Холодное сердце читать онлайн
Пересказ с немецкого Ю. Коринца
Художник Ю. Молоканов
© Коринец Ю. И., текст, пересказ, насл., 2022
© Молоканов Ю. А., ил., насл., 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2022
Если вы когда-нибудь попадёте в Шва́бию, то не забудьте заглянуть в Шва́рцвальд, что в переводе означает «Чёрный лес». Населяющие эту местность шва́рцвальдцы сильно отличаются от жителей остальной Германии. Они высоки, широкоплечи, у них крепкие руки и ноги.
Всё это даёт им аромат высоких елей, который они вдыхают с детства. Дышат они свободнее, нежели жители окрестных долин, и видят зорче, и характер у них твёрже, хотя и суров.
Красивее всех одеваются жители ба́денского Шварцвальда. Чёрные куртки, спадающие узкими складками шаровары и остроконечные шляпы, обрамлённые широкими полями, придают их внешности нечто чужеземное и вместе с тем серьёзное и даже почтенное. Все они, как правило, занимаются выделкой стекла и часов.
Поодаль от них живут шварцвальдцы с другими обычаями и привычками.
Эти шварцвальдцы торгуют лесом. Они валят и обрубают деревья и сплавляют их далеко-далеко – в Голландию: там, возле моря, хорошо знают этих шварцвальдцев с их длинными плотами. По пути они останавливаются возле городов и важно поджидают покупателей на свои брёвна. Но самые длинные стволы сбывают они голландцам за тяжёлое золото – голландцы строят из них корабли.
Сплавщики носят куртки из тёмного полотна, зелёные, в ладонь шириной, помочи через грудь и штаны из чёрной кожи. Из кармана штанов всегда выглядывает латунная линейка – отличительный знак сплавщика.
Но более всего гордятся они своими огромными сапогами. Таких высоких сапог нет ни в одном уголке земли! Сапоги эти натягиваются выше колен, и сплавщики могут бродить в них по глубокой воде.
Таковы обитатели Шварцвальда.
Ещё недавно все они верили в лесных духов. И духи эти тоже одевались по-разному. Уверяли, например, что маленький стеклянный человечек, добрый лесной гном ростом в три человеческих ступни, не показывается иначе как в островерхой шляпе с широкими полями, кафтане, шароварах и красных чулках. Зато Голландец-Ми́хель, широкоплечий великан, ходит в одежде сплавщика. Говорят, что на его сапоги ушла не одна бычья шкура. «Они такие огромные, что обыкновенный человек влезет в них с головой!» – утверждают шварцвальдцы.
С этим Голландцем-Михелем и со стеклянным человечком связана одна очень странная история. О ней я и хочу вам рассказать.
Жила в Шварцвальде вдова – фрау Ба́рбара Мунк. Муж её был угольщиком, и, когда он умер, вдова стала приучать к этому ремеслу своего шестнадцатилетнего сына.
Как у всякого угольщика, у Петера хватало времени на размышления. И когда он сидел один у потрескивавшего костра, лесная тишина и огромные деревья настраивали его на грустные мысли.
Он словно видел отца сидящим возле дымного костра, где выжигались угли, видел отца чёрным, покрытым сажей, вызывающим у людей отвращение.
В сердце к нему закрадывалась непонятная тоска. Что-то удручало его, злило – он сам не мог понять что!
Наконец Петер понял: звание угольщика – вот что его так угнетало.
– Чёрный нелюдимый угольщик! Нищенская жизнь! – шептал он себе под нос. – Как уважают все стеклоделов, часовщиков, даже музыкантов в воскресный вечер!
Сплавщики леса тоже вызывали у Петера зависть. Увешанные серебряными побрякушками, в богатых одеждах, сидели они в трактире, протянув ноги, и наблюдали за танцующими. Они курили тонкие кёльнские трубки и роняли сквозь зубы заковыристые голландские словечки. Когда Петер на них смотрел, они казались ему самыми счастливыми людьми на земле!
Особенно поражали его трое, – Петер не знал, кому из них больше завидовать.
Один из них был толстяк с красным лицом. Он считался первым богачом в округе и был очень везучим. Звали его Толстый Езехиль. Два раза в год сплавлял он свой лес в Амстердам и каждый раз продавал его дороже всех.
Второй был самым длинным и худым человеком во всём Шварцвальде. Его прозвали Долговязый Шаркун.
В тесном трактире Долговязый занимал больше места, нежели четверо каких-нибудь толстяков. Потому что он всегда клал локти на стол. Или залезал с ногами на лавку. И никто ему никогда не перечил, потому что он был тоже баснословно богат.