Олег Николаевич Котенко
Багровый туман
Мне пришло одно желанье,
Я одну задумал думу,
Быть готовым к песнопенью
И скорее начать слово…
Калевала, Руна Первая
Эта книга — размышление.
В последнее время многие говорят о конце света. Моментально вспоминаются предсказания и прогнозы — от Нострадамуса до, порой, выдуманных прорицателей. Каждый даже самый незначительный катаклизм воспринимается как начало Армагеддона.
Но вот интересно — из человеческого сознания до сих пор не стерлась идея о том, что их Земля является центром Вселенной! И это спустя многие века научного и, в принципе, духовного прогресса. Люди все так же боятся, что на их головы могут обрушиться небеса.
Никто не способен — или не желает — поверить, что он и есть Вселенная.
И вот — три жизни…
Мы порой и робки, и завистливы,
И опасны своей суетой.
Удостой меня встречи с Немыслимым,
Не затронутым общей мечтой!
Удостой меня встречи с неведомым,
Приведи на скрещенье дорог,
Чтоб ни бедами и ни победами
Оправдаться я больше не мог!
Кто-то тратит всю жизнь, все возможности
На решенье задачи простой.
Удостой меня высшею Сложностью…
Может быть, я пойму. Удостой!
ВСТУПЛЕНИЕ
ДОТРОНЬСЯ ДО НЕБА
Вот странно — бывает, опустится ночь, а ты стоишь и смотришь, как постепенно, одна за одной разгораются звезды. Чарующая магия, высшая мудрость — та самая красота, которая призвана спасти мир.
А ты стоишь и смотришь — безучастный, привороженный серебряной улыбкой. И не знаешь сам: человек ли ты или еще один зверь. Только в этот миг понимаешь, насколько ты ничтожен — и отходит все, что еще несколько часов назад казалось непостижимо важным.
Пусть — пусть будут войны, это всего лишь склоки, драка в стае за кусок мяса. Пусть — пусть человечество губит само себя, это будет ему уроком, если Звезды примут решение…
Звезды — вот наши Отцы и Матери, вот наши Хозяева и Надсмотрщики.
И красота — она может спасти мир, только не видит никто.
То, чего ждут поколениями, проходит мимо, с легкой улыбкой оглядывается на детишек, треплет их рукой по льняной макушке. И уходит…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДОРОГА НАЧИНАЕТСЯ ЗДЕСЬ
Мой путь пролегал вне их мира…
Ф. Кафка
Чудесное время — ночь!
Бархатно-черная высь, наполненная мерцанием звезд. Где-то там, среди серебряных колокольчиков, наверное, родился первый человек. Каким он был? Наверное, глупым. Скорее всего, он не умел разговаривать — потому что не было с кем. И человек был нем. Но зато он был чист. Потому что не умел плюнуть в душу. Человек был слаб — но он был чист. Потому что не умел облить грязью. Человек был наивен — но он был чист. Потому что не умел солгать.
Волне, наверное, приснился плохой сон — ни с того, ни с сего она выплеснулась на берег, пробралась в туфель. Там ей будет теплее и спокойнее. Волна осталась досыпать ночь у меня в туфле, а море вернулось в свою постель. Нет, в мой туфель ему точно не уместиться.
Вода была теплой. Такой теплой она бывает только ночью ведь ночью даже море успокаивается и засыпает, сворачивается калачиком, зарывается поглубже в пушистую перину. Я разделся, сложил одежду на песке, ступил в прозрачную воду. Ну, волна, я впустил тебя в туфель, теперь ты впусти меня.
Волна не противилась.
Как приятно нырнуть в такую воду — с которой ты в согласии! Это уже не та перебаламученная жижа, в которую превращают море днем. Это действительно Колыбель. Я готов поверить, что первый Человек вышел из моря — вот почему он был чист в своей первозданности.
Наполнив легкие воздухом, я нырнул — там, в черной глубине, блестели крохотные серебряные точки. Наверное, отражения небесных звезд. А вот огромный тусклый шар — это, должно быть, Луна. Странная Луна. Будто вся дымкой окутана, будто уже тысячу лет лежит на дне, а ночное небесное светило всего лишь ее отражение.
Тусклый шар дрожал в паутине бурых водорослей. Я протянул руку, с силой выпрямил ноги — и моя ладонь пробила поверхность воды. Надо мной сияло ночное небо.
Еще несколько секунд лунный диск хранил на себе тонкие линии — черты чьего-то лица. Потом они рассыпались.
А я сидел на остывших скалах, смотрел, как волнуется море, потревоженное дурным сновидением. Смотрел, как плывут по небу прозрачные облака. И слушал тишину.