Край земли. Прогулка по Провинстауну

Ясными летними вечерами в Провинстауне, после захода солнца, когда небо начинает темнеть, на бортах лодок в бухте еще какое-то время держатся последние мазки света, который больше нигде не различим. Мимолетное фосфорное мерцание в приглушенной синеве. Как-то раз прошлым летом, пока стоял на берегу, глядя на лодки, я приметил на отмели кофейную чашку. Осколки посуды здесь — обычное дело (в Провинстаунской бухте, по форме напоминающей огромный ковш, оседает немалая часть содержимого взбаламученных приливами вод, что омывают полуостров), но целая чашка — редкость. Хотел бы я сказать, что это была совершенная фарфоровая вещица — как поэтично бы вышло, — но нет. Это была дешевка, родом, полагаю, из семидесятых: мелкая, овальная, пластиковая (отсюда ее практичная, но незавидная способность к выживанию), покрытая кричаще-яркими оранжевыми и желтыми маргаритками — официальными цветами напористого, расфранченного оптимизма, который я помню с юности, из тех времен, когда разговоры о революции поутихли и все мы попросту пустились в пляс. В общем, так себе чашечка, однако она переживет многие куда более уязвимые результаты потуг человечества воплотить понятие надежды в повседневных предметах. Она добралась до берега невредимой, тогда как осколки ее миловидных лунно-белых соплеменников из глины и костяной золы сгинули в океанских глубинах. В чашке лежала аккуратная маленькая ракушка цвета олова, с крошечным фиолетовым завитком на месте сломанного шарнира, и россыпь радужных слюдянистых песчинок, прилипших, как чаинки, к неглубокому дну. Я приподнял ее, будто собираясь отпить, и в этот самый момент свет на лодках погас.