Александр Неймайер поселился в гостинице «Вестенд» курортного городка Нейнар 5 июля 1912 года. Номер взял не из лучших, лучшие были заняты – разгар курортного сезона, но самый приличный из тех, что были свободны, оборудованный по последнему слову ватерклозетом, керамической ванной, с маленьким кованым балкончиком и прекрасным видом на Нейнарский парк.
Это был плотный, коренастого сложения человек сорока трёх лет, с коротко остриженной головой, про которые обычно говорят «бульдожья». Манеры и интонация голоса, впрочем, у господина Неймайера были мягкие, в произношении заметен акцент остзейских немцев, это сразу отметил старший портье гостиницы Клаус Бюхнер, до выхода на пенсию многие годы служивший филером в городской полиции. И есть примесь еврейской крови, также про себя подумал Бюхнер, похоже, из нуворишей, «львы биржи» или как их там называют. К некоторому удивлению старшего портье, Александр Неймайер внимательно изучил список постояльцев и чрезвычайно довольный не вполне понятно чем, распорядился отнести багаж в номер, а сам отправился на прогулку.
Как уже было сказано, в Нейнаре в июле разгар курортного сезона, множество господ и дам со всей Европы приезжают поправить здоровье на благословенных водах, поэтому дел у персонала гостиницы невпроворот, старшему портье Бюхнеру было совсем некогда обращать специальное внимание на Александра Неймайера. Вышеуказанный господин вёл себя как все, ранним утром с пронумерованным стаканчиком отправлялся к источнику, расположенному в живописной галерее в римском стиле, до обеда гулял по парку, после полуденного отдыха шёл пешком несколько километров к другому источнику, недалеко от монастыря святой Екатерины. В прошлом году в Нейнаре открылось казино, постояльцы гостиницы его нахваливали, чуткое ухо старшего портье Бюхнера улавливало одобрительные отзывы о качественном интерьере и вышколенной обслуге. Вечера господин Неймайер проводил именно там, но не допоздна, обычно около полуночи возвращался в номер и ложился спать.
Дней через десять старшему портье показалось, что господин Неймайер чем-то взволнован. Возможно, проигрался в рулётку, подумал Бюхнер, или какие-то личные неприятности. Сам Бюхнер был категорическим противником азартных игр, после того случая в ранней юности, когда продулся в кости и был вынужден полчаса изображать из себя петуха на ратушной площади Нейнара. Неймайер поинтересовался, где располагается отделение Берлинского банка и скорым шагом направился по указанному адресу. Да, проигрался, Бюхнер удовлетворительно оценил свои совсем не потерявшиеся профессиональные навыки, мои соболезнования.
На следующее утро соболезнования можно было приносить самому Бюхнеру. Дверца бюро, расположенного в неприметной служебной комнатке за стойкой портье, была грубо взломана, из находившихся там бумаг похищен журнал записи постояльцев гостиницы. Деньги, незначительная сумма в размере 24 марок и 40 пфеннигов мелочью, лежала на месте, на средней полочке. «Странное происшествие, – сказал полицейский чиновник Томас Шинкле, которого Бюхнер помнил ещё молоденьким выпускником юридического факультета. – Среди постояльцев гостиницы в последнее время не было подозрительных людей?»
– На вид и по документам все солидные, респектабельные люди, – сказал старший портье. – А на самом деле, вы же понимаете, в душу не заглянешь.
– Позовите персонал в обеденную залу, – распорядился Шинкле. – Я проведу допрос.
Полицейский чиновник задавал обычные дежурные вопросы, а Бюхнер размышлял о том, что ведь действительно несколько дней назад около гостиницы крутились странного вида люди, русские или поляки, судя по наружности, и без всякой логики появление этих людей связалось в его голове с взволнованным видом господина Неймайера. Ох уж эти лёгкие деньги, подумалось старшему портье, вексели-шмексели, акции-фракции, до добра не доведут.
Постоялец из двенадцатого номера сегодня не ночевал, услышал старший портье шепелявый голосок горничной Эльзы, миловидной толстушки из глухой баварской деревни, которая в день поступления на работу перекрестилась на телефонный аппарат, стоявший на мраморном столике возле стойки, что вызвало приступ неприличного хохота у гостиничного персонала.