двору тоскливо мечется пыльный ветер, летают крупные перья, прыгает ком белой бумаги; воздух наполнен шорохом и свистом, а под окном моей комнаты торчит нищий и равнодушно тянет;
- Господи, Иисусе Христе, сыне божию, поми-илуй нас...
Лицо у него заржавело, стерто, съедено язвой, голый череп в грязных струпьях; он очень под стать и грязному двору и больному дню.
А.М.Горький
Тюрьма
I
Над городом неподвижно стояли серые тучи; на грязную землю лениво падал мелкий дождь, окутывая улицы тусклой, дрожащей тканью...
Окружённая плотной цепью полицейских, по мокрому тротуару, прижимаясь к сырым стенам домов, медленно шла густая толпа мужчин и женщин, а над нею колебался глухой, неясный шум.
Серые, сумрачные лица, крепко сжатые челюсти, угрюмо опущенные глаза. Кое-кто растерянно улыбается и развязно шутит, стараясь скрыть обидное, тяжёлое сознание бессилия. Порою раздаётся сдавленный крик возмущения, но он звучит тускло и неуверенно, как будто человек ещё не решил: пора возмущаться или уже - поздно?
Лев Николаевич Толстой
Большая Медведица (Ковш)
С английского
Была давно-давно на земле большая засуха: пересохли все реки, ручьи, колодцы, и засохли деревья, кусты и травы, и умирали от жажды люди и животные. Раз ночью вышла девочка из дома с ковшиком поискать воды для больной матери. Нигде не нашла девочка воды и с усталости легла в поле на траву и заснула. Когда она проснулась и взялась за ковшик, она чуть не пролила из него воду. Он был полон чистой, свежей воды. Девочка обрадовалась и хотела было напиться, но потом подумала, что недостанет матери и побежала с ковшиком домой. Она так спешила, что не заметила под ногами собачки, споткнулась на нее и уронила ковшик. Собачка жалобно визжала. Девочка хватилась ковшика. Она думала, что разлила его, но нет, он стоял прямо на своем дне, и вся вода была цела в нем. Девочка отлила в ладонь воды, и собачка все вылакала и повеселела. Тогда девочка взялась опять за ковшик, он из деревянного стал серебряным. Девочка принесла ковшик домой и подала матери. Мать сказала: "Мне все равно умирать, пей лучше сама", и отдала ковшик девочке. И в ту же минуту ковшик из серебряного стал золотой. Тогда девочка не могла уже больше удерживаться и только хотела приложиться к ковшику, как вдруг в дверь вошел странник и попросил напиться. Девочка проглотила слюни и поднесла страннику ковшик. И вдруг на ковшике выскочило семь огромных брильянтов, и из него полилась большая струя чистой, свежей воды. А семь брильянтов стали подниматься выше и выше и поднялись на небо и стали Большой Медведицей.
Лев Николаевич Толстой
Большая печка
У одного человека был большой дом, а в доме была большая печь; а семья у этого человека была небольшая : только сам да жена.
Когда пришла зима, стал человек топить печь и сжёг в один месяц все свои дрова. Нечем стало топить, а холодно.
Тогда человек стал ломать двор и топить лесом из разломанного двора. Когда он сжёг весь двор, в доме без защиты стало ещё холоднее, а топить нечем. Тогда он влез, разломал крышу и стал топить крышей; в доме стало ещё холоднее, а дров нету. Тогда человек стал разбирать потолок из дома, чтобы топить им.
ЛЕВ ТОЛСТОЙ
Carthago Delenda Est (Карфаген должен быть разрушен)
(1896)
С каждым годом более и более учреждается обществ мира, чаще и чаще следуют один за другим конгрессы мира, на которых собираются лучшие люди Европы, обсуживая стоящий поперек дороги всякого движения человечества к осуществлению своих целей вопрос вооружения и приготовления к войне, произносятся речи, пишутся книги, статьи, брошюры, со всех сторон разъясняющие и освещающие этот вопрос. Нет уже теперь образованного и разумного человека, который бы не видел того ужасного, вопиющего зла, которое производят безумные приготовления к войне дружественно связанных между собой народов, не имеющих никаких причин для того, чтобы воевать друг с другом, и не думал бы о средствах уничтожения этого ужасного, безумного зла.
