Вместо предисловия. История двух шедевров
В мае 1810 года около небольшого трехэтажного домика в центре Вены остановилась коляска.
Из нее вышла стройная молодая женщина с красивым лицом и грустными глазами.
С минуту постояв у крыльца, она решительно открыла дверь и поднялась на третий этаж.
У входа в квартиру она остановилась, зачарованная доносившимися из нее звуками фортепьяно.
Женщина печально вздохнула.
Чудесная мелодия напомнила о счастливой молодости и о потерянном навсегда счастье и, конечно же, о том, кто так боготворил ее тогда и обессмертил ее имя.
Это была грустная встреча.
Женщина плакала и вспоминала о том прекрасном времени, когда стоявший перед ней мужчина был её учителем, а жизнь казалась удивительной сказкой, в которой она играла роль принцессы.
Покончив с прекрасным прошлым, женщина перешла к печальному настоящему и поведала мужчине о постигшей ее нищете, о трудностях, которые преследовали ее семью, и попросила помочь ей.
Мужчина слушал свою гостью с непроницаемым лицом, а когда она замолчала, он коротко кивнул и вышел в другую комнату.
Через несколько минут он снова появился в зале и протянул женщине пухлый конверт.
Женщина признательно взглянула в его глаза и хотела поблагодарить его.
Однако тот жестом остановил ее и попросил никогда больше не приходить к нему.
По лицу дамы пробежала тень, и она, сдерживая рыдания, выбежала из комнаты.
Хозяин квартиры подошел к окну и увидел, как его гостья села в карету, кучер хлестнул лошадь, и та медленно потащила карету по улице.
Когда карета исчезла из вида, он подошел к роялю и тяжело уселся на стул.
Он по-прежнему казался равнодушным и безразличным.
Но никто так и не узнал того, что творилось в его измученной душе при встрече с той, которая причинила ему столько страданий.
Он закрыл глаза и увидел свою гостью такой, какой она была десять лет назад – веселой семнадцатилетней красавицей.
Он встретил ее в 1800 году.
Это было тяжелое для него время. Именно тогда он начал глохнуть, и только одна мысль о том, что он не сможет слушать музыку, убивала его.
«Я влачу горькое существование, – писал он другу. – Я глух. При моём ремесле ничего не может быть ужаснее. О, если бы я избавился от этой болезни, я обнял бы весь мир».
Совершенно неожиданно для него, ужас от прогрессирующей глухоты сменило счастье встречи с юной итальянской аристократкой.
Через несколько недель он предложил юной графине брать у него бесплатные уроки игры на фортепиано.
Та с радостью согласилась, а взамен за столь щедрый подарок преподнесла своему учителю несколько вышитых ею рубашек.
Тогда ей не было и семнадцати, но жизнелюбие и очарование молодой девушки покорили тридцатилетнего мужчину, и он влюбился в нее пылко и страстно.
Он был уверен, что и в сердце его ученицы зародились такие же нежные чувства.
«Эта чудесная девушка, – писал он своему приятелю, – так сильно любима мною и любит меня, что я наблюдаю поразительную перемену в себе именно из-за неё».
Девушка была музыкально одаренной, но ей не хватало трудолюбия.
Когда она делала ошибки, лицо учителя темнело, он бросал на пол ноты и обещал прекратить заниматься с нею. Ученица обещала исправиться, и все начиналось сначала.
Но все это были по большому счету мелочи по сравнению с той радостью, какую ученица доставлял ученику.
На одном из уроков она, заметив, что у учителя не так повязан шёлковый бант, перевязала его и поцеловала музыканта в лоб. После чего он не снимал этот бант и не переодевался несколько недель, пока друзья не намекнули на не совсем свежий вид его костюма.
С каждым днем он любил ее все больше, и через шесть месяцев их знакомства в состоянии великой любви и надежды начал писать произведение, которое станет настоящей жемчужиной в его творчестве.
Только дописывал он его в не менее великой обиде и тоске, поскольку его возлюбленная увлеклась восемнадцатилетним графом Галленбергом, который тоже занимался музыкой. А когда он сделал ей предложение, она только рассмеялась ему в лицо.
Музыкантом граф был никаким, однако его ученице он казался гениальным, чем наивная девушка не замедлила поделиться со своим учителем. Разгневанный и обиженный, он попросил графиню больше не приходить к нему.