Не существует ни одного, ни десяти важнейших событий, превративших СССР в Россию–2020. Эта великая трансформация происходила по капле, и бессмысленно спорить, какая именно капля переполнила стакан или окончательно поменяла цвет булькающей в нем жидкости. Но вчитаться в постсоветскую историю интересно ради возможности нового понимания. Как говорил Мамардашвили, событие можно считать завершенным, когда из него извлечен смысл и вероятность его повторения исключена. Значительная доля россиян в 2020 г. тоскует по Сталину? Значит, сталинская эпоха не завершена.
О 1990–х написано много воспоминаний, а блестящий Леонид Парфенов собрал в своем проекте «Намедни» явления эпохи от малиновых пиджаков до гаражей–ракушек, один просмотр которых способен погрузить в светлые ностальгические чувства. Мне же интересны истории, в которых проявилось новое состояние общества и на которые еще недавно можно было ожидать совсем иную реакцию. Как сказал бы психолог, паттерны поведения в этих историях отличались от привычных, формируя новые рефлекторные дуги нации. Как известно, посеешь мысль – пожнешь поступок, посеешь поступок – пожнешь привычку, посеешь привычку – пожнешь характер, посеешь характер – пожнешь судьбу. Разумеется, наши поступки меняют жизнь вокруг не только в День выборов, когда в бюллетене отмечается имя. Страна становилась чуть другой, когда каждый из нас выбирал свое отношение к Марии Арбатовой, Александру Баркашову или Евгению Ройзману.
Конечно, выделить из тысяч медийных историй те, что стали мазками на портрете новой России, – задача сколь субъективная, столь и дерзкая. Тем более на первых полосах газет плотно закрепились скандалы, катастрофы, интриги и расследования, хронологическое изложение которых в книге может вызвать у читателя передозировку. Но есть и приз: найти в пыльных подшивках вдохновляющие истории и самобытных героев – значит доказать, что 1990–е были не только «лихими», но и свободными и героическими. И объяснить, почему обретенное в их атмосфере самоуважение многим дороже сытости и стабильных цен.
Я окончательно решился написать эту книгу, когда все перепроверил и убедился, что Ельцин, передавая власть Путину 31 декабря 1999 г., не говорил: «Я устал, я ухожу». Я смотрел прощальную речь старика в прямом эфире, мне было тогда 25 лет, я был еще трезв и уверен, что слышал фразу собственными ушами. И я такой не один: сколько мемов, сколько шуток потом летало на эту тему – вроде «Я устал, я мухожук»! Налицо типичный «эффект Манделы», при котором у большого числа людей совпадают ложные воспоминания. Миллионы во всем мире уверены, что Нельсона Манделу замучили в тюрьме белые расисты, и даже помнят сообщения на эту тему в газетах.
Я тоже готов положить палец под отрез, что в перестроечные годы держал в руках журнал «Мурзилка», который выписывали младшему брату моего друга, и с восхищением читал одноклассникам двусмысленные загадки: «Мы ребята удалые, ищем щели половые» (тараканы), «Тихо сзади подошел, ловко вставил и пошел» (тапки). Однажды я поспорил с человеком, который утверждал, что это байка. В Интернете не нашлось ни ссылок на конкретный номер журнала, ни скана страниц. Я не сдался и несколько вечеров шокировал невозмутимых библиотекарей, часами отсматривая подшивки «Мурзилки». Спор я проиграл, хотя и сегодня уверен, что с ума не сошел.
Если в 1990–е гг. остановить на улице россиянина любого пола, возраста и достатка вопросом «Кто во всем виноват?», можно не сомневаться, что он уверено гаркнет: «Чубайс». И на лицо его ляжет тень угрюмой мстительности. Считается, что Анатолий Чубайс «натянул на ваучер» всю страну. Но автором идеи ваучерной приватизации, как пишут посвященные, был экономист Виталий Найшуль, а Чубайс лишь настоял сделать чек не именным, а безымянным – для удобства хождения на рынке. Конечно, дерзкий рыжий вице–премьер сам нарвался заявлением, будто на ваучер можно будет купить две «Волги». Но из этого не следует, что он в ответе за всю накипь эпохи: наркоманию, падение рождаемости и гангстерские войны. Но человеческая память хитра и избирательна. Ведь кто сегодня помнит фамилию Найшуль?