Лев Николаевич Толстой
Часовщик
Что делает часовщик, собирая часы, если он мастер и точно умеет делать часы? Все пальцы его заняты: одни держат колесо, другие подставляют ось, третьи придвигают шестерню. Все это делает он с мягкостью, с нежностью. Он знает, что не только если он грубо засунет одно в другое, если даже чуть наляжет неловко на одну часть, забыв другую, то все разлетится, и ему лучше не делать этого дела, если он не может отдать всех своих сил. Это говорю я вот к чему. Сначала люди живут, не зная зачем, живут только в свое удовольствие, которое и подменивает им вопрос: "зачем?" Но потом приходит время для каждого разумного существа, он спрашивает: "зачем?" и получает тот ответ от Христа, который все мы знаем: "чтоб делать дело божие". Неужели же дело божие или менее важно, или менее сложно, чем часы? Неужели можно делать дело божие с плеча, и все выйдет? В часах нельзя надавить не на ту часть, какую надо, а защитники мирской жизни говорят: "что тут разбирать, не входит в место, бацни молотком хорошенько, прямо войдет". Им все равно, что сплюснется все остальное. Они и не видят этого. В часах нельзя работать без полного внимания и, так сказать, любви ко всем частям. Неужели же можно так работать дело божие? Хорошо так с плеча делать дело божие (т. е. жить не в любви с братьями) тому, кто не совсем верит, что его дело есть дело божие. Но когда человек поверит, что смысл его жизни только в том, чтобы содействовать соединению людей, то он не может не отдаться весь тому, дело кого он делает, не может уже без осторожности, внимания и любви относиться ко всем людям, с которыми он соприкасается, потому что все люди - это колеса, шестерни, шпеньки дела божиего. Разница между человеком и часовщиком только та, что часовщик знает, что выйдет из всех частей, человек же, делая дело божие, не знает, не видит внешней стороны дела. Человек скорее - подмастерье, который подает, очищает, смазывает и отчасти соединяет составные части неизвестных ему по форме, но известных ему по сущности (благо) часов. Я хочу сказать, что у человека, верующего в то, что жизнь есть исполнение дела божиего, должны выработаться серьезность, внимательность, осторожность в сношениях с людьми, такая внимательность, при которой невозможны скрипение, насилие, поломка, а все всегда будет мягко и любовно не для своего удовольствия, а для того, что это - единственное условие, при котором возможно дело божие. А нет этого условия, то одно из двух: или выработать это условие, или бросить дело божие и не обманывать ни себя, ни других. Как часовщик прекращает работу, как только дерет и скрипит, так и человек верующий должен остановиться, как только есть нелюбовное отношение к человеку, и он должен знать, что, как бы ни казался ему неважным этот человек, важнее отношений к этому человеку, пока с ним скрипит, нет ничего. И это так, потому что человек есть необходимое колесо в деле божием, и пока он не войдет туда, куда следует ему войти, любовно, все дело стало. Сношение между людьми обязывает их к тому, чтобы найти и в каждом из них, и в себе "сына человеческого", соединиться в нем, вызвать и в себе, и в нем желания сближения, т. е. любви. Скажут: трудно найти это. Только обращайтесь, как часовщик: нежно, осторожно, не для себя, а для дела, и оно найдется само собой. Происходит разъединение только от того, что я силой хочу вогнать ось не в то колесо. Если оно не подходит так или иначе, поправляйся: место ему есть, оно нужно и войдет в дело. Как в работе над часами достигаешь своей цели и овладеваешь делом не напряжением сил, а осторожностью, нежностью обращения, так же точно и в обращении с людьми. И не точно так же, а во столько раз больше, во сколько раз человек сложнее и нежнее часов. Нельзя достаточно длинными выработать себе щупальцы, чтобы ими обращаться с людьми. И чем длиннее и потому тоньше эти щупальцы, тем сильнее двигают они людьми.