Родная окраина читать онлайн

Такую частушку когда-то у нас пели парни под гармошку. Пели много и других, но запомнилась именно эта. Наверное, потому, что в ней все правда: и девушки на нашей улице были самые красивые, и улица наша действительно широкая. Широкая и зеленая. Длинная улица, она делится на несколько отрезков. Самый близкий от нас Куликов переулок — по фамилии хозяина углового дома. Потом — «Баня». Собственно, бани тут никакой нет и никогда не было, просто глухой переулок — тропка сквозь густой колючий кустарник спускается круто к ручью и поднимается на другой стороне на еще более крутую гору вверх. Вот и все, а почему-то «Баня». Назвали так когда-то, теперь попробуй докопайся — почему.

Далее «Речка». Это тоже переулок, но побойчее «Бани». В самом низу его, у ручья, место оживленное: сюда с одной стороны и с другой люди ходят за водой — на речку. Хотя берут воду не в ручье, а черпают ее из огромного круглого колодца с деревянным срубом метров пяти в диаметре, но все равно говорят: «Ходила на речку за водой». Вода здесь чистая, родниковая. Раньше, когда я был еще совсем мальчишкой, помню, здесь устраивались красивые зимние праздники: народу на речке собиралось видимо-невидимо, из церкви хоругви приносили, парни голубей с лентами пускали. Праздник назывался «иордань». «Воду святили», — говорила бабушка, и после у ней долго хранилась в бутылке «святая вода». И не портилась. Потом этот праздник «вынесли» из села, и воду уже «святили» в криничке, в поле. А со временем и совсем все это дело заглохло…

Следующий отрезок улицы — «Солонцы». Правда, «Солонцы» эти не на самой улице, а, как и «Речка», тоже внизу и даже за мостком через ручей. Здесь был наш своеобразный центр: тут размещались магазин, казенка, к которой, помню, всегда стояли длинные очереди, а водку там продавали в огромных бутылках, называемых четвертями. Была здесь пивная, парикмахерская и длинный, метров на десять, полок из некрашеных досок для торговок. Это значит — маленький базарчик. «Центр» этот потом, как-то быстро увял и переместился наверх — к клубу, к новой школе, к памятнику павшим революционерам. Но переместился уже без пивной и без базарчика. И с водкой ажиотаж кончился, ее стали продавать спокойно в обыкновенных магазинах.

Последний отрезок улицы — «Фонтан». Тут действительно день и ночь зимой и летом бьет из земли фонтан холодной, чистой и вкусной воды. Фонтан этот окультурен — в землю вбита толстая труба, а к ней привинчена потоньше, дугообразная, с крючком на конце, на который бабы цепляют ведро, когда приходят за водой. Ни качать, ни выкручивать воротком воду не надо, сама бьет в ведро тугой струей. Минуты не пройдет — ведро полно.

Недалеко от фонтана сооружен круглый кирпичный бассейн, накрытый большими железными клинообразными щитами, будто кепкой-восьмиклинкой. От бассейна трубы протянулись в кирпичную будку, в которой стоял движок с двумя огромными маховыми колесами. Когда движок работал, из его тонкой металлической трубы выскакивали голубые кольца дыма. Это — водокачка, она гнала воду на станцию паровозам и в больницу.

Теперь, когда паровозы уже отбегали свой век и железная дорога перешла на электрическую тягу, водокачка не только не замолкла, но стала работать еще напряженней: гонит воду той же больнице, школе, в жилые кварталы коксохимкомбината и в многочисленные колонки, разбросанные по улицам поселка…

Вот от этой водокачки, а вернее от фонтана, и начинается наша небольшая речка-безымянка, а вдоль этой речки, обросшей старыми вербами, тянется и наша улица. Тянется на много километров. Она извивается и петляет, как и сама речка. Но наша — это только конец ее, окраина, домов двадцать всего. От Куликова переулка и до конца, до самой последней хаты-землянки, которую построили «старцы».

Называли нашу улицу в разное время по-разному. Сначала никак не называли, пустырь был, потом, когда тут появились первые хаты, говорили: «У черта на куличках», потом — «Симбик». Что это означает, не знаю до сих пор. Может, это переиначенные русско-украинские слова «сей бок», «цей бік», то есть «эта сторона», а может, что-то другое означает, сейчас трудно докопаться. Попутно с «Симбиком» наша улица носила и другое название — Сивухина. Но это не от сивушного зелья. Жила на нашей улице старуха — лет сто ей было, не меньше. Я еще застал ее, помню. Скорченная в три погибели, с клюкой, белые до синевы длинные волосы распущены, нос крючковатый, сидит она, бывало, на завалинке своей покосившейся, об одно окошко хатенки и думает о чем-то. Такой она мне и запомнилась. Звали ее бабка Сивка. Опять же, не знаю, Сивка — имя это было ее или прозвище.