Когда меня срочно вызвали в перевернутый вверх дном кабинет Эмиля Бекью, да-да, к тому самому взбалмошному редактору «ЭКСПРЕСС», я всеми фибрами души почувствовал, что меня ожидает сногсшибательное дельце, сулящее немалые выгоды.
Я только отворил дверь его кабинета, как моментально наткнулся на пристальный буравящий взгляд зеленых глаз Бекью, весомых и солидных, как банковские счета.
Мы молча сидели в тиши его захламленного кабинета, не произнося ненужных сейчас слов, так как Эмиль Бекью свято верил в силу ментальной телепатии. Спустя какое-то время я уловил все необходимые нюансы предстоящего задания.
Это касалось «Дела Кляро»!
Я подскочил на месте и без промедления бросился к выходу, бормоча на ходу слова признательности за оказанное мне высокое доверие начальства.
— Я не подведу Вас, шеф, — так шептал я, почти ослепнув от слез благодарности.
Такое дело может выпасть лишь раз в жизни, и я едва ли мог поверить, что оно досталось мне.
Таинственное исчезновение Огюста Кляро — химика и лауреата Нобелевской премии — более пятнадцати лет назад взбудоражило весь Париж. Даже моя мамочка (а она является представителем типичных буржуа, обожающих мятые помидоры из-за невысокой цены) и то мне прозрачно намекнула, что, дескать, земля навряд ли с концами поглотила прах такого неглупого малого, каким был тот самый Огюст Кляро!
Не стану утомлять вас всеми скучными подробностями, скажу лишь, что, испытывая смутные подозрения, я раздобыл адрес и решил нанести визит вежливости супруге гения — мадам Эрнестин Кляро. На деле это оказалась громадная женщина с черными усами и чудовищным по величине бюстом. Сохраняя достойный вид, она встретила меня чаем из ромашки, торжественной обстановкой и портретом мужа, забранным в траурный креп. Я, конечно, предпринял дерзкую попытку войти к ней в доверие и тем самым вызвать ее на откровенный разговор, делая ставку на всевозможные слухи и сплетни. Дескать, Кляро замылился в Буэнос-Айрес, прихватив с собой цыпочку с Монмартра.
Глаза доброй женщины наполнились влагой от таких неслыханных оскорблений в адрес ее дражайшего и незабвенного супруга. Она категорически отмела все грязные поползновения, порочащие честь и репутацию без вести сгинувшего и горячо ею любимого Огюста.
Выслушав эту гневную отповедь, я покраснел до корней волос, принес свои глубочайшие извинения и соболезнования, наверное, тысячу раз. Я дошел даже до того, что в доказательство своего искреннего участия предложил вызвать на дуэль всякого, кто испытывает сомнения насчет ее, мадам Эрнестин, выдающегося супруга.
Но как я ни распинался, она не доставила мне такой возможности.
Уже позднее, просиживая штаны в кафе «Пэр-Мэр», я вел тягомотный диспут с неким Марне — обаятельным занудным типчиком, на мой взгляд, абсолютно не заслуживающим мало-мальского внимания. Он клятвенно заверял меня, что запросто может разыскать любого там Огюста Кляро, естественно, за приличное вознаграждение. Я прекрасно видел, что весь этот треп от начала до конца самый что ни на есть дешевый блеф, а он, в свою очередь, видел, что я понимаю его беспочвенную игру, но, тем не менее, ни в какую не желал успокаиваться. В конце концов мне все это до одури осточертело, я плюнул и со злорадством в душе согласился на его условия. Марне, не ожидавший такого поворота событий, как-то сразу побледнел, одним глотком осушил какое-то дрянное пойло в бокале и растерянно принялся барабанить пальцами по крышке стола. Было вполне очевидно, что он уже сейчас чувствует на себе торжественное бремя по розыску Кляро. Дело оставалось за малым — найти пропавшего лауреата.
Я демонстративно с ним раскланялся и спешно покинул кафе. Старина Марне был так увлечен перспективой поисков, что слишком поздно заметил чек без малейшего намека за заранее оплаченную нелегкую работу. И прежде чем он возмущенно завопил, я благополучно скрылся за углом ближайшего здания, стараясь не обращать внимания на оскорбления в мой адрес. По пути, не раздумывая, я завязал временное знакомство с премиленькой молодой особой, которая обслуживала площадь Сент-Оноре.